История религий народов центральной азии 2006

8.4. СУФИЗМ И МЕСТНЫЕ СУФИЙСКИЕ ТАРИКАТЫ


ПЛАН:

1. 
   О возникновении и сущности суфизма
   
2. 
   Теория и практика суфизма
   
3. 
   Распространение суфизма в Центральной Азии
   
4. 
   Местные суфийские тарикаты в Центральной Азии
   

ОПОРНЫЕ СЛОВА И ТЕРМИНЫ:

Тасаввуф	Увайсия
Суфий	Таваккул
Зухд	Хал
Абид	Макамот
Вара’	Муракаба

Суфизм (тасаввуф) – мистико-аскетическое течение в рамках ислама. Это учение выдвигает идею тайной связи с Богом избранных людей (ал-хасса) на интуитивном уровне. Теоретики этого течения полагали, что, в результате этой связи избранные люди, и те, кто следует их наставлениям, способны познать Бога. Более того, по версиям ряда суфийских мыслителей, избравшие мистический путь суфии, в результате ряда глубоких размышлений, специальных духовно-психологических упражнений способны раствориться в Боге (фана’), либо утвердиться в Нём навечно (бака’). Речь, разумеется, идет о духовном слиянии.

Существует множество различных мнений о происхождении термина тасаввуф и его производных (суфий, мутассаввиф). В настоящее время наиболее доказаным (и учеными мусульманского мира, и западными учеными) следует признать мнение, согласно которому этот термин образован от арабского корня с-в-ф (произносится - суф), каковое слово буквально означает «шерсть». Оно обозначало одеяние (рубище - хирка) из шерсти, носимое первыми суфиями, когда это течение формировалось в виде аскетических групп в исламском мире. Итак, термин тасаввуф (масдар пятой породы от корня суф), прилагался к тем аскетам, кто облачался в шерстяные одежды, спасающие, как гласит предание, от холода и жары странствующих суфиев.
Правда не всех аскетов, положивших начало суфизму еще не называли суфиями. К ним чаще прилагали название зуххад (ед. ч. – захид), т.е. аскеты вообще. Аскетизм фактически появился одновременно с исламом. Собственно в суфийской письменной традиции среди первых суфиев называются такие сподвижники пророка Мухаммада как Абу-д-Дарда, Абу Зарр, Хузайфа. Многие суфийские братства (в том числе и центральноазиатские) возводят цепочку своей духовной преемственности (силсила) до одного и первых четырех преемников Пророка, чаще всего до Абу Бакра Сиддика (632-634).
Однако, по мнению большинства исследователей, формирование мистико-аскетического течения в исламе относиться к середине VIII - началу IX веков. В это время среди суфиев были знатоки и собиратели хадисов (мухаддисун), чтецы и ранние коментаторы Корана (курра’), ремесленники, торговцы, а также христиане принявшие ислам. Надо сказать, что аскетическое движение стало своеобразной реакцией на начавшееся в то время резкую социальную и имущественную диффериенциацию, выделение богатых слоев в разношерстном социуме Халифата, не всегда соблюдающих предписания Пророка. Такое положение нередко становилось причиной социальной, а значит и политической нестабильности, на фоне сложной религиозной жизни в мусульманском обществе на протяжении первых двух столетий. Именно на этом фоне бедные и средние слои искали так сказать, духовную альтернативу и идеологическое выражение своим чаяниям, религиозным исканиям. Эти искания, наряду с рядом других идеолого-политических движений, приобрели так же форму суфизма (как формы пассивного социально-религиозного протеста), предписывавшего в то время дистанцирование от власть придержащих, отказ от богатства, придирчивое следование предписаниям Пророка и т.п. Пассивный протест выражался так же в крайнем аскетизме, развитии таких положений (составивших затем основу жизни множества суфийских братств), как таваккул (предание себя воле Бога), сабр (стойкое перенесение страданий), рида (удовлетворенность своей земной долей) и т.п. Тогда же начала формироваться ранняя ритуальная практика, повлиявшая в последующем на формирование ритуалов в суфизме (ночные бдения, дополнительные посты и молитвы и т.п).
