Карты смысла. Архитектура верования

гипотезы
,
от самих вещей. В свою очередь, эти гипотезы – продукты его воображения – он выводил из
неоспоримых и непостижимых исходных объяснений и предположений, которые были частью
культуры. Средневековый человек, к примеру, жил в 
нравственном
мире, где абсолютно все,
даже руда и металл, прежде всего стремились к совершенству
13
. Таким образом, с точки зрения
алхимиков, вещи обладали скорее 
нравственными
характеристиками. В первую очередь учи-
тывалось их воздействие на то, что мы бы назвали эмоциями, чувствами или мотивацией. То
есть вещи обладали определенной 
значимостью
или 
ценностью
(которые влияют на эмоции).
Описание этой значимости приняло повествовательную, мифическую форму – как в примере,
взятом у Юнга, где серной составляющей солнечного вещества приписываются отрицательные,
демонические свойства. Можно сказать, что наука совершила великий подвиг: она отделила
эмоции
от 
восприятия
и дала возможность описывать происходящее исключительно с помо-
щью общепринятых объективных понятий. И все же эмоции, порождаемые переживаниями,
не менее 
реальны
. В представлениях алхимиков чувства смешивались со смыслом, а эмоции
считались чем-то само собой разумеющимся (хотя они и не знали этого 
наверняка
). Мы отде-
лили эмоции от вещей и поэтому можем блестяще манипулировать последними. И все же люди
до сих пор становятся жертвами непостижимых эмоций, порождаемых вещью, то есть возни-
кающих в ее присутствии. Мы утратили донаучные представления о мифической Вселенной
или, по крайней мере, перестали их развивать. И мощный технологический прогресс оказался
во власти наших все еще бессознательных систем оценки, что еще опаснее.
До Декарта, Бэкона и Ньютона человек жил в одушевленном, духовном мире, насыщен-
ном смыслом, проникнутом нравственной целью. Суть этой цели передавалась из уст в уста в
преданиях об устройстве Вселенной и месте человека в ней. Сейчас мы мыслим эмпирически
(по крайней мере, мы думаем, что полагаемся на опыт). И духи, некогда населявшие Вселен-
ную, исчезли. Силы, высвобожденные наукой, посеяли хаос в мире мифологии. Юнг говорит:
Каким совершенно иным казался мир средневековому человеку! Для него Земля была
вечно неподвижна. Она покоилась в центре Вселенной, а вокруг нее двигалось Солнце и забот-
ливо дарило тепло. Все люди были детьми Божьими. Они находились под любящей опекой
Всевышнего, который готовил их к вечному блаженству, и каждый точно знал, что ему делать
и как себя вести, чтобы подняться из тленного мира к нетленному и радостному существова-
нию. Такая жизнь утратила реальность, даже во сне. Естествознание давно разорвало в клочья
этот дивный покров
14
.
Даже если средневековый человек не приходил в трепет и восхищение от догматов рели-
гии (например, он больше верил в ад), он все же не страдал от потери нравственных ориенти-
ров и бесчисленных рациональных сомнений, которые преследуют его современного собрата.
Для донаучного ума религия была скорее фактом, а не вопросом веры, и преобладающая док-
трина не являлась лишь одной из многих убедительных теорий.
12
Там же.
13
Элиаде М.
История веры и религиозных идей. Собрание сочинений в 3 т. Т. 1. От каменного века до элевсинских
мистерий. М.: Критерион, 2002.
14
Jung C. G.
Modern man in search of a soul. New York: Harcourt Brace, 1933, p. 204.

---

Д. Питерсон. «Карты смысла. Архитектура верования»
21
Однако за последние несколько столетий стойкая вера в аксиомы религии была серьезно
подорвана – сначала на Западе, а затем и по всему миру. Плеяда великих ученых и борцов с
предрассудками веры доказала, что Вселенная не вращается вокруг человека, что наши пред-
ставления о его особом статусе и превосходстве над животными не имеют опытных доказа-
тельств и что на небесах нет Бога (и даже самих небес очевидно не существует). В результате
мы перестали верить собственным преданиям – отрицаем даже то, что эти предания когда-
то сослужили нам хорошую службу. Революционные научные открытия – Галилеевы горы на
Луне, Кеплеровы эллиптические орбиты планет – явились доказательством явного нарушения
мифологического порядка, основанного на представлении о небесном совершенстве. Новые
явления, порожденные опытами экспериментаторов, просто не могли