связи между чрезмерным знанием о своем и чужом несовершен
стве и печалью, который объединяет историю Гильгамеша и сето
вания Екклезиаста, интересен вот чем. В истории довольно рано
устанавливается связь между принадлежностью к культуре и фор
мированием специфически человеческого отношения к смерти.
Индивидуальную жизнь можно было
помыслить только в тесной
связи с тем, что было ей внеположено — на этом свете или на том.
Контраст между поту- и посюсторонним горизонтами смысла, пре
восходящего индивидуальную жизнь, не обязательно предполагает
незначимость первого и значительность второго. Мир мертвых
может быть лишен смысла, и вера в жизнь после смерти отнюдь не
сделает эту жизнь более осмысленной. Напротив, возможно сурро
гатное бессмертие — посредством включенности в цепь поколений
людей и работы коллективной памяти. История знает цивилизации,
которые одинаково ценили и потустороннее, и посюстороннее бес
смертие (Древний Египет, к примеру). Смерть также издавна пони
мается двояко: либо как внешнее по отношению к жизни событие,
либо как ее неотделимая часть. Первое отношение, пожалуй, пре
обладает в современной культуре, второе было выражено рядом
мыслителей, и прежде всего Мартином Хайдеггером в «Бытии
и времени», но когда дело доходит до культурных моделей поведе
ния, опять-таки Древний Египет представляет собой яркий пример
отношения к смерти как неотделимой части жизни. Граница между
жизнью и смертью может быть проведена с разной степенью жест
кости, мертвые могут мыслиться как
угроза либо как партнеры
в реализации каких-то задач. Отрицание смерти либо ее приятие
составляют две фундаментальные культурные ориентации, каждая
из которых определяет то, как люди мыслят себя. Культуры, при
емлющие смерть, мыслят человека в качестве части космического
целого, заключенного в рамки природных циклов —
рождения
и исчезновения. Культуры, отрицающие смерть, чаще всего наста
ивают на уникальности, духовной природе и бессмертии человека.
Различие между ними не столь очевидно в силу того, что религии
создают очень сильные картины других потусторонних миров.
ill
Другое видение человеческого удела — «неполноценный» (по
сравнению с другими природными существами) человек вынуж
ден создавать общества и культуры, компенсируя с их помощью
свои слабости — возникло у софистов, но активнее всего было раз
вито в специализированной философской антропологии.
Связь понимания удела человеческого со смертью и конеч
ностью важна потому, что когда мы мыслим человечество,
нужно
исходить из того, что оно представляет собой сообщество всех,
кто когда-то жили, живут сегодня и будут жить как люди, то есть
принадлежать уделу человеческому. Удел человеческий траги
чен: люди —
единственные существа, что сами себя создают, но
смертны. Люди свободны менять себя, но не свободны делать что
угодно.
Do'stlaringiz bilan baham: