Xvii асрда москва давлатининг халқаро мавқЕИ

«Элчилик удумлари».

XVI-IX-асрларда Москва "элчилик удумлари", яъни дипломатик муносабатларнинг ташқи усуллари, дипломатик этикет шаклланди. Унинг шаккланиши тез содир бўлмади. XV-аср охирида алоҳида маросим тартиби мавжуд эмас эди. Поппелни маҳфий тарзда қабул қилган Иван III, элчи билан маҳфий ишлар тўғрисида, боярлардан четлашиб гапирди. Москвадаги, Венеция элчиси Контаринини қабул қилиш маросимида Иван III суҳбатга шунчалик берилиб кетдики, у суҳбатдоши томонига бостириб кела бошлади, шунда элчи Буюк Князни ҳурмат қилиб орқага чекинди.
Ғарбга борган Москва дипломатлари у ердаги дипломатик маросимни диққат билан кузатиб, у ерда мавжуд бўлган тартибни ўргандилар ва уларни болаларча кўчира бошладилар. 1489 йилда Иван III Юрий Траханиотни Германия императори ёнига элчи қилиб юборди.
Қайтганидан кейин Траханиотнинг ҳисоботидан Буюк князга шу маълум бўлдики, унга "буюк шараф" кўрсатилганлиги, император ва унинг ўғли қирол маросимда "уларни ўзлари кутиб олишди, ўз ўринларидан учдан тўрттагача қадам босиб, ва тик турган ҳолда қўлини узатди" император Траханиотни "ўз қаршисидаги яқин скамейкага" ўтирғазди. Император номидан элчи сифатида Георг фон Турн Москвага келганида, Иван III уни худди шундай қабул қилди, "ўтирган жойидан тушиб, унга қўлини бериб, қаршисидаги скамейкага ўтиришни айтди".
Аста-секин, баъзан тасодифий кузатишлар ва ўхшаш воқеалар асосида, XVI-асрда Москва дипломатиясига хос бўлган жуда мураккаб одоб-ахлоқ қоидалари ишлаб чиқилди. Бу қоидалар асосида, шубҳасиз, Ғарбий Европа намунаси ётар эди. Бутун Москва "элчилик удумлари", Шарқий ва Византияникидан кескин фарқ қиларди; аммо Ғарбий Европадан кўчирилган Москвадаги "тартиб" ўзининг мослашувчанлигини йўқотди, ўзгартириб бўлмас шаклларни олди, Осиё таомилларига хос ва майда ўзгаришларга ҳам йўл қўйилмайдиган шартлар билан тўлиб кетди. Охир оқибат, Москва дипломатлари улар яратган элчихона удумлари барча давлатлар бўйсунадиган ёки бўйсуниши шарт бўлган ҳақиқий, умумэътироф этилган тартиб эканлигига ишонишди. 1654 йилда Шоҳ Алексейнинг элчилари шоҳнинг "фикрли одамларига" улар элчихонани талаб қилинган тарзда эмас, балки "элчилик удумларида кўрсатиланидек", "бошқа мамлакат элчилари ва хабарчилари бизга намуна эмас" деб эълон қилдилар.
Москва дипломатларининг фикрича, барча давлатлар ўз сиёсий аҳамиятига қараб даражаларга бўлинишарди. Ҳар қандай давлатни ҳам Москва Шоҳи ўзига биродар ва тенг деб билмасди. У ёки бу давлат билан дипломатик муносабатларга киришдан олдин, Москва у ҳақиқатан ҳам мустақил ҳукмдор ёки "энг кичик унвонда" (вассал) эканлигини аниқлашга ҳаракат қилди.
Москва, Ваза династиясидаги швед қиролларини узоқ вақт давомида Шоҳнинг ўзи билан тўғридан-тўғри мулоқот қилишга нолойиқ бўлган оддий "ушлаб турувчилар" (регентлар) деб ҳисобларди ва улар муносабатларни Новгород ноиблари орқали олиб боришни талаб қилардилар, Швеция ҳукумати бунга қарши ҳар томонлама норозилик билдирарди. Иван IV, Сигизмунд-Августни ҳам Швеция қиролини ўз биродари деб атагани учун қоралар эди: ахир, у Ваза династияси оддий сув ташувчидан юзага келганини билиши керак эди. 1687 йилги келишувга кўра, курфюрст Бранденбург рус элчиларини қабул қилишда алоҳида ҳурмат кўрсатиш мажбуриятини олди, чунки Москва ҳукумати курфюрстни Шоҳдан пастроқ қўярди.
