Языковое воплощение поэтического образа на материале американской поэзии ХХ века

<…> world”.
Авторская инструментовка играет большую роль в формировании композиции произведения, а также в реализации плавного и размеренного ритма стиха, его чувственной атмосферы, которая выражает как авторское отношение (экспрессивная функция), так и эмоционально воздействует на читателя (эстетическая функция). Зачастую в отдельном стихе фигурирует от 2-х до 3-4-х лексем, это задает средний темп стихотворению, поскольку переходы между строк значительно сокращаются. В ―2 little whos‖ поэт не соблюдает постоянный размер, мы полагаем, перед нами вольный стих, в котором ритм образуется за счет частотной ударности односложных слов (например, “2 little whos / he and she…”). Большую лепту в целостный облик произведения вносит рифма. Отсутствие женской рифмы вообще обусловлено системой английского языка, которой свойственна односложность. Этот вид рифмы дает завершенность каждой строке, придавая ей емкость и точность. Первая строфа сцепляется перекрестной рифмой (“whos – this”, “she – tree”), при этом в первом случае мы имеет дело с консонансами, во втором – с ассонансами. Максимальная плавность достигается через внутреннюю рифму второго стиха: “(he and she)”. Вторая строфа характеризуется перекрестной неточной рифмой, в ней происходит отход от мелодичности, присущей 1-ой строфе: ―stand – beyond”, “where – here”. Перекрестная рифма 3-й строфы «возвращает» прежнюю мелодику: grown – known, you – who. 4-ый стих образует внутреннюю рифму за счет повтора местоимения “who”, при этом рифмуясь со 2-ой строкой. Финальная же строфа образует консонантные рифмы 1-ой и 3-й строки (ams – dreams) и точную рифму 2-ой и 3-й (this – is). Авторские стилистические фонетические
средства также присутствуют в поэтическом тексте, обратимся к частным
случаям. Ассонанс долгого звука /i:/ работает на размеренное начало стихотворения и акцентирует введенные поэтом образы (he, she, tree). В третьей строфе повтор звука /u:/ (you-ful, who and who) производит аналогичный эффект. Аллитерация звуков /s/ и /z/ (ams, this, dreams, is), делает образ дерева и героев наиболее выразительным.
Специфика идиолекта и течения, в котором работал Э. Каммингс, являются первопричинами его лексики формально-неологического характера (4 единицы). “Whos”, “i&you-ful world”, “ams” – окказионализмы писателя. Мы уточняли специфику первого слова, обратимся к схожему случаю образования. Транспозиция грамматического и лексического значений глагола-связки “to be” в 1-ом л. ед. ч. образует множественную форму, тем самым переходя в класс существительных. При помощи него автор пытается передать союз двух отдельных представителей, показать их индивидуальность и в это же время союз. Особую роль играет авторский неологизм “i&you-ful”: посредством продуктивного суффикса для образования прилагательных -ful два личных местоимения образуют данную часть речи. Дополнительная семантика формируется по причине созвучности слова с лексемой “youthful”, таким образом, подчеркивается юность двоих, возможно, и их поведенческий рисунок, отношение к жизни. Что касается соотношения частей речи, в стихотворении преобладают имена существительные (8 единиц), прилагательные (7 единиц), а также местоимения (без учета перешедших в класс имени существительного – 6 единиц). Подобный выбор определяется функцией, которую несут данные части речи: посредством номинативных и определяющих элементов складывается визуальная мозаика поэтического наполнения, в которой подчеркивается предметность изображаемого, фактическое бездействие.
Вторичная образность (стилистические средства выразительности) играют хоть и не центральную, но значительную роль. Яркий романтический образ влюбленных и символа дерева формируется при помощи
пояснительных эпитетов “little” (whos, ams), “wonderful” (tree), “incredible”.
Тема времени вводится через инвертированный эпитет “all realms of where and when” (дословно «все области где и когда»), который при этом является примером грамматической транспозиции. Все произведение построено на вопросительных местоимениях, которые становятся в его контексте существительными, так, достигается максимальная отвлеченность от конкретики и особый экспрессивный эффект. Иными словами, все, что связано со временем и местом находится «позади», данные показатели растворяются в конкретном моменте. В 3-й строфе возникает местоимение 1 л. ед. ч., (“far from a grown/-up i&you-/ful world of known/ who and who”), что указывает на то, что лирический герой – это и есть один из влюбленных, тогда повествование представляет его субъективную точку зрения, момент из жизни, который становится объектом описания и внутреннего рассуждения героя. В этом фрагменте содержится стилистическое средство: на основе метонимического эпитета к миру, который, далек от героев, добавляется качественная характеристика «взрослый». Проанализированный ранее окказионализм “i&you-ful” создает с этим прилагательным оппозицию, добавляя две стороны жизни – юность и зрелость. Это выводит идею лирического произведения на философский контекст, в котором выдвигается общечеловеческая проблема времени, отрочества и взросления. Но и к тому и к другому пара не имеет никакого отношения: безусловно, они юные и неопытные, однако в данный промежуток времени теряются какие-либо пространственно временные рамки и личностные характеристики. Живая метафора связана с образом дерева в последней строфе (“aflame with dreams”) – оно пылает от грез, которая сотворила любовь, пылает, но не горит. Это, в свою очередь, создает страстную и в то же время нежную атмосферу стиха.
