Авиапромышленность: к 1935 в косос сидели следующие бригады (346,4)

Авиапромышленность:
11 июля 1935 в ходе гос. испытаний СБ 2ИС-12 с 8:00 до 9:55 был выполнен полет на зубцы продолжительностью 1:40, с 16:15 до 17:10 39 мин. полет на бомбометание корпусами АФ-250 с высоты 2000 м на скорости 250 км/час и стрельбу из задних установок - турельной и нижней, а т. с 19:20 до 20:05 еще один полет продолжительностью 0:50 на бомбометание корпусами АФ-250 с 3000 м на скорости 300 км/час и стрельбу из задних установок (2913).
11 июля 1935 состоялся первый полет УТ-2 (АИР-10), который выполнил тот же Ю.И.Пионтковский. Потом было выпущено 7 тыс. с 1936 по 1946 (74,76). 7150 (237,174).
Нет, это не УТ-2, а АИР-10, так как АИР-20 был цельнодеревянным (4,87).
11 июля 1935 самолёт ДИП возвратили в ОЭЛИД для проведения дальнейших испытаний (15823).
11 июля 1935 г. состоялся первый полет самолета АИР-10 А.С.Яковлева, прототипа УТ-2 (6395).
11 июля в 1935 году первый полет самолета «АИР-10» ОКБ А.С.Яковлева с «М-11Е», прототипа «У-2», Ю.И.Пионтковский; Построено 7.323 самолёта, в том числе за 1941-1945 годы – 4.955 (14949).
11 июля 1935 на ЦА начались сравнительные испытания автожиров С-30 Сиервы и А-8 и А-4. Летал С.А.Корзинщиков (438,691).
11-го июля 1935 ДВ СССР-Н26 с экипажем в составе: командира самолета А.Д.Алексеева, второго пилота Ф.Г.Еременко, летнаба Н.М.Жукова, 1-го бортмеханика К.Н.Сугробова и 2-го механика А.Пидточенного, стартовал из Красноярска для проведения ледовых разведок в южной части Карского Моря. Кроме этого, велся поиск запасных посадочных площадок и мест для постройки новых баз. Подходящими командир и штурман самолета посчитали бухту Абросимова, озеро Тоиндо (Амдерма) и залив Тюлений.
23-го июля в 11 ч. 16 мин. СССР-Н26 вылетел для более полного обследования, и аэрофотосъемки озера Тоиндо, но туман, закрывающий все побережье, заставил вернуться обратно. 25-го июля экипаж Алексеева произвел до- разведку вдоль Ямала через Карские Ворота для первого каравана судов с ледоколом "Ленин".
Закончив работы в юго-западной части Карского моря и налетав при этом 35 час. 52 мин., СССР-Н26 стартовал из бухты Варнека курсом на восток. Этот перелет был начат без одобрения командира морского отряда Махоткина, который имел свое мнение о необходимости перебазирования летающей лодки. Подойдя к острову Белому, самолет встретил низовой туман, покрывавший восточную часть пролива Малыгина, и Алексеев решил сесть и переждать туман. При посадке в заливе Пага острова Белого из-за малых глубин при отливе лодка оказалась на мели. Только через двое суток, 28-го июля, экипаж, переждав непогоду и дождавшись прилива, прилетел на Диксон.
Ледовую разведку в Восточной части Карского моря СССР-Н26 начал 31-го июля. В 13 ч. 05 мин. он вылетел с Диксона по маршруту Диксон - м. Стерлигова - о. Русский - м. Неупоко- ева - точка с координатами 78°55' х 90°20' - м. Стерлигова, где самолет и должен был базироваться. Полет проходил в хороших погодных условиях на высоте 1000 м. В точке с координатами 76° 55' х 88° 40' экипаж обнаружил архипелаг из 2 островов, покрытых растительностью и 3 острова без нее. Поначалу летчики посчитали, что открыли новую землю, но оказалось - острова Брюзевица (что такое о-ва Брюзевица, пока выяснить не удалось, а по указанным координатам расположены острова Сергея Кирова, открытые поэтапно во время плаваний "Красина" и "Малыгина" в 1934-1935 гг.).
3-го августа 1935 г. распоряжением начальника ГУСМП О.Ю.Шмидта и начальника УПА М.И.Шевелева, все тяжелые самолеты, к которым относились и Дорнье "Валь", были переключены на подстраховку перелета С.А.Леваневского. Но, так как вскоре перелет был отменен, 7-го августа Алексеев получил приказ вернуться на свою базу на мысе Стерлигова. Уже на следующий день лодка снова вылетела на разведку северо-восточной части Карского моря по маршруту м. Стерлигова - о. Русский - м. Неупокоева - фиорд Спартак - м. Неупокое- ва - о. Русский - м. Стерлигова.
Во время базирования на Таймыре Алексеев получил задание на ледовую разведку для ледокола "Сибиряков", который подходил к мысу Оловянному, но, встретив у о. Гансена туман и шторм, самолет вернулся на р. Таймыру. Здесь экипажу пришлось жить на чердаке дома зимовки или в самолете. Первый механик Сугробов, не выдержал таких условий, простудился и заболел. Так как врача на базе не было, экипаж перелетел на мыс Стерлигова. Состояние больного не улучшилось, температура держалась высокой, доходя до 41,6°. Везти его в таком состоянии было невозможно, и 6-го сентября Алексеев привез врача с Диксона. Благодаря медицинской помощи больной начал быстро поправляться.
На следующий день СССР-Н26 перелетел на Диксон, сдав Сугробова на попечение врачей.
11-го сентября пришло известие о пропаже самолета Ш-2 с Козловым и Линделем, вылетевших на поиски сухопутных аэродромов. 12-го сентября в 4 ч. 40 мин. лодка вылетела с Диксона в район возможной разведки Козлова. Подлетев к устью р. Таймыра, летчики увидели Ш-2, стоящий на берегу, недалеко от зимовки и пошли на посадку. При осмотре аварийного самолета, авиаторы решили эвакуировать его с места вынужденной посадки пароходом, а Линделя взять с собой и перевезти на м. Челюскина. Но из-за непогоды сделать это удалось только 16-го сентября. СССР-Н26 достиг мыса Челюскина, но приводниться из-за сильного прибоя не смог. Линделя высадили у мыса Вега, сообщив об этом на ледокол "Ермак" и мыс Челюскина.
23-го сентября СССР-Н26 выполнил рейс из Дудинки в Игарку и обратно. Затем с летающей лодки сняли морское снаряжение, и с 24-го сентября она перевозила грузы в Норильск. До 1 октября сделали 8 рейсов, доставили в Норильск 12000 кг грузов, а из Норильска в Дудинку 2000 кг горных образцов. Четвертого октября вернулись в Красноярск. Ресурс моторов практически закончился, и самолет по приказанию начальника УВС оставили на воде, как страховочный, а после того как необходимость в этом отпала, 15 октября вытащили на берег и сдали в Красноярские авиамастерские для ремонта.
Дорнье "Валь" СССР-Н26 за летнюю навигацию 1935 г. пробыл в воздухе 282 ч. 44 мин., из них 119 ч. на морской работе, перевезя 20119 кг груза и 85 пассажиров, покрыл расстояние в 43700 км при 150 посадках, не имея ни одной вынужденной по вине материальной части (11970).
11 июля 1935 закончились полигонные испытания 1000 кг воздушной реактивной торпеды конструкции Тверского, которые проходили с 8 июля 1935 (6818).
Испытания производились на Ногинском полигоне с 9 июня по 11 июля 1935 года.
Цель испытаний
Определить дальность, характер полета и работу реактивного заряда, стрельбой со станка на земле.
Выводы
Воздушная реактивная торпеда испытаний не выдержала.
1-й опыт – воздушно-реактивная ракета взорвалась, 2-й опыт – воздушно-реактивная торпеда не дала правильного полета (6818).
11 июля 1935 во втором опыте РЗ торпеды состоял из 81 порохового элемента рецептуры ПТП габаритами 75/10-92 мм, уложенными в 9 рядов по 9 шашек. Его общая масса составила 49 кг. Перед пуском обнаружили, что передняя кромка одного из перьев стабилизатора загнута на угол 20°, а большинство распорок крыльев стабилизатора оторваны в местах сварного крепления. В этот раз торпеду пришлось запускать со станка для стрельбы 100-кг РС. Ее просто прислонили к нему под углом 40° к горизонту.
Как и в первом опыте, выстрел произвели от подрывной машинки из блиндажа. Торпеда поднялась на 50-60 м и, пролетев около 150 м, упала на землю, оставив след около трех метров длиной и 15-20 см глубиной. Затем боеприпас поднялся на высоту 5-10 м и пролетел еще 150-200 м. Потом он снова упал, потеряв часть стабилизатора, и «продолжил движение скачками». Начиная со второго приземления, по пути движения «торпеда разбрасывала куски алюминиевого корпуса». На всем пути из его сопла вырывалось пламя. То есть, РЗ горел практически до конца. Абсолютно целая ракетная камера с соплом остановилась в 700-800 м от стартовой позиции. Возле пускового станка после выстрела от удара струи продуктов горения РЗ образовалась воронка глубиной 0,75 м, длиной 1,5 м и шириной 1 м.
Столь продолжительное время горения, а также скачкообразный характер полета испытатели объяснили большой длиной РЗ. Опыты РНИИ по влиянию длины камеры двигателя на характер горения РЗ из пороха заданной рецептуры показали, что в протяженной трубе получается его недогорание, а пороховые остатки выбрасывает через сопло. При слишком длинной камере был зафиксирован случай самопроизвольного затухания РЗ.
Авария во втором пуске, по мнению военных, произошла вследствие неправильного расположения РЗ. «Можно считать, что работа еще не вышла из стадии экспериментального авторского периода. Для доказательства дальнейшей целесообразности работы над этим объектом и применения его в авиации необходимо получить от автора теоретические расчеты». И без того удрученному очередной неудачей изобретателю они еще раз напомнили, что торпеда «не оформлена для применения в авиации». То есть, отсутствовали проекты спускового приспособления, а также «орудия для пуска и крепления к самолету». Авиаторов интересовали и проблемы «влияния газовой струи, выходящей с большой скоростью и температурой из сопла, на расположенные в непосредственной близости части самолета», а также величина потери скорости самолета после размещения реактивной системы на его внешней подвеске (11402).
Жизнь и внутреняя политика:
11 июля 1935 вышел приказ НКТП № 104с. О мерах по обеспечению оборудованием и материалами строительств бензохранилищ на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири. (РГАЭ. Ф. 7297. Оп. 38. Д. 171. Л. 165161) (15246).
11 июля 1935 года была докладная записка замнаркома внутренних дел СССР Г.Е.Прокофьева №56423 на имя И.В.Сталина об итогах операции:
«Следствием по делу арестованных японских диверсантов Кобылкина и Переладова (сообщено в ЦК ВКП(б) №56121 от 23/V–1935 года), проведённым в Москве, полностью установлено, что полковник Кобылкин И.В. и хорунжий Переладов Е.Л. переброшены нелегально на советскую территорию японской военной миссией в Харбине.
Арестованный полковник Кобылкин Иннокентий Васильевич в момент выброски его на советскую территорию являлся официальным служащим японо-маньчжурской полиции в качестве надзирателя на станции Чжалайнор КВЖД (в 9 километрах от советской границы).
Кобылкин показывает, что вышел на советскую территорию по прямому поручению секретаря японской военной миссии в Харбине — Суда для связи с существующей на территории Забайкалья контрреволюционной организацией, которую японцы считали необходимым переключить на осуществление террористических и диверсионных актов. В этих целях Кобылкин был снабжён японской военной миссией оружием (2 больших маузера и 70 патрон к ним и 1 браунинг с 24 патронами) и 2-мя зажигательными снарядами «Термит» (при аресте изъято).
Для проведения широкой пропаганды контрреволюционных идей на территории Восточной Сибири Кобылкин принёс с собой 4769 различных листовок, изданных известной террористической организацией за границей «Братство Русской Правды» («БРП»).
Арестованный по этому делу хорунжий Переладов Евлампий Лукьянович, прибывший нелегально на советскую территорию ранее Кобылкина, показывает, что был завербован для японской разведки Кобылкиным, по поручению которого вышел нелегально на советскую территорию для личного участия в террористических и диверсионных актах, которые должна была осуществлять существовавшая антисоветская организация в Забайкалье. При аресте Переладова при нем были обнаружены 2 браунинга с патронами и 8 зажигательных снарядов «Термит».
Наряду с этим Переладов показывает, что перед своим отъездом в СССР он, будучи членом так называемого Красновского филиала «БРП» (Шанхайский отдел), посетил в Харбине представителя этого филиала Курочкина Николая Ивановича, который поручил ему приступить к созданию небольших, но хорошо законспирированных и не связанных между собой ячеек «БРП» на советской территории.
Антисоветская организация, для связи с которой от японской разведки прибыли Кобылкин и Переладов, фактически представляет из себя небольшую группу лиц, подставленных специально нами для перехвата деятельности японской разведки в Забайкалье.
В связи с тем, что арест Переладова и Кобылкина был произведён секретно, японская разведка, полагая, что они находятся на свободе, перебросила в распоряжение Кобылкина в ночь на 28 мая 1935 г. в районе Даурского погранотряда (Восточно-Сибирский Край) вооружённую группу террористов в составе 3-х человек — Кустов Владимир (эмигрант, инженер, член «БРП») и Олейниковы Михаил и Виктор (братья, граждане СССР, сыновья священника, без определённых занятий, завербованы японской разведкой, неоднократно нелегально переходили границу).
Столкнувшись с резервным нарядом нашей погранохраны в районе поселка Абагайтуй (Даурский погранотряд, ВСК), террористы открыли стрельбу, в результате перестрелки ответным огнём пограничников Кустов Владимир и Олейников Михаил были убиты. Скрывшийся во время перестрелки Олейников Виктор был наутро задержан по дороге к Чите. У убитых обнаружены письма от японского агента Тимофеева и членов «БРП» в Харбине Курочкина и Петунова, адресованные Кобылкину и Переладову.
Задержанный Олейников Виктор сознался, что сотрудничает с японской разведкой в течение года и по её заданиям неоднократно нелегально нарушал нашу границу. Последний приход Олейникова на советскую территорию был связан с прямым заданием японской военной миссии в Харбине, поручившей передать письма Кобылкину и оказать ему содействие при осуществлении террористических и диверсионных актов. По показаниям Олейникова, вышедшие с ним террористы (Кустов и Олейников Михаил), так же как и он, были вооружены браунингами с коробкой запасных патрон к каждому. (Всё оружие изъято). Олейников конвоируется в Москву.
Учитывая, что Кобылкин и Переладов являются активными агентами японской разведки, состоя одновременно членами монархических белогвардейских организаций, как «РОВС» (Российский Общевоинский Союз) и «БРП», и то, что Кобылкин до своего выхода на советскую территорию был официальным служащим маньчжурской полиции, считаю целесообразным передать это дело в Военную Коллегию Верховного суда СССР для слушания в открытом порядке.
Процесс должен быть проведён под углом разоблачения деятельности японских разведывательных органов на территории Маньчжоу-Го, питающих и широко использующих участников различных белогвардейских организаций, для осуществления на нашей территории террористических и диверсионных актов.
Народный Комиссариат по Иностранным Делам с открытой постановкой этого процесса согласен, считая только необходимым проведение его в Иркутске. Прошу указаний». (АПРФ. Ф.3. Оп.58. Д.247. Л.105–107. Цит. по: Лубянка. Сталин и ВЧК–ГПУ–ОГПУ–НКВД. Январь 1922 — декабрь 1936... С.679–681) (11703).