Яна XVII-асрнинг охирида Бранденбург элчилари, Москвада уларга бошқа император ва барча қироллар ҳурмат кўрсатишлари каби эътибор сўраб беҳуда интилишарди. У ёки бу давлатнинг мартабасидан қатъий назар, хорижий давлатлар билан барча муносабатлар давлат “шаъни”ни ҳимоя қилиш тамойилига асосланган эди. Бу “шаън” биринчи навбатда “номланишда”, яъни унвонда ифодаланган. “Энг катта иш – давлат шарафини ҳимоя қилиш; давлат шаъни учун ҳаммамиз жон беришимиз керак. “Энг аввало, давлат номини ҳимоя қилиш керак. Бошланғич ва энг муҳими, шарафли қироллик шаънини қўриқлашдир”.
"Биз нафақат овқатланамиз, балки ёруғ дунёга ҳам қарай олмаймиз", деди юзбоши П.И.Потемкин 1668 йилда Францияда қироллик унвонидаги "рўйхатга олиш" ҳақида, бу "бизнинг буюк қиролимиз, қироллик улуғворлигимиз, унинг энг катта давлат ишларида даҳшатли қонунбузарлик". Фахрий унвон ҳақидаги масала ҳар доим биринчи ўринда эди. Россиялик дипломатларнинг бу масалада қатъийлиги хорижликларни ғазаблантирар, баъзан уларнинг инжиқлиги кулгига ҳам сабаб бўларди. Аммо мавҳум низолар орқасида жуда ҳақиқий мулоҳазалар яширинган, чунки унвон маълум ҳуқуқларни ифодалар ва унвондаги ҳар қандай чеклаш билвосита бу ҳуқуқлардан воз кечишни англатарди. Буни Ғарбий Европа дипломатлари ҳам яхши тушунардилар, улар ҳам унвон масаласида жуда қатъийлик кўрсатишарди. Уларни фақат Москва дипломатияси ўз даъволарини ҳимоя қилишдаги қўполлиги ҳайратда қолдирарди.
"Давлат шаъни" шунингдек, элчилар вакил бўлиб келган давлатларнинг у ёки бу даражада юқори мавқеини белгилайдиган бир қатор майда-чуйдаларда ифодаланар эди. Москва ҳукумати Шоҳга мактубларни катта муҳр билан босиб чиқаришни талаб қиларди; подшоҳ вакиллари доимо биринчи ўринни талаб қилишлари керак эди, чунки рус элчилари Москвада чет эл элчилари қандай қабул қилинган бўлса, худди шундай маросим бўйича қабул қилиниши шарт эди ва ҳоказо. Буларнинг барчаси Ғарбий Европа саройларида ҳам қўлланиларди, аммо Европа дипломатияси "москваликларни" нинг варварлар деган тасаввуридан халос бўлолмаган ва шунинг учун уларнинг одоб-ахлоқ қоидаларига нисбатан эҳтиёткорлик билан муносабатда бўлишига тоқат қилиши қийин эди.
Чет эл ҳукмдорлари билан алоқалар “буюк элчилар”, “енгил элчилар” ёки элчилар ва “хабарчилар” орқали амалга ошириларди. Фарқи қисман элчиликнинг аҳамияти ва мақсадига, қисман элчилар юборилган давлатнинг Москвадан узоқлиги билан боғлиқ эди. Юборилаётган шахснинг унвони қанчалик баланд бўлса, унга ҳамроҳ бўлган мулозимлар шунчалик кўп бўлиб, унинг манзилга етиши шунчалик қийин бўлган. “Валиаҳд жанобларига, - дейди Котошихин, - буюк элчилар узоқ вақтдан бери юборилмади, чунки турли давлатлар аро узоқ сафар, ва буюк элчилар учун йўлда жуда кўп фитна ва йўқотишлар бўлади, Валиаҳд ҳузурига эса оддий элчилар юборилади”. Элчиликнинг аҳамиятига қараб, унинг бошида бояр, окольничий, юзбоши ёки унчалик катта бўлмаган унвондаги одам кетарди.
Элчилар, қайси даражага эга бўлишидан қатъий назар, Элчихона Маҳкамасидан қандай ҳаракат қилиш, ҳатто нима ва қандай гапириш бўйича батафсил кўрсатмалар бўлган кўрсатма олардилар. Бироқ, охирги ҳолатда, қўшимча тушунтириш бериларди: "Агар улар, ушбу буюк қироллик кўрсатмасида ёзилмаган бошқа масалалар ҳақида сўрашсалар ва уларга [элчилар] вазиятга қараб жавоб бериши.. ва ортиқча гапларни сўзламасликлари керак". Элчилар чексиз ваколатларга эга эмас эдилар ва Москва билан алоқасиз ҳеч нарсани ҳал қила олмасдилар; шунинг учун улар одатда ҳар қандай кутилмаган таклифга шундай жавоб беришарди: “Бу ҳақда шоҳ ҳазратларига Худо хоҳласа, унинг ёрқин кўзларини кўришимиз билан айтамиз”. Элчилар фақат дастлабки музокаралар учун жўнатиларди ва улар "буюк Шоҳнинг фармонисиз биз учун шартнома шартларини белгилаш мумкин эмас",- дейишарди.
