что яйцеклетка,
впоследствии ставшая Гитлером, обретет женский пол.
Комбинация преобразований трех событий позволяет вычислить, что XX
век мог пройти без любого из этих великих злодеев с вероятностью один к
восьми. Бесполезно отрицать, будто их отсутствие слабо повлияло бы на
ход истории. Зачатие трех эмбрионов имело судьбоносные последствия, и
потому слова о предсказуемости долгосрочных изменений — не более чем
шутка.
Однако иллюзия значимого предсказания нерушима, и все гадалки и
пророки (в том числе от мира финансов или политики) успешно этим
пользуются. Радио и телевидение имеют в своем штате экспертов, чья
работа — комментировать события и давать прогнозы. У зрителя, читателя
или слушателя
создается впечатление, будто бы они получают если не
эксклюзивные, то крайне ценные сведения. А упомянутые эксперты и их
промоутеры искренне верят, что предлагают такую информацию. Филипп
Тетлок, психолог Пенсильванского университета, в 2005 году опубликовал
результаты своих двадцатилетних исследований в книге «Экспертные
политические суждения — как знать, насколько они хороши?». В ней
Тетлок объяснил происхождение «экспертных предсказаний» и создал
терминологическую базу для будущих дискуссий на эту тему.
В ходе исследований он опросил 284 человек, зарабатывающих на
жизнь предоставлением «комментариев или рекомендаций на политические
и экономические темы». Тетлок
попросил испытуемых оценить
вероятность некоторых событий ближайшего будущего, как в сфере их
специализации, так и в других сферах, о которых они имели общее
представление. Удастся ли путчистам свергнуть Горбачева? Будут ли США
воевать в Персидском заливе? Какая страна станет новым развивающимся
рынком? Тетлок собрал более 80 тысяч подобных предсказаний. Вдобавок
он спрашивал экспертов, на основании чего они пришли к своим выводам,
какой была их реакция, когда предсказания не сбылись, каким образом они
оценивали факты, не подтвердившие их мнение. Респондентов также
просили оценить вероятности трех альтернативных исходов каждого
события:
сохранения
статус-кво,
некоторого
роста
(к
примеру,
политической свободы или экономики) или снижения.
Результаты всех ошеломили: эксперты выступили бы лучше,
если бы
отдали равные доли вероятности всем трем вариантам. Иными словами,
люди, которые зарабатывают на жизнь изучением определенной области
знаний, строят прогнозы хуже, чем невежды, способные разделить сто на
три. Даже в области своей специализации эксперты показали примерно те
же результаты, что и дилетанты.
Тот, кто знает больше, предсказывает чуть успешнее того, кто знает
меньше. Но и на самого сведущего знатока нельзя положиться. Причина
заключается в том,
что человек, накопивший больше знаний, в некотором
роде слепнет из-за иллюзии умения и связанной с ней самоуверенности.
«Мы стремительно достигли той точки, когда ценность предсказаний,
основанных на знаниях, становится крайне мала, — пишет Тетлок. — В век
чрезмерной специализации науки нет смысла полагать, что те, кто
публикуется
в
ведущих
изданиях
—
выдающиеся
политологи,
регионоведы, экономисты и так далее, — хоть сколько-нибудь превосходят
обычных журналистов или просто вдумчивых читателей New York Times в
том, что касается видения назревающих ситуаций». Как выяснил Тетлок,
чем известнее прогнозист, тем вычурнее его прогнозы. «Востребованные
эксперты, — пишет он, — ведут себя более самоуверенно в сравнении с
коллегами, на которых вовсе не падает свет рампы».
Тетлок
также выяснил, что эксперты отказываются признавать
собственные ошибки, а когда их вынуждают к этому, находят массу
оправданий (случилось непредвиденное, просчет касался лишь времени
события, была веская причина ошибаться и так далее). В конце концов,
эксперты тоже люди. Им кружит голову собственная слава, они ненавидят
признавать свою неправоту. Их уводит прочь не вера, а
образ мыслей, как
пишет Тетлок. Он пользуется образами из эссе Исайи Берлина о Толстом,
озаглавленном «Еж и лиса». Согласно древнегреческой поговорке, «лисица
знает многое, а ёж знает главное». Ежам в человеческом мире свойственно
иметь одну крупную теорию вселенского устройства; они объясняют
частные события в когерентных рамках этой теории и ощетинивают иглы,
если кто-то не разделяет их взглядов или если в их прогнозах сомневаются.
Ежи особенно неохотно признают свои ошибки. Если предсказание не
сбылось, для них это «всего лишь вопрос времени», «небольшой просчет».
Они категоричны и резки, что делает их любимцами телепродюсеров. И
верно, два ежа-оппонента, критикующие и высмеивающие друг друга в
прямом эфире, — отличное зрелище.
В отличие от них, лисы мыслят шире. Они не верят,
что историей
движет нечто одно (например, они вряд ли согласятся с тем, что Рональд
Рейган единолично прекратил холодную войну, выступив против
Советского Союза). Нет, лисы понимают, что действительность рождается
при взаимодействии многих сил и факторов, включая слепой случай, и это
взаимодействие
часто
приводит
к
крупным
и
непредсказуемым
последствиям. В исследованиях Тетлока победили именно лисы, хотя даже
их прогнозы оказались неважными. По сравнению с ежами, лис редко