Идейно-религиозное начало суфизму безусловно положила традиция глубокого размышления над смыслом Корана, поиск и толкование «тайного смысла» Великой Книги. Другим источником религиозно-психологических исканий суфиев следует признать своеобразную реакцию на философско-богословские течения (рационалистические в своей основе), появившиеся тогда в исламе. Речь, прежде всего, идет о философах, богословах-рационалистах (мутакаллимун). Суфии, признавая до определенной степени возможности рационального познания, утверждали, что «суть вещей и явлений» возможно познать с помощью интуитивного знания, мистических и духовных исканий, личных переживаний. И тогда Истина может «приоткрыть завесу своей Тайны» и неожидано озарить мистика познанием Тайного (кашф), пониманием высшего смысла бытия.
Поиск истины на интуитивном пути побудил суфиев обратиться к глубокому анализу тончайших движений человеческой души, личных переживаний, внутреннему познанию и «сопереживанию» религиозных истин. В этом смысле нелишне упомянуть одного из ранних авторитетов и основателей суфизма ал-Хасана ал-Басри (642-728), создавшего учение «О сердцах и помыслах» (‘илм аль-кулуб ва-л-хаватир). И дальше в призывах послдедователей аль-Хасан аль-Басрий – Рабаха ибн ‘Амра, первой женцины-аскетки Раби‘и аль-‘Адавия, Малика ибн Динара и других, живших в Басре (VIII-IX вв.), постепенно стали появляться рассуждения и идеи о настоящей (чистой) любви к Аллаху, о желаний и попытках сблизиться с Ним (речь, повторяем, идет о духовном сближении). Начиная с этого времени они придали явно мистический характер суфизму. И эти учения стали характерными особенностями суфийской идеологии.
В IX веке продолжились усилия по разработке теории и практики суфизма. Наряду со школами в Басре, такие же появились в Багдаде и Харасане (Маламатийа). Представители этих школ, как и раньше, основное внимание уделяли внутреннему миру суфия, разработали особый (характерные для каждой школы) мистический путь (тарика) духовного очищения, самосовершенствования, избавления от мирских привязаностей, очищения мыслей ото всего, что не связано с Богом и собственно мистическим путем. Собственно Путь суфия был связан с крайне сложными психо-физическими упражнениями, духовным усилиями. Здесь суфийскими старцами (шайх; мн. ч. шуйух; перс.-тюркск. – пир, устад) были разработаны положения об особых «стоянках» (макам/макамат), связанных с определенным этапом самосовершенствования суфия, об особых духовных состояниях (хал/ахвал), в которые впадают суфии на конечных этапах Пути.
Суфии разработали ряд особых ритуалов, направленных, как считалось на духовное совершенствование. Это такие ритуалы, как зикр, сама‘, ракс. Первый из них представлял собой ритмическое повторение имен Бога, либо принятых в братстве сакральных формул. Выделился «громкий», то есть в голос, вид зикра и «тихий», или внутренний, произносимый про себя с концентрацией на сердце. Сама‘ представляло собой слушание или распевание мистических виршей под музыкальные инструменты (в основном ударные) для достижения особого духовного состояния, когда у суфиев «душа размягчается и очищается». При этом в некоторых братствах практиковался и ритуальный танец (ракс), тоже, как полагали, способствующий более быстрому достижению особого мистического духовного экстаза и состояния.
Нельзя сказать, что суфизм принимался безоговорочно всеми нормативными богословами. Суфизм, как путь к Богу до сих пор вызывает массу дискуссий, особенно, когда речь идет о таких одиозных фигурах как, например, Мансур Халладж (858-922), которого не раз обвиняли в инкарнационизме, то есть в якобы заявленном им субстанциональном соединении божественной и человеческой природы (иттихад ал-лахут би-н-насут). Однако, ни у ал-Халладжа, ни у других суфиев, речь не шла о физическом единении человека и Бога, и это был духовный, во многом иллюзорный акт некоторых суфиев, в ком побеждала страсть познания Бога и которые, в пылу страсти, иногда позволяли слишком прямолинейные восклицания и заявления.