Кўрсатмаларни батафсил тузишарди, элчихонанинг бутун маросимини ҳам. Элчиларга давлат ҳукмдори билан маросим олдидан министрлар билан ҳар қандай музокаралар олиб бориш ва ҳатто уларнинг олдига бориш тақиқланган эди, " ҳеч бир христиан давлатида шундай бўлмайдики, ўзи юборилган ҳукмдор ёнига бормасдан, олдинга юриш ва дума одамларига иш ҳақида хабар бериш". Бу ҳолат одатда кўплаб баҳс-мунозараларга сабаб бўларди, чунки Москва дипломатларининг қатъий баёнотига қарамай, ташқи сиёсат раҳбарлари билан дастлабки учрашувлар, фақатгина ўзаро илтифот шаклида бўлса ҳам, одатий ҳол эди. 1496-1497 йилларда Константинополдаги биринчи элчиликда шу асосда тушунмовчилик юзага келди: пошолар (турк зодагонлари) Москва элчиси М.В.Плешеевга илтифот кўрсатмоқчи бўлиб, уни Султон билан учрашувдан олдин зиёфатга таклиф қилиб, совға-саломлар бермоқчи бўлдилар. Аммо Плешеев "яхши шараф ва илтифотдан" қўпол равишда воз кечди: "Менинг пошшолар билан гапим йўқ; мен пошолар берган кўйлакни киймайман ва бу пулни хоҳламайман, мен Султан билан гаплашишим керак. Бундай эпизодлар доимий ва кейинги даврларда ҳам содир бўлган. 1668 йилда П. И. Потемкин Бордодан ўтаётганда, қиролнинг вакили Маркиз де Сен-Люк агар у элчи ёнига ташриф буюрса, унга жавобан элчи ҳам ташриф буюрадими, деб сўради. Потемкин "Шоҳнинг фармонига кўра, ўлим азоби остида, у ўзини қиролга таништирмасдан олдин ҳеч кимни зиёрат қила олмайди", деб жавоб берди ва рад этиш таассуротини юмшатиш учун у маркизга соболь мўйналарини юборди, лекин у бу совғаларни қабул қилмади.
Яна бир талаб шу эдики, Россия элчиси ҳукмдор ҳузурига бошқа давлатларнинг элчилари билан бир вақтда, ҳатто улар билан бир кунда ҳам кирмаслиги керак эди.
Шундан сўнг, чет эллик ҳукмдорга қандай салом бермоқлик бўйича кўрсатмалар бериларди. Москва ҳукумати элчиларнинг ҳар қандай камситувчи ҳурмат кўрсатишларига йўл қўймаслигини кузатарди. Султон ҳузурига борган элчиларга “ҳукмдорга тик турган ҳолда таъзим қилиш, тиз чўкмаслик” буюрилар эди. 1588 йилда Форсдаги элчи Василчиков "шоҳ оёҳини" ўпишдан қатъиян бош тортди: "Мен ҳукмдоримизнинг оёғини элчилар ва ҳукмдорларнинг вакиллари ўпишлари кераклигини ҳеч қачон эшитмаганман". У яна шоҳнинг от устида ўтирган ҳолда қироллик низомини олишига рози бўлмаган. Иккала масалада ҳам форслар таслим бўлишди. Қримда Москва ҳукумати хон есаулларининг (мансабдорларининг) элчи олдига ўз таёқларини ташлаб, бу таёқдан сакраб ўтганлик учун “тўлов” талаб қилиш одатига қарши курашди.
Шунга ўхшаш тўқнашувлар нафақат шарқий саройларда содир бўлган.1614 йилда хабарчи Иван Фоминга "Валиаҳд" саройида унинг ўтмишдошлари императорга таъзим қилишни ўрганганликлари ва учрашув маросимида ергача таъзим қилишларини айтишган. Фомин шундай жавоб берди: “Бутун коинотда буюк ҳукмдорлар бундай қилмайдилар, у ерга таъзим қилиш учун улуғ салтанатдан буюк ҳукмдорга элчи ва элчилар юборилмайди; бу ишни фуқоролар қилиши керак". 1654 йилда Германия императорининг "фикрли одамлари" элчи Баклановскийдан сўрайдилар: "Сиз улуғвор валиаҳднинг ёнига кирганингизда, уни қандай шарафлайсиз, ва қандай қилиб таъзим қилишни ўрганасиз?" Баклановский жавоб берди: "Биз фикрли одамлардан ўрганмаймиз ... Лекин агар буюк ҳукмдоримизнинг аждодлари ... элчилари ўрганган бўлса, демак улар соддалик(аҳмоқлик) қилишган".
Кейинги тўсиқ, чет эллик ҳукмдор Шоҳнинг соғлиги ҳақида қандай сўраши ва қирол унвонини тилга олганда шляпасини ечиш-ечмаслиги ҳақидаги савол эди. 1613 йилда Шоҳнинг элчиси Михаил Ушаков юборилган император "ҳукмдорнинг номига бир оз таъзим қилди ва шляпасини ечди" ва кетар чоғида эса "ўтирган ҳолда ариза беришни буюрди". Ва кейинги йили, хабарчи Фомин императорга Шоҳнинг таъзимини етказганида, император "жойида ўтириб, шляпасини бошига бир оз тегизди, ва лекин ... Шоҳ номи тилга олинганда турмади". Фомин унга одатни бузаётганини айтди. Император хабарчига гапиришни давом эттиришни буюрди, аммо Фомин император ўрнидан туриб, Шоҳнинг соғлиги ҳақида сўрашини кутаётганини айтди. Император Фоминга ўзидан олдингилар қироллик таъзимлари берилганда ўрнидан турдими ёки йўқми эслолмаслигини айтишни буюрди ва Фоминга ўз квартирасига бориб фармонни кутишни буюрди. Бироқ, бу ҳолатда, императорнинг хатти-ҳаракати Михаил Федорович ҳали у томонидан расман тан олинмаганлиги билан изоҳланганди. 1667 йилда Потемкинни қабул қилганда, испан қироли унинг таъзимига жавобан шляпасини ечди, аммо элчи "қироллик исмини" талаффуз қилганда шляпасида турди. Потемкинга "сиз, қироллик олийларининг элчилари, палатага кирдингизда, Улуғ ҳукмдор сиз элчилар учун эмас, балки ўз биродари, буюк ҳукмдорингиз учун ... шляпасини ечди" деб тушунтирилди. 1687 йилдаги келишувга кўра, курфюрст Бранденбург қиролнинг исмини ва унвонини тик турган ҳолда, "боши очиқ ҳолда" шляпасини ечиб, тинглаш ва қироллик мактубини ўз қўллари билан қабул қилиш ва худди шу тарзда бериш мажбуриятини олган.
Қироллик мактубини қабул қилиш ва жавобни тақдим этиш тартиби қалтис дипломатик масалалардан бири эди. Москва ҳукумати чет эллик ҳукмдорлардан буни ўзлари бажаришларини талаб қиларди. 1614 йилда император канцлерга низомни Фоминдан олишни буюрганида, хабарчи уни канцлерга топширишдан бош тортди ва уни императорнинг ўзига топширди. 1674 йилда император, элчи П.И.Потемкин билан учрашувда жавоб хатини шахсан эмас, балки унинг яқин мулозимларидан бири орқали юборганида узоқ давом этган можаро юз берди. Москва ҳукуматининг норозилигига жавобан, император саройида тўғридан-тўғри элчиларнинг квартираларига жавоб хатларини юбориш одат тусига кирган ва бу ҳолатда Москва элчисига нисбатан илтифот кўрсатилган, деб жавоб берилди.
Чет эл ҳукмдорлари билан таништирилганда, элчилар ўзларига берилган кўрсатма бўйича сўзладилар, ва шоҳ унвонини талаффуз қилишда ҳукмдорнинг ўрнидан туришини ҳушёрлик билан кузатардилар. Нутқ, таъбир жоиз бўлса, жамоавий тарзда айтиларди: элчихонанинг бир аъзоси бошларди, бошқалари давом эттирар эдилар. Биринчи элчи “палатага кириб”, элчи кимдан ва кимга юборилганлигини айтар ва одилона тарзда билан иккала ҳукмдорнинг барча унвонларини қўлида низомни тутиб санаб ўтарди. Москва ҳукмдоринининг соғлиги ҳақида сўралганда, элчихонанинг иккинчи аъзоси шундай жавоб берарди: "Улар буюк ҳукмдор, Шоҳни олдидан кетганларида ... ва бизнинг буюк ҳукмдоримизнинг ... Худо хоҳласа, соғлиги яхши эди”. Кейин элчихонанинг учинчи аъзоси, улар орқали "илтифот низоми" юборилганини айтарди. Низом топширилгандан сўнг, Шоҳдан “илтифот совғалари” (совғалар) тақдим этиларди, кўпинча бу мўйна ёки овчи қушлар бўлар эди.
Қайтиб келгач, элчилар Элчиҳона Маҳкамасига ўз саёҳатлари ҳақида батафсил маълумотни кундалик шаклида тақдим этишарди, унда ҳар кунги "боблар бўйича", чет элда қилган, кўрган, гапирган ва эшитган ҳамма нарсаларини тасвирлаб берардилар. Ушбу "мақолалар рўйхати" нафақат рус дипломатияси тарихи, балки Россия элчилари саёҳат қилган давлатлар тарихи ҳақидаги билимларимизни тўлдириш учун ҳам катта аҳамиятга эга. Бироқ, музокараларнинг бориши баён қилинган қисмида мақолалар рўйхатларида бўрттириб кўрсатишлар бўларди; чет эл ҳукмдорлари Москва шоҳининг "тўпори" тилида гапиришга мажбур қилардилар ва элчиларнинг ўз сўзлари улар учун энг манфаатли нуқтаи назардан тақдим этиларди, "ва айтилган ва айтилмаган барча нутқларни улар айтилгандай эмас, чиройли ва асосли равишда мақола рўйхатида ёзадилар, шоҳдан ҳурмат ва катта маош олиш учун ўз ақлларини ёлғонга ишлатадилар" (Котошихин).
Москванинг ўзида хорижий элчиларни қабул қилиш маросими мураккабликда кам эмас эди. Чегарада элчиларни, чегара шаҳар ҳокими юборган пристав кутиб оларди. Бу ернинг ўзида маҳаллий ҳисоблар бошланарди. Ҳар икки томон ҳам ҳушёрлик билан, ким биринчи бўлиб шляпасини ечганлиги, бир-бирлари томонга қўшимча қадам ташламаслиги ва “баланд қўл томонда”, яъни ўнг томонда юришни, ҳар хил ҳийла ишлатиб кузатишарди, баъзи чет элликлар айёрликда руслардан ҳам ўтишар эди.
Россия ерига кирган пайтдан бошлаб элчилар катта миқдорда "емиш" олардилар. Алексей Михайловичнинг олдига келган валиаҳд элчиси Мейербергнинг кунига 7 чўмич қўш вино, 2 кружка “Ренский”, 2 кружка Романея, 1 ? челак ва 4 кружка турли хил асал ва бир челак пиво ва бошқаларни айтиш кифоя. Элчиларни, айниқса, бундай, улар таъбири билан айтганда, “мўл-кўлчиликда”, жўнатилган давлат ҳисобидан сақлаш Европада одат бўлмаган ва ҳайратга соларди; аммо озиқ-овқат сифати юқори эмас ва шу асосда кўпинча тушунмовчиликлар юзага келарди. Йўлда унга тайинланган ижрочи, элчиларнинг барча зарур нарсалар билан таъминланишини кузатиб юрарди. Ўз навбатида, Россиянинг чет элдаги элчилари ҳам ҳамма жойда давлат ҳисобидан фойдаланардилар ва ҳатто саёҳат харажатлари учун нақд субсидиялар олишарди, чунки элчихонадан берилган пул миқдори одатда етарли эмас эди.
Москвагача йўлда элчиларни ҳамма жойда шараф билан кутиб олишарди, аммо шаҳар ҳокимлари улар билан ташриф алмашишлари мумкин эмас эди, чунки ҳеч қандай амалдор улар билан Шоҳдан олдин кўришмаслиги керак деган қатъий қоида мавжуд эди. Голландия элчихонаси Вологдага 1675 йилда "карнай-сурнай ва литавр билан" уларни кутиб олишга чиққан зодагонлар ва немис савдогарлари ҳамроҳлигида кириб борди. Бутун саёҳат давомида у ҳокимнинг ҳар хил эътибор белгиларидан баҳраманд бўлди, аммо у кўрсатилган сабабга кўра элчининг ўзи билан "суҳбатлашиш" имкониятидан маҳрум бўлган ва фақат унинг мулозимлари билан кўриша оларди. Йўл-йўлакай маҳаллий аҳоли вакиллари элчиларга маҳаллий ҳокимият олдида шафоат сўраб мурожаат қилишган ва бундай илтимослар баъзан муваффақиятли бўлган.
Москвага етиб боришга бир неча мил қолганда элчихона пойтахтга кириш учун рухсат олиш учун тўхташга мажбур эди. Кириш учун белгиланган куни шоҳ отхоналаридан аравалар ёки кареталар ва отлар жўнатиларди. Москванинг оз қолганда, янги, "Москва" приставлари келишарди. Элчи ёки пристав биринчи бўлиб аравадан тушиши ёки отдан тушиши ҳақида муқаррар тортишувлар ва айёрликлар бошланарди ва Герберштейн москваликни, у гўё биринчи бўлиб отдан тушишга тайёр экандай кўрсатиб, алдаганлиги билан жуда мақтанганди. Кейин шоҳ номидан табриклар ўқиларди ва пристав элчининг аравасига, бундан олдин у қайси жойни эгаллаши ҳақида баҳслашиб ўтирарди! 1678 йилда Полша-Литва элчилари ва приставлар ўртасидаги тортишув икки соат давом этди: "юриш тўхтади, Буюк Князга хабар беришди ва у ... иккита руснинг ўртасида поляк, иккинчи қаторда иккита поляк ўртасида - москвалик ва худди шу тартибда” бўлиши керак деб қарор қилди. Шу пайтдан бошлаб приставлар ёки чет элликлар уларни номлагандай "ишончли шахслар" ўзига бириктирилганларни деярли тарк этмадилар, уларнинг жойлашуви ва таъминоти билан шуғулланардилар, улар билан Элчиҳона Маҳкамаси ўртасида воситачилик қилар ва шу билан бирга разведкачи бўлиб хизмат қилардилар, улар орқали Москва ҳукумати элчиларнинг ниятларини аниқлашга ва Европадаги вазият ҳақида маълумот олишга ҳаракат қиларди. Маҳкамадан приставлар, нима ҳақида гаплашиш ва айрим саволларга қандай жавоб бериш бўйича тегишли кўрсатмалар олардилар. Элчиларнинг Москвага кириши катта дабдаба билан, одамларнинг кўп йиғилиши билан ўтарди. Отлиқ хизматчилар ва бояр қароллари ҳашаматли безатилган отларда бутун йўл бўйлаб туришар ва байроқлар ва тўплар билан пиёдалар саф тортардилар. Буларнинг барчаси элчиларда Москва ҳукмдорининг бойлиги ва қудрати ҳақида тасаввур уйғотиши керак эди.

Уже в ХВИ веке для помещения особенно часто приезжавших в Москву послов, крымских, ногайских и польско-литовских, существовали особые дворы; остальные располагались в частных домах. С начала ХВИИ века в Китай-городе, на Ильинке, был устроен особый Посольский двор. Послов стремились изолировать, под предлогом охраны их личности к ним приставлялась стража, которая никого не пропускала к ним; не разрешалось им и выходить со двора. «Заперли передний двор, — рассказывает участвовавший в голштинском посольстве к царю Михаилу Олеарий, — и приставили 12 стрельцов с тем, чтобы до первого представления [царю] никто из нас не выходил из дому, и чтоб никто из посторонних не входил к нам; но приставы ежедневно посещали послов и справлялись, не нуждаются ли они в чем. Кроме того, в нашем дворе постоянно находился при нас русский переводчик, который распоряжался стрельцами для наших услуг и рассылал их за покупками разных вещей, потребных для нас». Но после аудиенции голштинским послам было объявлено, что им разрешено выходить из своего помещения, что город открыт для них, и что если они пожелают выехать куда-нибудь, то им пришлют лошадей.

В течение ХВИИ века полутюремный режим послов в Москве постепенно был смягчен. Им разрешалось даже приглашать и самим посещать знакомых. Конечно, в отношении послов враждебных Москве держав продолжали принимать всяческие предосторожности.
В день аудиенции к послам являлись назначенные для того придворные со свитой. Опять возникал спор о том, где встретить этих посланников. Приставы настаивали на том, чтобы послы встречали их у подножья лестницы. Послы видели в этом умаление чести их государей и делали вид, что их задерживает то одно, то другое, и старались ухитриться встретить гостей посредине лестницы. Приставы поспешно переодевались в нарядное казенное платье, чтобы сопровождать послов во дворец. Для послов подавали опять лошадей с царской конюшни или (в ХВИИ веке) царскую карету. Шествие двигалось с большой торжественностью. Впереди шли стрельцы, затем следовали подарки царю — причудливые серебряные сосуды, кони, всякие «заморские диковинки». Перед послами секретарь посольства или кто-нибудь другой из их свиты вез, высоко подняв в руке, верительную грамоту, завернутую в камку (шелковая материя), затем уже ехали послы в сопровождении приставов. Вдоль пути опять выстраивались войска. Все улицы бывали усеяны народом, сбежавшимся поглазеть на пышную церемонию. Русские видели в этом многолюдстве, с одной стороны, проявление могущества их царя, а с другой — выражение уважения к послам. Потемкин в Париже, когда ехал на королевскую аудиенцию, обиделся, что на улице по этому случаю было мало народа.
О выезде с Посольского двора царь уведомлялся гонцами; и далее, по мере приближения процессии, все время давали знать во дворец, а из дворца делались распоряжения либо ускорить, либо задерживать шествие. В одном случае литовские послы сильно запоздали и заставили царя Ивана ИВ дожидаться, пока они дослушивали обедню «у своих попов». Царь обиделся и тут же приговорил с боярами другой раз царю итти к обедне и заставить послов «дожидаться того, как государю обедню отпоют». Это был вопрос не только такта, но и этикета. Послы слезали в некотором расстоянии от Красного крыльца. В 1566 г. литовский гонец захотел слезть у самой лестницы и пытался подъехать к ней «сильно», но стрельцы его не пустили, и царь не оказал ему никаких знаков внимания потому, что он «приехал на двор невежливо». На лестнице и в покоях, через которые проходили послы, стояли дворяне, приказные люди и гости (купцы) «в золотном платье» и в меховых шапках и низшие чины в «чистом платье». Парадное «золотное» платье выдавалось по этому случаю из царских кладовых и по миновании надобности возвращалось обратно, причем в случае какого-либо изъяна неаккуратный придворный подвергался жестокому наказанию.
Во дворце послов встречали назначенные к тому бояре. В зависимости от политического значения государства, от которого приезжали послы, таких встреч бывало несколько (до трех). Прием происходил в различных палатах дворца — в Столовой, в одной из Золотых подписных, иногда в Грановитой. Царь принимал, сидя на престоле «в большом наряде», т. е. в кафтане из золотой парчи, в «шапке Мономаха», со скипетром в руке, иногда с «царским яблоком» в другой. Перед престолом стояли «рынды», молодые люди в белых кафтанах с серебряными топориками в руках. Вдоль стен сидели на лавках бояре в роскошных кафтанах и меховых «горлатных» шапках.
Послы представлялись в шляпах. Только во второй половине ХВИИ века в Москве стали требовать, чтобы послы являлись с непокрытой головой. Из-за этого произошел конфликт с Швецией, окончившийся тем, что обе стороны обязались соблюдать один и тот же порядок представления послов с непокрытой головой. Точно так же и с Польшей договорились в 1671г. чтобы послы являлись на аудиенцию без шапок. Другим требованием, которое сильна возмущало иностранцев, было, чтобы послы приходили во дворец без шпаг. Повидимому, это был порядок, заимствованный от татарских ханов. Послов «являл», т. е. представлял, один из окольничих (второй думный чин после бояр). Посол «правил поклон», т. е. осведомлялся о здоровье царя, и произносил приветственную речь. В ответ царь вставал и спрашивал о здоровье государя, от имени которого прибыл посол; корону он при этом не снимал. Когда в 1658 г. царь Алексей спросил о здоровье венгерского короля, не сняв короны, то послы заявили протест. Им ответили, что царь принимал послов не в шляпе, а в венце, которого не снимают даже в церкви во время богослужения. После обмена взаимных приветствий посол вручал «верющую» (верительную) грамоту, которую принимал посольский дьяк. Затем царь допускал послов к руке. «Пока мы подходили, — описывает эту церемонию один из членов цесарского посольства к Алексею Михайловичу в 1661 г., — царь перенес скипетр из правой в левую руку и протянул нам правую для целованья; князь Черкасский (двоюродный брат царя) поддерживал ее, а царский тесть Илья Милославский так и сторожил и кивал нам, чтобы кто-нибудь из нас не дотронулся до нее нечистыми руками». По окончании этой церемонии царь обмывал руку из стоявшего тут же серебряного рукомойника, что очень обижало иностранцев. «Точно обмывается для очищения», — говорил Поссевин. К целованию руки допускались только христиане. Мусульманским послам вместо этого царь клал руку на голову. После целования руки послам ставили скамейку против престола., Посидев немного, послы излагали в краткой речи цель своего приезда и «являли» подарки, привезенные царю. В 1692 г. среди подарков, привезенных персидскими послами, были живые лев и львица, которых доставили во дворец «порознь» в во дворец, конечно, не вводили, а только подержали немного у Красного крыльца.
В день аудиенции полагалось угощение послов царским обедом В ХВИ веке царь обычно приглашал их к собственному столу. Ульфельд описал подробно парадный обед у Ивана ИВ в Александровской слободе. Во время обеда кушанья подавались на царский стол в разрезанном виде, и царь рассылал куски гостям. в том числе и членам посольства. Почтенный таким образом гость вставал и кланялся царю и на все четыре стороны, «и как перемен кушаний весьма было много, так и вставать весьма часто должно было, ибо сколько раз подавано было оное, столько вставать надобно было, и то делалось 65 раз». Таким же образом следовало угощение медом, и, наконец, царь велел налить в кубок мальвазии (вино), отпил немного и в знак особой милости послал кубок Ульфельду, который со своей стороны, отведав, передал по очереди всем членам посольства, «дабы все чувствовали щедрость его и милость сердца». В ХВИИ веке вместо парадного обеда угощенье обычно непосредственно доставлялось на двор к послам. На посольский двор приезжал один из придворных, и с ним приходило множество людей, несших кушанья. Накрыв стол скатертью, ставили серебряную посуду. Царский уполномоченный садился за главным концом стола и сажал послов рядом с собой. Угощение расставлялось на серебряных блюдах, но прибор ставился только послам, так что Кленку, послу Голландских штатов, пришлось для всех остальных членов посольства велеть подать собственные тарелки. Во время обеда по определенному церемониалу произносились здравицы в честь царя и того государя, от имени которого правилось посольство.
