Улус Джучи в период могущества

разделяют между собой «татар» и «мугал-та-
тар», причем о последних пишут, что они –
племя «из хазар, из гуннов, из гатийцев, из
анкитанов и множества других варварских
племен», а также называют их иногда «наро-
дом стрелков» [Гандзакеци, 1976, с.152–182;
Галстян, 1977, с.166].
Византийская историография, отличающа-
яся особой консервативностью, пыталась свя-
зать имя новых завоевателей с традиционны-
ми, известными еще с античных времен, на-
званиями азиатских племен, которые имели
отдаленное и, очевидно, чисто фонетическое
сходство. Например, современник монголь-
ских завоеваний Георгий Пахимер (1242–
1310) везде называет монголов «тохарами»:
«тохары, называемые в просторечии атара-
ми, растеклись по Персии, наподобие бурно
текущего потока» [Лебедев, 1944, с.92]. Тем
самым, в полном соответствии с принципом
«тождества», возводя имя татар к античному
народу тохарам, о реальных этнических кор-
нях которых и об их родстве с монголами
явно не имея никаких определенных сведе-
ний [Успенский, 1992, с.194–202].
Арабские и персидские источники неред-
ко именовали их «монголами» (Рашид ад-Дин,
Поясной набор. Укек. XIII в.
(по Л.Ф.Недашковскому)
Глава 5. Население Улуса Джучи и становление средневекового
татарского этноса
351
Джувейни) и «татарами» (особенно Ибн ал-
Асир, ан-Насави), довольно часто различая их.
Осведомленный в реальной обстановке в Цен-
тральной Азии перед эпохой Чингиз-хана при-
дворный историк Хулагуидов Рашид ад-Дин
писал: «Они (татары) в глубокой древности
большую часть времени были покровителями
и владыками большей части (монгольских)
племен и областей, выделяясь своим величи-
ем, могуществом и полным почетом (от дру-
гих). Из-за (их) чрезвычайного величия и по-
четного положения другие тюркские роды, при
(всем) различии их разрядов и названий ста-
ли известны под их именем и все назывались
татарами, и по этой причине еще (и поныне) в
областях Хитая, Хинда и Синда, в Чине и Ма-
чине, в стране киргизов, келаров и башкир, в
Дешт-и Кыпчаке, в северных (от него) райо-
нах, у арабских племен, в Сирии, в Египте и
Марокко (Магрибе) все тюркские племена
называют татарами» [Рашид-ад-Дин, 1952, I,
1, c.102–103]. Однако в начале XIII в. татары
потеряли прежнее значение, а главенствующее
положение в степях захватили поддерживав-
шие Чингиз-хана, монгольские роды [там же,
c.102; II, c.63 и сл.].
Русские летописи и другие письменные
памятники, в отличие от иноязычных источ-
ников, практически без исключения называ-
ют войска монгольских ханов «татарами».
«Прийдоша языци незнаеми... безбожники
Моавитяне, рекомии Татарове, их же добре
никто весть ясно кто суть и отколе приидоша
и что язык их и которого племени суть и что
вера их. И зовут их Татары, а инии глаголять
Таурмени, а друзии Печенези...» [ПСРЛ, 1,
с.463]. Можно предполагать, что летописец
в этом пассаже хотел связать имя новых за-
воевателей с известными, традиционными на-
званиями тюркских степных народов. Одна-
ко в действительности летописец Новгород-
ской первой летописи вводит в повествова-
ние не рациональные знания о реально суще-
ствующем этносе, а иррациональные представ-
ления о них, восходящие к апокалиптической
литературе, подчеркивая, что «…инии же гла-
голють, яко се суть о них же Мефодии Па-
томьскыи епископь, съведетельствуеть, яко си
суть ишли ис пустыня Етриевьскыя, сущее
между въстоком и севером. Тако бо Мефо-
дии глаголеть, яко скончаие временъ явитися
тем, яже загна Гедеонъ, и попленять всю зем-
лю от въстокъ до Ефранта и от Тигръ до
Поньскаго моря, кроме Ефиопия» [ПСРЛ, 3,
c.61]. Иными словами, для русского лето-
писца важна не реальная этническая принад-
лежность и племенной состав завоевателей,
а соотнесение их с ментальной картой и биб-
лейской генеалогией народов.
Синхронные китайские источники знают
как татар, так и монгол. Из текста «Мэн-да
бэй-лу» («Полное описание монголо-татар»)
следует, что завоевателей китайцы называли
«татары» или «татаро-монголы», включая в
их число не только монгольские, но и тюрко-
язычные и даже тунгусо-манчжурские пле-
мена [Мэн-да бэй-лу, 1975, с.92–94]. Несом-
ненно, в данном конкретном случае истори-
ки сталкиваются с характерным для китай-
ской историографии переносом традиционно-
го термина «да-да» («татары») на монголов
(«мэн-гу жэнь»), что преследовало цель уни-
зить их, т.к. в китайской традиции он имел
уничижительный оттенок, со скрытым смыс-
лом «дикий», «грубый» [Далай, 1983, с.63].
Характерно также, что термин «татары» здесь
имел определенно надэтничный характер и
обозначал не этнических татар, а всех завое-
вателей-некитайцев. Одновременно в офици-
альной юаньской традиции монгольская ди-
настия называлась «правящая династия»
(«го-чао»), а монголы, соответственно,
«людьми правящей династии» («го-чао
жэнь»), т.е. привилегированным слоем, при-
надлежащем к монгольским родам.
Судя по анализу письменных источников,
определенно можно сказать, что правящая вер-
хушка знати Великого Монгольского государ-
ства (Еке Монгол Улуса) предпочитала назы-
вать себя «монголы» [Мэн-да бэй-лу, 1975,
с.92–94; Мункуев, 1977, с.378–385; Михай-
лов, 1993, с.179–198]. По словам Рашид ад-
Дина, целый ряд племен «подобно джалаирам,
татарам, ойратам, онгутам, кераитам, тангутам
и прочим, из которых каждое имело опреде-
ленное имя и специальное прозвище – все они
из-за самовосхваления называют себя монго-
лами, несмотря на то, что в древности они не
признавали этого имени» [Рашид ад-Дин, 1952,
I, 1, с.102]. Под именем татар, очевидно, по-
нимались остатки разгромленных народов, со-
бранных в особые войска. Не исключено, что
основная часть этих разноплеменных отрядов
была передана в Улус Джучи, т.к. собственно
352 Раздел IV. Улус Джучи в период могущества
монголы составляли здесь лишь 4 тыс. чело-
век, а остальные были «из войск русских, чер-
кесских, кыпчакских, маджарских и прочих,
которые присоединились к ним» [там же,
с.275]. Военно-административная система Улу-
са Джучи по мере расширения росла как
снежный ком, включая в себя как новые кон-
тингенты из Центральной Азии, так и местных
тюрков, уже включенных в новую войсковую
и клановую систему. Несомненно, что еще на
этапе формирования первоначального ядра им-
перии монголы тесно соприкасались с тюрка-
ми, которые входили в состав их державы и
участвовали в завоевательных походах Чин-
гизидов. Особенно сильны были, видимо, по-
зиции тюрков в Улусе Джучи, где часть пле-
мен татар, кунгратов, найманов, уйгур, кан-
глов и онгутов приняла участие в формирова-
нии Золотой Орды в весьма значительном числе
[Bregel, 1982; Кадырбаев, 1993].
Вместе с тем, исследователи неоднократ-
но отмечали, что поиски археологических
«следов» пребывания в степях Восточной
Европы монголо-татар, начатые еще в начале
XX в. [Спицын, 1927] и продолженные во
второй его половине [Зяблин, 1955, c.83–96;
Федоров-Давыдов, 1966, c.150–160], приве-
ли ученых к мысли, что их там чрезвычайно
мало [Яминов, 1997, c.66–69; Костюков,
1997, c.11–12], а также к заключению, что
«монгольский этнический компонент (а с ним
и монгольский культурно-исторический
пласт) практически не прослеживается в ко-
чевых комплексах основной территории Зо-
лотой Орды. Исключениями являются неко-
торые женские погребения, содержащие бок-
ку (вид головного убора). Что же касается
мужских захоронений, то этническая атрибу-
ция погребенных сомнительна даже в тех слу-
чаях, когда костюм и вооружение выполне-
ны в “монгольской” традиции» [Kramarovsky,
1989, p.259].
Этот факт повергает сторонников теории
«археологической этногенетики», привыкших
рассматривать этнический процесс механичес-
ки, как взаимодействие – диффузию или ком-
бинирование элементов археологических куль-
тур (т.е. некоторых произвольных «этниче-
ских» или «этнодиагностирующих» призна-
ков), в «культурный шок». Ведь в результате
не получалось очевидного, поскольку форми-
рование именно средневекового татарского эт-
носа в недрах Золотой Орды прямо противо-
речило анализу археологических материалов.
Выход из этой проблемной ситуации некото-
рые археологи и историки видят в двух раз-
личных направлениях. Одни из них считают,
что, поскольку археологическая ситуация в
степях Восточной Европы и Центральной Азии
кардинально не изменилась, то здесь продол-
жали обитать прежние племена кыпчаков, с
которыми «произошел своеобразный камуф-
ляж» – монголы и кыпчаки в Золотой Орде
стали частью называться «татарами», но в боль-
шинстве своем они сохранили свои прежние
этнонимы [Гумилев, 1993, с.47; Халиков, 1985,
с.16; Плетнева, 1990, с.185–188], а некоторые
Находки из женского погребения могильника
Олень-Колодезь. Вторая половина XIII в.
(по К.Ю.Ефимову) 1 – бокка (берестяной каркас,
обернутый материей), 2 – украшения головного
убора, 3 – деревянная подвеска, обернутая
позолоченной серебряной фольгой, 4–5 – нашивки
из кожи с перламутровой инкрустацией,
6 – амулетница, 7–8 – серебряные браслеты,
9– 9а – бусы и бисер, 10 – золотой перстень,
11 – серебряная чаша, 12 – зеркало,
13 – парчовый чехол от зеркала, 14 – ножницы,
15 – нож, 16 – шило