Флейшер Екатерина Андреевна

Односоставные прецедентные имена, например: Мамай, Нерон, Стаханов, Троцкий. Особое внимание обращают на себя фамилии: несмотря на то, что их естественным продолжением являются полные имена, прецедентной становится лишь одна часть. Например: «Самым большим патриотом России среди отцов- основателей Советского государства был грузин Сталин. Троцкий сотрудничал с англичанами, Ленин сотрудничал с германцами, а Сталин сотрудничал только с родной царской охранкой» [www.anekdot.ru 07.10.2010].
Составные связанные прецедентные имена: Акакий Акакиевич, Санчо Панса, Мэри Поппинс. Функционируя в различных дискурсах в различных значениях, перечисленные единицы показывают себя как неделимые, способные обращаться к стоящему за ними инварианту восприятия только при совместном употреблении, как в следующем примере: «Крупнейший реставратор и искусствовед, большой друг нашей газеты. "По сложению Санчо Панса, душой и сердцем Дон Кихот...»[Известия:Утраты 2009. 30.12.2009]. Более того, для некоторых из них возможно слитное написание при ослаблении связи с текстом- источником, например: «я видел его исключительно в обществе Марины. Не могу


сказать, что он был таким уж донжуаном. Хотя в театре среди актрис у него были поклонницы, которые, конечно, завидовали Марине»[Известия:Тайная жизнь Высоцкого. 24.01.2011].
Составные свободные прецедентные имена с одной обязательной частью: Илья Обломов, Карабас Барабас и т.д. Данные имена в текстах можно встретить либо актуализированные полной номинацией, либо одной обязательной частью (Обломов, Барабас). Действительно, для них можно встретить разные варианты употребления, здесь яркой иллюстрацией может служить следующий анекдот: «Карабас-Барабас в Баден-Бадене для солидности представлялся всем, как Барабас-Барабас» [www.anekdot.ru 17.07.2013].
Составные свободные прецедентные имена: Наполеон Бонапарт, Иисус Христос, Шерлок Холмс и т.п. Функционирование этих единиц характеризуется возможностью употребления обеих частей как вместе, так и вне зависимости друг от друга, при этом апелляция происходит к единому инварианту восприятия. Для сравнения приведем следующие контексты:
«Николай обвел всех торжествующим взглядом. Он чувствовал себя как Наполеон, воскликнувший: «Солдаты! Вот солнце Аустерлица!» [www.ruscorpora.ru: Андрей Геласимов. Дом на Озерной (2009)].
«В начале 19-го века большинство студентов в наших вузах изучало французский. В итоге мы насовали Бонапарту и взяли Париж. В начале 20-го века большинство студентов в наших вузах изучало немецкий. В итоге мы умордовали Гитлера и взяли Берлин. Сейчас начало 21-го века и большинство студентов в наших вузах изучает английский... такого богатого выбора в нашей истории еще не было» [www.anekdot.ru. 07.02.2009].
И, наконец, двойные имена: имена, инварианты восприятия которых связаны настолько сильно, что в подавляющем количестве контекстов их можно встретить употребленные вместе (рядом или недалеко друг от друга), например: Адам и Ева, Ромео и Джульетта, Монтекки и Капулетти, Герасим и Муму, и т.д. Как в следующих примерах:
«Жил-был Адам. И был он один на всём белом свете. И сказал ему Бог:


-Приведу-ка я тебе Еву...Так родилась фраза: "Не приведи, Господь!"»
[www.anekdot.ru 16.04.2012].
«Я выдохнул. А дальше произошло нечто очень странное. Мы стали говорить о том, что такое любовь. Говорили о Ромео и Джульетте ― о том, что влюбленность оправдывается уподоблением любви к Богу» [www.ruscorpora.ru: Александр Иличевский. Перс (2009)].
Несмотря на бесспорную важность приведенных выше различных оснований для типологизации прецедентных имен, все же одной из основных классификаций, на наш взгляд, является их классификация по сферам- источникам. Любопытно, что при том значении, которое имеет такая классификация, в том числе и для описания функционирования имен, что будет показано ниже в данной работе, не так много авторов посвящали этому свои исследования. На данном этапе рассмотрения прецедентных феноменов детально разработана классификация прецедентных текстов по сферам-источникам, однако, мы полагаем, а также исследование имен доказывает, что для них данная классификация может отличаться. Впервые вопрос об источниках прецедентных феноменов затронут уже в монографии Ю.Н.Караулова, который выделял следующий круг возможных сфер-источников: основное место, естественно, отводилось художественной литературе, но также право на существование имели такие сферы, как мифы, предания, устно-поэтические произведения; библейские тексты, виды устной народной словесности, публицистические произведения историко-философского и политического звучания (Караулов 1987: 216).
Е.Г.Ростова, предложившая классификацию в рамках методических исследований по преподаванию русского языка как иностранного, незначительно расширяет данный список, предлагая такие варианты: 1) тексты, возникшие на русской культурной почве (фольклорные произведения, авторские тексты, анекдоты, лозунги и т.д.); 2) инокультурные и иноязычные знаменитые тексты; 3) русские тексты, возникшие на основе иностранных; 4) фольклорные и авторские тексты, возникшие на основе международных «бродячих» сюжетов; 5) тексты, возникши на основе общечеловеческих прецедентных текстов (сюда автор

