Amea folklor institutu

Anahtar kelimeler: payen mantalitesi, simge, andırışma, metin semantiği.
В языке, как известно, непосредственно отражается модель видения мира, которая характерна для данного человеческого коллектива на протяжении его истории, и этим обусловлены различные возможности формирования и развития языковых значений и форм. «Созданный человеком, язык является частью его истории, он изменяется и эволюционирует по мере развития материальной и духовной жизни человека, – замечает М.М.Гухман. – Тем самым в его судьбе отражаются все достижения и потери, весь положительный опыт и ошибки человеческого бытия».⁵² Одним словом, язык отражает все колебания и особенности нравов, обычаев, верований и способов мышления.
В нашей статье речь пойдет о мифологическом мышлении как о специфическом образном и чувственном представлениях явлений природы в нартовском эпосе осетин.
По О.М. Фрейденберг, первобытному мышлению не свойственны отвлеченные понятия, потому что основано оно на мифологических образах.⁵³ Магическое мышление не отличает часть от целого, вещь от свойства, общее от частного; отождествление изоморфных единиц происходит на уровне самих объектов, причем мифологическое отождествление предполагает трансформацию объекта, происходящую в конкретном пространстве и времени.⁵⁴ Мифологические представления могли быть только образами и ничем иным, о чем порою забываем, анализируя миф или сказку. Данное положение и определяет специфичность анализа мифа, результат которого – выявление первичных структур сознания. «Миф – демонстрация существа феномена по модели образной»,⁵⁵ осмысление и обобщение явления мира происходит в нём по семантическим эмоционально-ассоциативным рядам. Во время отправления языческого культа – наивысшего душевного напряжения и самоотречения – возможности создания символов достигали предела: возникало слияние человека с природой, и это требовало символического выражения в звуках, движениях, а также в музыке, ритмике и гармонии.⁵⁶
Семиотическая формула того или иного мифопоэтического образа предстает, как известно, только в слове, и, совершая любые операции над словом или именем, мы, по мнению древних, воздействуем и на соответствующий предмет, подчиняя его своей воле. Этот факт проясняет смысл словесной магии, стремление древних табуировать имена предметов с целью обезопасить их от враждебного воздействия.⁵⁷
Мифопоэтическое мышление не определяло предмет со стороны его признаков, потому что оно ещё не умело замечать признаков, тем более объединять их, характеризовать ими. Оно брало любой предмет с реальными признаками качества, цвета, величины… и наделяло его образными, воображаемыми чертами, идущими мимо признаков предмета.⁵⁸ Это способствовало выходу семантики предмета на первый план: значимость в этом случае заменяла признаки, потому что всякая значимость и была признаком. В подтверждение этому приводим выявленный с помощью методов семиотического подхода внутренний текст отрывка из сказания «Месть Батраз-алдара».⁵⁹
Батраз требует от Нартов в уплату за кровь своего отца наполнить пеплом от сожженных шёлковых платьев жен и дочерей (в другом варианте – от сожжённых тюков шёлковых тканей) какую-то, по замечанию проф. Алборова Б.А., неизвестную современным осетинам, ёмкость (на наш взгляд, втулку секиры), носящую разные наименования, – цирхъ, цирыхъ / церхъ, целхъ, которая толкуется осетиноведами то как секира, то как меч, то как сапог и т.д.⁶⁰
Нарты сжигают на вершине горы шёлковые платья жён и дочерей (вариант – тюки шёлка), собирают пепел в кучу. Но ураганный ветер, по просьбе Батраза, развевает этот пепел.
В «Вестнике древней истории» (с.248, №2, 1990) читаем, что «секира означает женщину и женские занятия, по-видимому, из-за игры слов: γένυς – «острие», γυνή – «женщина»» – (выделено нами – Е.Б.). На первобытных ступенях культуры земле­делие, как известно, находилось в руках женщины, а топор-секира до изобретения плуга был единственным земледельческим орудием, орудием земной богини.
По Евг. Кагарову, генезис и первоначальный культ секиры связан с гипогас­трическим (или подчревным) треугольником, где сосредоточены самые важные ор­га­ны женщины как носительницы производительного начала природы: «Сходство этой треугольной гипогастрической фигуры с топором или секирой рано, по-видимому, бросилось в глаза первобытному человеку, и последний стал рассматривать это орудие как символ женщины и плодородия»⁶¹ (выделено нами – Е.Б.).
Но топор - секира пользовался особым поклонением и как орудие бога грозы, «мечущего их в извивах молнии на землю».⁶² Батраз в нартском эпосе осетин приз­нан богом грозы, грозовая его природа не вызывает сомнений у исследователей.⁶³
Во всех древних традициях индоевропейцев топор-секира ассоциировался с молнией, водой и плодородием (ср.: топор – это «могущественный талисман, ниспосылающий плодородие и потому часто употребляемый в брачном ритуале»⁶⁴), символизировал Божество, Огонь, Огненную вертикаль: ср.: и.-е.*as «гореть» и осет. asin «лестница ( в небо) > огненная вертикаль».
