Учебное пособие для студентов филологических факультетов университетов состояние литературного процесса

«Преступление и наказание» (1866)
Вместе с развитием и усложнением философского взгляда на человека у Достоевского стремительно расширяется социальный кругозор, все далее простирается историческая мысль. Благодаря этому раздвигается внутренний мир героев, он (и произведение в целом) становится насыщенней идеями, нравственными коллизиями, живыми приметами текущей жизни. Одновременно углубляется анализ душевной жизни человека, обогащается психологическая палитра. Эти процессы достигают апогея к 60-м годам и находят выражение в произведениях двух последних десятилетий жизни писателя.
В его новом романе «Преступление и наказание» нашли отражение злободневные явления общественной жизни середины 60-х годов – эпохи реакции, наступившей после разгрома демократического движения, роста богатства и нищеты, роста числа преступлений, о которых ежедневно сообщали газеты.
«Все сердце мое с кровью положится в этот роман, - писал Достоевский. – Я задумал его в каторге, лежа на нарах, в тяжелую минуту грусти…».
«Создавая в «Преступлении и наказании» (1865 – 1866) новую форму русского романа, Достоевский синтезировал в ней множество разнотипных черт этого жанра – от бульварного, уголовно-авантюрного до романа-трагедии», - пишет критик Н.Скатов. Такой жанровый синтез позволил писателю, как он и намеревался, «перерыть все вопросы в этом романе» - и общественные, и моральные, и философские. Здесь органически связались важнейшие темы его творчества: тема социального гнета, насилия, нравственного распада личности, тема денег и многое другое. Мир кротких и страдающих героев прежних произведений сомкнулся с миром сильных натур, с проявлением титанической воли и могучих страстей.
Мир «Преступления и наказания» - это мир города. Петербургские реалии выступают здесь не как «фон» - они принадлежат к идеологическому плану романа и зачастую имеют символическое значение. Петербург «величия и власти» остается вне романа. Лишь однажды и издали его торжественный облик возникает перед Раскольниковым, когда он смотрит с Николаевского моста на Исаакиевский собор и Зимний дворец. «Необъяснимым холодом веяло на него от этой великолепной панорамы; духом немым и глухим полна была для него эта пышная картина…».
Зато реально выступает другой Петербург – преисподняя города, открывающаяся в романе во всем своем безобразном хаосе. Здесь жизнь – в состоянии социального и нравственного разложения. Она не знает застывших форм и в муках плоти и конвульсиях духа ищет выхода из исторических тупиков и этических апорий. Все это происходит на сдавленном пространстве прилегающих к Сенной площади кварталов, в угрюмых недрах доходных домов, в темных дворах, на черных лестницах, в сутолоке улиц, в полицейских конторах… Не случайно роман «Преступление и наказание» иногда называют «петербургским романом».
Безрадостным представляется городской пейзаж в романе. Глазами Раскольникова-бедняка мы смотрим на летний Петербург: «На улице жара стояла страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль, и та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу, не имеющему возможности нанять дачу, - все это разом неприятно потрясло и без того уже расстроенные нервы юноши».
Голодный студент чувствует себя отверженным среди богатых особняков, разряженных женщин. На мосту, с которого открывается величественная панорама, он чуть не попал под богатую коляску, и кучер хлестнул его кнутом на потеху прохожих… Раскольникову больше по сердцу Сенная площадь, в окрестностях которой ютятся бедняки. Здесь он чувствует себя своим.
В романе часто рисуются уличные сцены. Вот одна из них: Раскольников, в глубокой задумчивости стоя на мосту, видит женщину «с испитым лицом и с красноватыми, впавшими глазами». Неожиданно она бросается в воду, и тут же слышатся крики другой женщины: «До чертиков допилась, батюшки, до чертиков… анамнясь удавиться тоже хотела, с веревки сняли». Словно на миг приоткрывается дверь в чужую жизнь, полную безысходного горя.
Подобных картин в романе много. Они создают фон, на котором развертывается трагическая история жизни семьи Мармеладовых и Раскольниковых.
Писатель говорит суровую правду о положении «униженных и оскорбленных» бедняков. Их удел – страдания и гибель.
О жизни петербургских окраин писал и Некрасов. Страшные, мрачные сцены возникали в его стихотворениях. Вот одна из них:

Под жестокой рукой человека,

Чуть жива, безобразно тоща,
Надрывается лошадь-калека,
Непосильную ношу влача.
Вот она зашаталась и стала.
«Ну!» - погонщик полено схватил
(Показалось кнута ему мало) –
И уж бил ее, бил ее, бил!

Эта зарисовка с натуры сделана Некрасовым в цикле «О погоде», за несколько лет до выхода в свет «Преступления и наказания». Нечто подобное представляется во сне Раскольникову. Образ избитой до смерти тощей клячи становится символом безграничного страдания.