Раннее аскетическое движение не обошло стороной и регион Центральной Азии. Сведения о ранних суфиях-аскетах, действовавших в Бухаре, Самарканде, Хорезме, Насафе (совр. Карши) изредка встречается в ранних рукописных источниках. Здесь же мы находим и известия о некоторых группах упомянутого хорасанского братства Маламатийа. Были в регионе и свои авторитетные для всего исламского мира теоретики, среди которых упомянем Абу Бакр Ахмада ибн Исхака ал-Калабади, который родился в местечке Калабад под Бухарой, где и был похоронен (ум. в 990 или 995 г.). Он известен так же как ханафитский правовед (факих). Его одно из самых ранних в исламском мире суфийское сочинение «ат-Та‘аруф ли-мазхаби ахл тасаввуф» до сих пор считается энциклопедическим трудом в области раннего мусульманского мистицизма. В сочинении наиболее полно изложена система взглядов суфиев и их ритуальная практика. Здесь же предпринята попытка примирить некоторые положения суфизма с нормами ислама.
Организационое оформление суфизма в Центральной Азии (и прежде всего в ее традиционном историко-религиозном центре – Мавараннахре) в виде особых иерархических братств (тарика) со своей оригинальной методикой духовного восхождения, структурой и собранием в пределах конкретных обителей (заввийа, ханака, рибат) началось позже, примерно в XII – начале XIII вв. Именно в это время сформировались крупнейшие братства региона, которые затем распространились на огромный регион мусульманского мира, а ныне активны даже в Западной Европе, Японии и США (речь идет о группах Накшбанди/Муджаддидийа).
Первым таким братством, история и теоритические положения которого изучаются и поныне, считается братство Кубравийа, получившее это название по имени своего организатора и эпонима Наджм ад-Дина Кубра (1145-1221; полное имя: Ахмад ибн ‘Умар). Он родился в городе Хивак (совр. Хива, Хорезмская обл.), изучал нормативные религиозные науки. Он долгое время путешествовал (Египет, Иран) и приобщился к мистическим наукам. Из его суфийских учителей наиболее известен Исма‘ил ал-Кисри (ум. в 1193). Возвратившись на родину в Хорезм, он основывает в его тогдашней столице Гургандже (совр. Куня-Ургенч, Туркменистан) свою обитель (ханаках) и братство (тарика), получившее позже наименование Кубравийа. Согласно традиции, Наджм ад-Дин Кубра погиб с оружием в руках во время защиты Гуршганджа от рук монгольских завоевателей.
Кредо учения Кубравийа – следовать суннитским установкам. Теоритическую основу их мистического Пути составляло положение о «двух-уровневом» строении вселенной – микрокосм и макрокосм. Первый из них принадлежит к «нисшим сферам», но отражает мир высшего порядка, то есть макрокосм. Человек, согласно этого учения, является главной частью микрокосма и способен отражать некоторые качества Аллаха, либо воспринимать «идеи-прообразы» (хаватир) высшего макрокосма, но которые может в себе познать только суфий, следующий мистическим Путем, непременно под руководством наставника. Собственно «шествие по мистическому Пути» представляло у Кубравийа набор сложных психо-физических упражнений, постоянных духовных кнцентраций на «прекрасных именах» Аллаха (ал-асма‘ ал-хусна), сопровождаемые строгим постом, уединениями (халват), полным подчинением воле наставника. Сам Путь представлял собой градацию определенных состояний суфия, во время которых ему приходят видения в виде бестелесных сферических кругов различного цвета. Душа суфия должна пройти через предписанные этапы ощущений и озарений (макамат), а в момент «вознесения», мистик и его душа становятся способными узреть божественную милость (сопровождаемое видение – черного цвета).