Согласно представлениям древних, небесный божественный топор (символ фаллоса) рассекает (букв. «прожигает») Землю и оплодотворяет ее; ср.: литовск. tarp­ti «хорошо расти, процветать». С другой стороны, топор выступает как символ бо­жес­твенного дождя; ср.: нем. Tropfen «капля», тох.А tarp «пруд». Олицетворяя Бо­жес­тво, топор является знаком божественного Единства, т.е. андрогина ( ср.: др.-англ. adesa «топор» < и.-е. *and- «мужчина» + др.-сев.( древнеисланд.) dis «жен­щи­на» (богиня), олицетворяет также само Божество плодородия; ср. и.-е. *ades- «Spelt».⁶⁵
Как видим, топор-секира есть солярная эмблема богов неба, символ грозового божества, символ грома, власти. Блеск и глухие удары топора, сопровождающиеся искрами, в значительной мере и определяют его символизм, который также ассоциируется с огнем и жизнетворной силой грозы. Одним словом, топор-секира есть союз бога неба и богини земли, грома и молнии, т.е. эмблема Батраза.
Но, как мы уже заметили, секира есть также символ плодородия дождя, приносимого небесными богами из штормовых ветров. У индусов, к примеру, секира – атрибут бога огня Агни. В мифологическом сознании огонь – это метафора для описания самого Бога; знак жизненной энергии, плодородия. Огонь понимался древними также как рождающее начало.
За грозовым божеством Батразом, который, по определению Ж. Дюмезиля, есть и бог-меч,⁶⁶ числится прозвище фæныкгуыз «сидящий в золе».⁶⁷ В скандинавских сагах герой Тетлейфе тоже, прежде чем отправиться на очередной подвиг, лежал в золе. Зола (пепел) воспринимается в мифотворческом мышлении как нейтрализация противопоставления «огонь – вода – магическое превращение». Этот же мотив воплощения присутствует и в детской сказке «Золушка».
Из текста явствует, что нарты, сжигая шёлк, шёлковые платья, приносят этим жертву очищающему Огню: Батраз таким образом очищает Нартов, снимает с них вину за смерть отца (ср.: « …Огонь использовался в погребальном ритуале и культе мёртвых или для сжигания жертв, или для очищения»)⁶⁸, а результат этого жертвоприношения – опять-таки зола-пепел, знак созидательной силы. Что же касается шёлковой ткани, то, мы полагаем, она в эпосе символизирует покров, прикрывающий природные силы (древний символ индоевропейцев). Огонь уничтожает этот покров, давая тем самым божественное возрождение, божественное начало природным силам.
Безусловно, источник и ритуалы погребения через кремацию принадлежат глубокой древности и, как очевидно, сохранились в мифе. Ср.: «Массы золы, образовавшиеся из покрывавших их (трех тел в золотых венках – Е.Б.) одежд и дров, из которых был сложен костер…», говорит о том, что «…костер был не слишком велик, он предназначался для сжигания одежд и отчасти плоти умерших»,– пишет Шлиман.⁶⁹ С кремацией был связан, по мнению В. М. Массона, особый сакральный центр, включавший камеры для кремации, кострища многократного использования и алтари, которые функционально подразделялись на алтарь для возлияний, алтарь для ритуальных трапез и алтарь-жертвенник.⁷⁰
Развеянный ураганным ветром пепел, собранный на вершине горы (согласно языческим представлениям, в ряде случаев слово со значением «гора» соотносилось со словами со значением «дождь», «облако»)⁷¹, есть знак отрыва от прошлого и рождение в новом качестве.
Об особом отношении к продуктам горения в виде специальных хранилищ «священной золы» см.: Массон В.М. Древние цивилизации Востока и степные племена в свете данных археологии…⁷².
К примеру, по « Махабхарате» (IX, 38, 8 и след.), три брата, третьим из которых был Трита, родились из золы (пепла) от жертвоприношения, брошенной Агни в воду. Рождение из золы-пепла входит в большой цикл мотивов, выявляющих семантическую роль золы и через нее статус героя, связанного с золой.⁷³
Семантически молния олицетворяет божественный гнев, который в сочетании с громом есть эмблема плодородия, потому что способен вызвать дождь. Отсюда секира – символ дождя, приносимого небесным богом- громовержцем из ураганных ветров, что даёт основание определить знаковую роль секиры как олицетворения женского божества и плодородия. Известно также, что для примитивного пластического искусства является характерным не только резкое подчёркивание половых органов и подчревного треугольника, а именно изображение топора на животе или груди женских фигур или же рядом с ними; к примеру, свинцовый идол из Гиссарлыка, где внутри треугольного топора под пупком помещена еще и свастика.⁷⁴
Итак, в анализируемом отрывке из сказания о мести Батраза за смерть отца зашифрован, на наш взгляд, магический обряд чудесного превращения бога-меча, громовержца Батраза (гроза, молния) в богиню-секиру – в божество дождя (воды) и плодородия Цирхъ, Цирыхъ / Церхъ, Целхъ. Данный термин достаточно древний; он является, по нашему мнению, утраченным дохристианским наименованием божества воды и плодородия, сохранившимся в древнейшем цикле осетинского эпоса.
Наше прочтение текста подчеркивает правоту Мишеля Фуко, считавшего, что «мир покрыт знаками, нуждающимися в расшифровке, и эти обнаруживающие сходства и сродства знаки являются ничем иным, как формами подобия. Итак, знать – значит истолковывать, идти от видимой приметы к тому, что высказывает себя в ней, и что без нее осталось бы невысказанным словом, спящим в вещах».⁷⁵