Петербург в романе Достоевского не только город «униженных и оскорбленных», но и город сытых, «владык жизни», мелких и крупных хищников. Образы их постоянно появляются на страницах произведения. Это мошенник Кох, скупающий у старухи-процентщицы просроченные вещи; содержатель распивочной Душкин (он и краденое прячет); купец Юшин, который содержит дешевые номера («грязь, вонь, да подозрительное место»); Луиза Ивановна, Дарья Францевна, торгующие женщинами.
Тип крупного дельца, ловкого хищника воплощен в образе Лужина. Достоевский с нескрываемой иронией и неприязнью рисует этого немолодого господина, «чопорного, осанистого, с осторожною и брезгливою физиономией». По сути дела, это гоголевский Чичиков 60-х годов, Чичиков, способный на любое злодеяние.
Достоевский вложил в уста негодяя Лужина теорию «разумного эгоизма», но до того искаженную, что она превратилась в свою противоположность – в теорию личного обогащения. «Возлюби прежде всех одного себя» - вот к чему сводит Лужин эту теорию. Он разбогател и «пуще всего боялся… вот уже несколько лет, обличения». Как истинный делец, Лужин в зависимости от своих приобретательских интересов, то заискивает у «молодых поколений», то готов предать их и грозит судом этим «отъявленным безбожникам, возмутителям, вольнодумцам».
Особое место в романе занимает Свидригайлов. Это безнравственный, циничный человек. Темный мир петербургских притонов, а затем неожиданно пришедшее богатство, власть над крепостными душами – все это развратило его. Но нельзя видеть в нем только злодея. Достоевский окутывает жизнь Свидригайлова тайной. Читатель не может твердо сказать, какие злодеяния действительно совершил Свидригайлов, в чем он повинен, а что порождено больным воображением или клеветой. Во всяком случае, в душе этого человека под спудом пороков еще теплится искра добра.
Душу Свидригайлова пробудила любовь к Дуне, сестре Раскольникова. После того, как он неожиданно для самого себя пожалел ее, в нем словно что-то перевернулось, заговорила совесть. Жертвы прежних преступлений возникли в его лихорадочном возбужденном воображении. Свидригайлов уходит из жизни, но перед смертью спасает от нищеты, унижения и гибели Соню, сирот Мармеладовых и Дуню. В отличие от Лужина и ему подобных Свидригайлов – фигура не только отталкивающая, но и трагическая.
Чувство страха и отвращения вызывает и Алена Ивановна, старуха-процентщица. Как паук, сосет она кровь из несчастных бедняков, попавших к ней в лапы. Образ ее постоянно присутствует в больных грезах Раскольникова, но сама она появляется в романе лишь дважды, и оба раза возникает из мрака: «… только виднелись ее сверкающие из темноты глазки». В зловещем образе старухи переплетаются черты реальные, обыденные с полуфантастическими (как в пушкинской графине из «Пиковой дамы»). Напоминает она и Бабу Ягу или злую ведьму из народных сказок, есть в ней что-то нечистоплотное, отвратительное, словно это действительно не человек, а вошь. Старуха очень богата, но жадна и безжалостна. Она издевается даже над своей сводной сестрой, убогой Лизаветой. Видя ее, зная ее, Раскольников приходит к однозначному выводу: на общих весах жизнь этой чахоточной, глупой и злой старушонки значит «не более чем жизнь вши».

Родион Раскольников, убивший старуху-процентщицу и ее сестру не обычный преступник, а человек мыслящий, создавший свою теорию, для проверки которой он идет на страшное преступление – убийство.

Теория Раскольникова возникла в эпоху спада общественного движения, наступившую после 1863 года. Именно в эту пору Некрасов писал:

Надрывается сердце от муки,

Плохо верится в силу добра.
Слыша в мире царящие звуки
Барабанов, цепей, топора…

На этой исторической почве и возникает теория героя Достоевского.