относит, в том числе библейские сюжеты и мифы Древней Греции) (Ростова 1993, 11-15) .

В.Г.Костомаров и Н.Д.Бурвикова в качестве источников прецедентных текстов видели песни, былины, сказки, религиозные произведения (прежде всего Библия), произведения латинских авторов, актуальные художественные произведения, фильмы, спектакли, реклама (Костомаров 1994, 76).
Одной из наиболее полных и разносторонних классификация является, на наш взгляд, классификация, предложенная А.Е.Супруным при рассмотрении текстовых реминисценций: 1) фольклор; 2) тексты библейского происхождения;
3) произведения античной мифологии; 4) мировая художественная литература; 5) русская литература (занимает наибольшее место в корпусе источников); 6) тексты песен; 7) кинофильмы; 8) политические тексты; 9) интересно, что в отдельный пункт автор выделяет детскую литературу (Супрун 1995, 23-25).
Е.А. Земская, в свою очередь, описывая функционирование прецедентных высказываний, останавливается на таких видах источников, как «…стихотворные и прозаические цитаты, названия художественных произведений кинофильмов, пословицы и поговорки, устойчивые выражения, политические лозунги разных эпох, ходячие цитаты из произведений марксизма-ленинизма, библейские выражена» (Земская 1996, 159).
Интересна классификация Г.Г.Слышкина, основанная на результатах исследования фольклорных смеховых произведений русской культуры и включающая следующие пункты: 1) политические плакаты, лозунги, афоризмы;
2) произведения классиков марксизма-ленинизма и руководителей советского государства; 3) исторические афоризмы; 4) классические и близкие к классическим произведения русской и зарубежной литературы, включая Библию;

5. 
   сказки и детские стихи; 6) рекламные тексты; 7) анекдоты; 8) пословицы, загадки, считалки; 9) советские песни; 10) зарубежные песни (Слышкин 2000, 72). Е.А.Журавлева и Д.Ж.Капарова, предлагая похожие схемы классификации источников, дополнительно выделяют пункт «массовая культура» (Журавлева, 2007, 72).
   

И наконец, одним из последних и наиболее полных исследований можно считать монографию С.С. Чистовой, в которой проанализировано функционирование прецедентных феноменов в российском и американском дискурсе. Составленная по итогам анализа материала классификация сфер- источников показала, что в целом она едина для обеих культур, различия могут заключаться только в долевой весомости каждой сферы, однако, и здесь есть совпадения. Всего С.С. Чистовой было выделено 19 сфер: кинематограф, музыка, телевидение, литература, спорт, политика, фольклор, игры (компьютерные и названия детских игрушек), наука, шоу-бизнес, мода, радио, экономика, изобразительное искусство, религия и мифология, архитектура, реклама, балет, быт (Чистова 2012, 111-124).

Как мы видим, за вычетом небольших расхождений, авторы приводят более или менее схожие типологии сфер-источников прецедентных текстов. Представляется, что в случае описания подобных сфер для прецедентных имен, данные классификации должны быть приняты к рассмотрению, так как прецедентные текст и имя взаимосвязаны, и зачастую, как мы увидим ниже, имена функционируют исключительно как символ текста. Но можем ли мы ограничиться приведенными выше списками в отношении прецедентных имен? Так, в классификации С.Л. Кушенрук, составленной на основе анализа рекламного дискурса, отобранные сферы-источники прецедентных имен фактически повторяют приведенные выше: художественная литература, киноискусство, музыка, политика, живопись, наука, мифология, экономика, спорт, мода, телевидение, игры (Кушнерук 2006, 11-12). Как нам кажется, есть основания полагать, что классификация по источникам прецедентных имен может несколько отличаться от общей классификации прецедентных текстов. Для сравнения обратимся к работам Е.А. Нахимовой, в которых были предприняты шаги по созданию классификации по сферам-источникам прецедентных имен. Автор выделила следующие виды:
Социальная область (политика, экономика, образование, развлечения, медицина, война, криминал, спорт);

Область искусств (литература, театр, кино, изобразительные искусства, музыка, архитектура, мифология и фольклор);

Область науки (математика, физика, химия, биология, история, география, филология);
Область религии (религиозные тексты) (Нахимова, 2007: 89).
Несмотря на то, что данный вариант типологии источников может казаться неполным и не совсем четким, он явно доказывает, что одним из отличиев прецедентных имен от других феноменов является большая неоднородность сфер- источников. Если у данного автора таких сфер четыре, но они достаточно объемны по содержанию, то, например, Р.В. Попадинец выделяет уже 5 источников-происхождния прецедентных имен: фольклор, мифология, классическая литература, детская литература, история и реальность (Попадинец 2010, 50).
Что касается обобщения результатов исследований по выделению сфер- источников прецедентных имен, то, как нам кажется, прежде интересно обратиться к теории так называемого вертикального контекста, предвосхитившей появление теории прецедентности. По определению О.С. Ахмановой и И.В.Гюббенет, вертикальный контекст – «это вопрос о том, как и почему тот или другой писатель предполагает у своих читателей способность воспринимать историко-филологическую «информацию», объективно заложенную им в созданном литературном произведении» (Ахманова, Гюббенет 1977, 49). Полагаем, что исследуемые нами единицы можно отнести к средствам создания вертикального контекста, и в этом случае мы видим, что они могут нести в себе два типа «информации»: историческую и филологическую. Более того, забегая вперед, отметим, что данный фактор имеет большое значение при изучении функционирования имен: те из них, источником которых послужили тексты, и те, которые пришли из социально-исторической сферы, обладают разными закономерностями употребления в различных дискурсах.
Основываясь на результатах исследований, приведенных выше, вкупе с результатами, полученными при анализе нашего материала, мы пришли к

следующим результатам. Прежде всего, сферы-источники прецедентных имен можно разделить на две большие группы: текстовые и социально-исторические, которые, в свою очередь, делятся на подгруппы:

Текстовые источники:

1. 
   религиозные тексты;
   
2. 
   античная литература и мифология;
   
3. 
   художественная литература;
   
4. 
   детская литература;
   
5. 
   кинофильмы
   
6. 
   фольклор;
   
7. 
   анекдоты.
   

II. Социально-исторические источники:

8. 
   социально-исторические деятели;
   
9. 
   сфера шоу-бизнеса;
   
10. 
    деятели культуры и искусства: писатели, философы, музыканты, композиторы и т.д.
    

Можно увидеть, что разделение сфер-источников на две большие группы – текстовые и социально-исторические соотносится с одной из дефиниций прецедентных имен, о которой мы говорили выше, где авторы определяют его как индивидуальное имя, связанное или с широко известным текстом, или с прецедентной ситуацией (СРКП, 17), что, вероятно, доказывает актуальность введения данного основания при классификации прецедентных онимов.
С нашей точки зрения, разделение прецедентных феноменов по сферам- источникам при их исследовании является обязательной частью работы, поскольку такое деление оказывает влияние на их функционирование во всех дискурсах. Более того, основываясь на разделении сфер-источнников, И.П. Зырянова описывает явление полипрецедентности: «Указанное явление позволяет активизировать несколько областей фоновых знаний читателя путем разгадывания нового текста» (Зырянова 2010, 12). Так, возможно функционирование прецедентного феномена с отнесением его к нескольким

сферам-источникам, как, например, прецедентное имя Шапокляк, источником которой является как повесть Э. Успенского (1966 г.), так и мультипликационный фильм, и характеристики, входящие в инвариант восприятия данного имени являются совокупностью представлений из этих двух источников. Существует и вторая модель полипрецедентности, в соответствии с которой используются несколько прецедентных феноменов с разными сферами-источниками (Там же, 12). Данное явление, как нам кажется, также необходимо учитывать при исследовании инвариантов восприятия прецедентных имен.

Мы полагаем, что приведенные различные типологии прецедентных имен указывают на их разнородность, предопределяющую также различия в функционировании данных единиц. Остановимся ниже на основании отнесения рассматриваемых прецедентных имен к прецедентным.

2.