Соответственно ритуалам у Кубравийа были разработаны 10 положений, которым должен следовать суфий во время прохождения Пути: 1. Тауба (покаяние) – раскаяние в своем неведении во время мирской жизни, подавление собственного Эго/«Я»; 2. Зухд фи-д-дунйа – отказ от мирского, в том числе и от имущества; 3. Тавккул ‘ала-л-Ллах – упование во всем на Бога и отказ от мирской деятельности; 4. Кана‘а – довольствоваться малым, самым необходимым только для поддержания жизни; 5. ‘Узла – находиться в уединении как в прямом так и в духовном смысле; допущено общение только с шайхом; 6. Мулазамат аз-зикр – потребность в постоянном и искреннем поминании (зикр) имен Бога, что очищает сердце; 7. Таваджжух ила-л-Ллах – обращение к Богу всем существом, пока не придет ощущение Его единственности в сердце; 8. Сабр – терпеливо переносить тяготы мистического Пути; 9. Муракаба – самосозерцание своего особого состояния, когда в очищенном от мирских соблазнов сердце наступает полный покой; 10. Рида’ – освобождение от всяких физических чувств и даже от удовлетворения собственной любовью к Богу, каковое состояние исчезает как физическое, или личное чувство, а превращается в особую милость Бога.
Учение Кубравийа одно из редких, которое пережило монгольское завоевание. Более того, кубравийские старцы, например Сайф ад-дин Бахарзи (ум. в 1363 в Бухаре) оказались в числе тех суфийских шайхов, кто участвовал в исламизации монгольских племен и их правителей. Постмонгольская история Кубравия весьма сложная. Братство разделилось на несколько самостоятельных ветвей, распространившись в Хорасане, внутренних районах Ирана, Индии, Хутталане (совр. Таджикистан). На территории Мавараннахра и Хорезма отдельные шайхи братства были активны вплоть до начала XVI века, имея в качестве послушников представителей правящих династий. Например, муридом известного кубравийского шайха Хусайна ал-Хоразми ал-Бухари был правитель династии Шибанидов (1500-1603) ‘Убайдаллах хан (1533-1539), который написал несколько стихотворных посвящений своему духовному наставнику. С этим же шайхом духовную связь имел и знаменитый Мирза Захир ад-Дин Мухаммад Бабур (15.. – 16..). К XIX веку значение и роль этого братства упали. И лишь в источниках упоминаются некоторые шайхи (например, из района Сактор недалеко от Бухары), кто возводил свою духовную преемственность к основателю братства.
Такой же сложной и неоднозначной представляется история другого знаменитого суфийского братства Центральной Азии Накшбандийа и его предтечи - Х^ваджаган. Основателем последней считается ‘Абд ал-Халик Гидждувани (ум. в 1182 или в 1220), который, согласно более поздней суфийской традиции, будто бы учился у знаменитого хорасанского шайха Абу Йусуфа ал-Хамадани (ум. в 1140). Некоторые ученые (в частности В. Маделунг) подвергают сомнению эту версию (появившуюся не ранее XV в.), основываясь на значительной разнице в возрасте «учителя» и «ученика» (если приныть вторую дату его смерти, более всего встречающуюся в источниках), а, самое главное, если меть в виду полне молчание ранних источников о «связях» этих двух шайхов. Возможно претензия на такую «связь» появилась по той причине, что братство нуждалось в цепочке духовной преемственности (силсила), которая подтверждала бы особую легитимность братства, посредством соединения её лини с самим Пророком через самых авторитетных суфийских шайхов.
Тем не менее, собственная письменная традиция братства, игнорируя хронологические и исторические несоответствия, настойчиво говорит о таких связях и легитимность силсила в братстве, похоже, никогда не вызывала сомнений.
Об ‘Абд ал-Халике Гидждувани известно не так много, главным образом, из-за отсутствия надежно идентифицированных источников его периода и времени его ближайших преемников. По данным более поздних источников братства, он в основном жил в своем родном селении Гидждуван (совр. Бухарская обл.) и воспринял некоторые идеи раннего суфийского братства из Хорасана Маламатийа. Видимо положения этой школы сильно повлияли на Гидждувани. По крайней мере, в сохранившемся (видимо в поздней переработке) его предсмертных «Заветах» (Васийат) мы видим адресованые его последователям призывы к предельной аскетичности, настойчивое требование избегать даже разговора с властями придержащими («бойся султанов людей, как боишься тигров»), отказаться от всех благ этого мира, в том числе от стяжательства (накопления богатств) и даже призывами не заниматься отвлекающим от мистического пути общественно полезным трудом для пропитания, полагаясь на волю Бога (таваккул), постоянно пребывать в поминании Аллаха (зикр) и т.п.