Раскольников – человек, остро воспринимающий чужую боль: рискуя жизнью, он спасает из пламени детей, делится своими скудными грошами с отцом умершего товарища, с семьей Мармеладовых. Вместе с тем он горд, необщителен, одинок. Эти качества его натуры проявляются еще и потому, что он убежден в своей исключительности, но его «исключительность» и «гордость» уязвляются на каждом шагу: он вынужден прятаться от хозяйки, которой задолжал за квартиру, появляться на улицах в рубище, вызывая насмешки и удивленные взгляды прохожих.
Под низким потолком нищенской конуры в уме голодного человека родилась чудовищная теория. Внимательно прослеживает писатель ее зарождение. Раскольников упорно думает о бедах несправедливо устроенного общества. Как же избавить людей от страданий? Он приходит к мысли, что человечество делится на два разряда: на людей обыкновенных, составляющих большинство, вынужденных подчиняться силе, и на людей необыкновенных, таких, например, как Наполеон, которые навязывают большинству свою волю, не останавливаясь ни перед чем, даже перед преступлением. «… Кто крепок и силен умом и духом, тот над ними и властелин! Кто много посмеет, тот у них и прав. Кто на большее может посягнуть, тот у них и законодатель… Так доселе велось и так всегда будет!» - утверждает Раскольников.
В результате всех своих долгих и мучительных размышлений он спрашивает себя: «Тварь ли я дрожащая или право имею?» Ему очень хочется доказать всем и прежде всего самому себе, что он «право имеет». На вопрос Сони, что же делать, чтобы спасти страдающих и обездоленных, Раскольников гордо отвечает: «Что делать? Сломать, что надо, раз навсегда, да и только: страдание взять на себя!.. Свобода и власть, а главное – власть! Надо всею дрожащей тварью и над всем муравейником!.. Вот цель!»
Так созревает индивидуалистический бунт Раскольникова. Он думает, что людей, которые не способны сами изменить свою жизнь, спасет некий «властелин», то есть «добрый тиран». Он решает, что можно в одиночку проложить путь ко всеобщему счастью, так как убежден, что воля и разум «сильной личности», «героя» могут осчастливить «толпу». Можно предположить, что сама фамилия – Раскольников – подчеркивает бунтарское начало, столь свойственное герою романа.
Теория Раскольникова своеобразно связана с позицией Лужина и Свидригайлова. Ведь и с их точки зрения человеку «все дозволено». Не случайно Свидригайлов, которого Раскольников ненавидит, говорит ему: «Мы одного поля ягоды». Что же может быть общего между отъявленным мерзавцем, преступным человеком и страдальцем за все человечество? Видимо то, что оба они – пусть по разным мотивам – сочли возможным «перешагнуть через кровь».
Получается чудовищное противоречие: Раскольников хочет защитить «униженных и оскорбленных» от Лужиных и Свидригайловых, но ложная теория, которую он исповедует, сближает его с этими циничными, жестокими и во всех отношениях неприятными людьми.
Почему же писатель сделал приверженцем теории господства над людьми не хищного приобретателя, не бессердечного властолюбца, а человека гуманного, готового во имя спасения людей «страдание взять на себя»? Ответить на этот вопрос можно так: Достоевский стремится показать, что если на путь насилия становится даже человек честный и добрый, измученный чужими страданиями, то он неизбежно приносит только зло себе и другим.
Арифметический расчет Раскольникова оказался несостоятельным. Убив ростовщицу, чья жизнь, с его точки зрения, значит не больше, чем жизнь вши, Раскольников вынужден был так же убить добрую и беззащитную Лизавету. Из-за него арестовали двух невинных людей. Автор показывает, как одно преступление неизменно влечет за собой другое, становится источником все новых и новых злодеяний.
В первой части «Преступления и наказания» раскрывается внутренняя борьба Раскольникова с самим собой, шаг за шагом прослеживается его путь к преступлению. Завершается первая часть незабываемо страшной сценой убийства.
Остальные пять частей романа повествуют о том, что произошло после этого центрального события. Таким образом, главное место в романе занимает рассказ о наказании преступника. Наказание же его сводится не к судебному приговору, а к нравственной пытке, более тягостной для героя романа, нежели тюрьма или каторга. Муки совести, леденящий душу страх, сознание бессмысленности совершенного злодеяния, понимание несостоятельности своей теории – все это невыносимым гнетом ложится на душу преступника. Он отъединен от людей, все прежние связи прерваны. Раскольников остается в пустоте.
Индивидуализму Раскольникова противостоит в романе самоотверженность простого человека – Сони Мармеладовой. Она готова «пострадать», принести себя в жертву, покориться судьбе. Соня исповедует нравственные идеалы, которые, с точки зрения Достоевского, наиболее близки народу, - идеалы смирения, всепрощения, покорности. Она не судит Раскольникова за его грех, но призывает его «пострадать», искупить свою вину перед Богом и перед людьми. И в эти минуты робкая, тихая Соня становится вдруг властной и сильной, ведь она выражает (по мнению писателя) мироощущение народа.
В эпилоге романа «убийца и блудница», как их называет сам писатель, пробуждаются к новой жизни: «Они оба были бледны и худы; но в этих больных и бледных лицах уже сияла заря обновленного будущего, полного воскресения в новую жизнь. Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого».
Проблема, над которой бился герой Достоевского – как освободить людей от страданий? – оказалась в романе нерешенной. Но на пути к ее решению, исследуя трагические противоречия действительности, писатель совершает великие открытия.
Вслед за гениальным писателем мы думаем о величии той задачи, которую он ставил перед искусством: «Восстановление погибшего человека, задавленного несправедливо гнетом обстоятельств… оправдание униженных и всеми отринутых парий общества».