Формально лирическое произведение делится на 4 равнозначные строфы, по 4 строки в каждой. Доминирующая смыслообразующая роль синтаксического уровня поэтического текста определяется обилием
авторского новаторства, отдельные приемы которого встречаются от
произведения к произведению. Среди графических стилистических средств можно выделить отсутствие пунктуации, что не вызывает никаких сложностей при прочтении, но образует «открытость» стиха, как и в случае с
―l(a)‖. Отсутствуют и заглавные буквы, при этом личное местоимение 1 л. ед. ч. написано со строчной буквы, что нарушает нормы орфографии. Данное явление можно объяснить, исходя из биографического компонента: нет никакого документального утверждения, но некоторые исследователи творчества поэта полагают, что он любил писать свои инициалы строчными буквами. Тогда это является прямым отражением авторского компонента. С другой стороны, вероятно, он добивался равности между образами мужчины и женщины в их союзе. Характерным приемом, распространенным в поэзии писателя, является парантеза. ―[2 little whos]‖ изобилует данным синтаксическим средством, к примеру, последняя строфа полностью заведена в круглые скобки: “(2 little ams / and over them this / <…> / incredible is)”. Если лишить стих всех вставок, его содержание сведется к 6 строкам: “2 little whos / under are this / wonderful tree / smiling stand /now and here / who and who”. Без приема парентезы он сведен до минимума, но все же отражает систему образов и главную мысль произведения вне философской тематики. Дополнительное же содержание разворачивает поэтическую картинку, вносит в нее выделенные нами подтемы и создает законченный образ произведения. Нарушен и принятый в языке порядок слов в предложении: “(he and she) / under are this / wonderful tree”, “and over them this / aflame with dreams / incredible is”, “(they) smiling stand”. Стоит предположить, что нарушение норм синтаксиса нацелено на сохранение рифмы и ритма стихотворения и эмоционального воздействия на читателя. Во 2-ую строку 3-й строфы намеренно вынесены личные местоимения, выделенные дефисами (“-up i&you-“). Если рассматривать строку отдельно, они будут восприниматься визуально не как прилагательные, а как местоимения, что играет на выделение и акцент поэтических образов. Эллипсис – еще одно
синтаксическое стилистическое средство, которое определяет
грамматическую структуру стиха: зачастую опускаются личное местоимение-подлежащее и глагол-связка (“all realms <…> beyond”). В последней строфе выпущен образ дерева: введено лишь указательное местоимение ―this‖, но на ассоциативном уровне мы понимаем, что именно о нем идет речь. Для создания внутренней рифмы и стилистического эффекта равноправности субъектов используется лексический повтор вопросительного местоимения “who”.
Интерпретация двух произведений американского поэта- экспрессиониста позволила нам сделать следующие выводы. Переосмысление поэтического слова, стремление визуализировать содержание поэтического текста, создавая стихокартины через девиантную графическую композицию, определяют образную систему, сложившуюся в поэтической традиции писателя. Образы Э. Каммингса в контексте произведений немногочисленны, частым случаем является выдвижение одного центрального образа (одиночество, два маленьких кто). Вспомогательные природные образы (дерево, лист), помимо их роли в расширении внутреннего содержания ключевого образа, несут собственное идейно-эстетическое содержание, раскрывающее философскую тематику, направленную на экзистенциальные проблемы человека и общества. Таким образом, при помощи живописной и поэтической техники лирические тексты обладают словесной сжатостью, сдержанностью в плане вторичной образности, обилием окказиональной лексики, природной образной символикой, направленной на сопоставление с образом человека, а также тяготением к приему затрудненной формы (декомпозиция слов, множество вставок, отсутствие пунктуационных знаков). Данные особенности поэтического речетворчества обуславливают повышенное внимание к визуальному компоненту поэтического текста, его неисчерпывающей возможности создавать дополнительные смысловые оттенки и более яркие и выразительные образы. Природа поэзии в ее формально-композиционном
аспекте в случае с произведениями Э. Каммингса обретает более
специфический характер, выдвигая поэтическую образность в качестве особенной формы отражения окружающей действительности. В отличие от формы традиционного стиха, формальная сторона творчества поэта оказывает уникальное эстетическое воздействие и расширяет и углубляет семантику поэтического слова.