Философия : учебное пособие

проблема 
отношения философии и религии
 
должна быть осознана как пробле-
ма отношения философии к опыту восстановления связи человека с 
Богом, т. е. к опыту подлинной жизни человека, а проблема понимания 
возможностей и границ философии как умозрительного знания в отно-
шении главной цели жизни человека – спасения души. Соответственно, 
проблема соотношения веры и разума
 
не может быть решена отдельно 
от основных проблем 
христианской антропологии
.
В отношении природы человека, самой его сущности и всех его 
способностей, особенно применительно к проблемам, касающимся 
различения добра и зла, в христианской антропологии различаются 
три основных состояния человека: состояние по сотворению – неис-
каженная природа человека; состояние, возникшее в результате отпа-
дения его от Бога, – искажение природы человека; и состояние по ис-
куплению его Богочеловеком – возможность спасения и исправления 
человека. Все проблемы 
познания
возникают в условиях отпадения че-
ловека от Бога, когда окружающий мир становится враждебным, а его 
разум попадает в плен страстной природы падшего человека. Разум, 
не просвещенный светом евангельского учения, принято называть 
раз
-

---

37
умом ветхого человека. 
Именно о таком разуме говорит апостол Павел: 
«…мудрость мира сего есть безумие пред Богом». На этой основе в 
христианской мысли возникают недоверие к разуму, критика разума и 
конструктивное переосмысление его природы.
Прежде всего, обозначим крайне критические позиции. Ярче 
всего такую позицию выразил мыслитель второго века 
Тертуллиан
. 
Краткое резюме его позиции: «Верую, ибо абсурдно» – 
credo ��i� ��-
 ��i� ��-
��i� ��-
 ��-
��
-
surdum
 
est
. Аристотеля он называет жалким, логику – дьявольским ору-
дием. Жалок всякий, кто не усвоил истину о Христе и нуждается в дол-
гих околичных и безуспешных путях познания. Позиция Тертуллиана 
оправдана тем, что он обостренно и глубоко переживает принципи-
альную новизну евангельских истин, истин 
Нового
Завета, их несво-
димость ни к какой системе прежних смыслов, ни в философии, ни 
в религии: «Сын Божий был распят – не стыдимся этого, хотя это и 
постыдно. Сын Божий умер – вполне верим этому, хотя это и нелепо. 
И, погребенный, воскрес – это верно, потому что это невозможно!» 
Позиция Тертуллиана абсолютна в своей эмоциональной убедитель-
ности, обоснована глубиной его собственной веры и вполне соответ-
ствует вышеприведенным словам апостола Павла о суетной мудрости 
«мира сего»: «Господь знает умствования мудрецов, что они суетны», 
«кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтоб 
быть мудрым» (1 Кор.3: 18–20). 
Но вправе ли человек так категорично отказываться от разума, 
полностью пренебрегать даром, заложенным в замысле его сотворения 
«по образу и подобию» самого Творца? Перспективен ли для культу-
ры такой непримиримый разрыв с интеллектуальной традицией? Так, 
сам Тертуллиан блестяще владеет интеллектуальным инструментари-
ем, выразительной риторикой, что свидетельствует о том, что его соб-
ственный ум воспитан греческими и римскими авторами. Для реше-
ния вновь обозначившейся проблемы следует вспомнить то важное для 
христианской антропологии различение, которое мы сделали выше. 
Полное недоверие к разуму, о котором говорит Тертуллиан, относится 
к разуму ветхого человека, разуму, плененному страстным желанием 
ветхого человека самоутвердиться, оно адресовано разуму, который 
лишь в себе самом ищет решение всех проблем.
Решение проблемы, более соответствующее третьему состо-
янию человека – человека по искуплению, человека на пути спасе-
ния, – в западной мысли дает 
Аврелий Августин
(это содержательно 

---

38
насыщенное и целостное решение содержится в святоотеческом на-
следии Восточной Церкви). Августин точно замечает: «Ум человече-
ский, 
предоставленный самому себе
, может натворить много зла…». 
Одновременно он признает возможность знания (науки) и даже мудро-
сти для человека. Для этого разум ветхого человека должен найти свою 
опору в Божественном 
Откровении, 
явленном в Священном Писании 
и в живом опыте Церкви. Именно отношение к Откровению и выража-
ется у христиан в слове «верую»
. 
Тем самым слово 
верю, 
очень акту-
альное для Августина, нельзя сводить к обыденному смыслу личной 
убежденности или доверию к опыту и мнениям других людей. «Перед 
верой меркнут все достижения разума», – в этом Августин вполне со-
лидарен с Тертуллианом и не отступает от апостольских наставлений. 
На этой основе Августин формулирует свое 
кредо: 
«Верь
, 
чтобы пони-
мать» или «Верю, чтобы понимать» – 
Credo
 
ut
 
intelligam
. Само слово 
«кредо», в русском языке – существительное, образовано от латинско-
го 
credo
– верю, глагола первого лица.
Итак, человеческий разум находит себе опору в Божественном 
Откровении. Такая вера укрепляет и направляет разум, позволяет ему 
избежать опасных отклонений. По сути речь идет о просвещении раз-
ума светом евангельских истин: вера не только