Через несколько дней после торжественной аудиенции назначалась вторая в более скромной обстановке, во время которой царь сообщал послам, что, ознакомившись с содержанием «верющей» (верительной) грамоты, он назначил несколько бояр «в ответ», т. е. для переговоров с ними по всем поднятым ими вопросам. Затем их вели в так называемую «ответную палату» или в какую-нибудь другую, и начинались переговоры, нередко прерывавшиеся резкой перебранкой. Заседания происходили несколько раз, и по окончании их назначалась последняя прощальная аудиенция. Если переговоры приводили к хорошему результату, царь на отпуске угощал послов медом. Обычно послы, выпив мед, клали за пазуху и сосуд, из которого пили; «для таких бессовестных послов деланы нарочно в Аглинской земле сосуды медные, посеребренные и позолоченные».
Наряду с приходом послов в Москву и посылкой послов из Москвы в «государства» очень часто дипломатические переговоры были предметом особых посольских съездов, обычно в пограничных городах. И здесь также очень много времени и сил уделялось вопросам местничества и этикета. Послы размещались в шатрах, и много споров возникало о том, в чьем шатре должны были происходить конференции. Иногда для равенства чести послы переговаривались из своих шатров, поставленных на таком расстоянии друг от друга, чтобы можно было слышать голоса. Бывали случаи, когда шатры ставились совсем рядом, и послы сидели за общим столом, один конец которого находился в одном шатре, а другой — в другом, и тут вопрос уже шел о том, на чьей стороне была большая часть стола.
Договоры в изучаемый период утверждались попрежнему присягой — «крестным целованием». Царь присягал в присутствии иностранных послов. Придворный протопоп после молебна читал «заклинательное письмо о содержании вечного покоя», за ним повторял слова царь, а «грамота докончальная в то время лежит под евангелием». По окончании чтения текста клятвы царь прикладывался к кресту, потом, взяв докончальную грамоту, отдавал ее послам. Исполняя со всей пунктуальностью требуемые обряды, цари так же внимательно наблюдали за исполнением их и противной стороной. Иван ИВ требовал, чтобы польский король при присяге прикладывался «в самый крест», а не «мимо креста, да и не носом», отчего магическая сила обряда терялась бы.
Утвержденный крестным целованием договор считался ненарушимым «во всех статьях, запятках и точках, безо всякого умаления... в целости». Форма договоров была заимствована из западноевропейских образцов.
До конца ХВИИ века московские государи договоров не подписывали, а подписывали вместо них царское имя дьяки, потому что «цари и бояре ни к каким делам руки не прикладывают, для того устроены думные дьяки».
Существовавший ранее обычай скреплять договорные отношения брачными связями с иностранными дворами вышел в ХВИ веке из употребления. Последний случай относится к концу ХВ века, когда Иван ИИИ выдал свою дочь Елену за литовского великого князя Александра в расчете, что этот брак будет способствовать укреплению мира. Но к этому времени религиозная исключительность и нетерпимость настолько обострились, что брачные союзы становились фактически невозможными. Католическая церковь как условие такого брака требовала перехода православного в унию, а церковь православная не допускала и мысли об этом.
В ХВИ веке в Москве возникла мысль о создании в Ливонии вассального государства, государь которого был бы связан с московским царским домом брачным союзом. В этих целях Иван Грозный выдал за брата датского короля Магнуса свою племянницу Екатерину Владимировну, но муж ее изменил и перешел на сторону врагов царя. Для тех же целей готовил Борис Годунов сперва шведского королевича Густава, который, однако в конечном итоге отказался от брака с дочерью царя Ксенией под предлогом нежелания принять православие. Затем Годунов прочил в женихи Ксении брата датского короля принца Иоанна, который в качестве будущего зятя уже находился в Москве, но умер. При Михаиле Федоровиче началось затяжное и скандальное дело о бракосочетании царевны Ирины Михайловны с датским принцем Вальдемаром. Принц приехал в Россию, но отказ его перейти в православие, а с другой стороны, признание русскими церковными авторитетами недопустимости того, чтобы королевич вошел в церковь для венчания «некрещеным», привели после долгих переговоров к разрыву. Вальдемар уже после смерти царя Михаила был выслан из Москвы. Это была в ХВИИ веке последняя неудачная попытка прибегнуть к брачному союзу как средству укрепления международных связей.