|
«Идиот» (1869)
В романе «Идиот» воплотилась «старинная и любимая» мысль Достоевского «изобразить положительно прекрасного человека». Писатель поставил колоссальную задачу, перед которой, по словам Салтыкова-Щедрина, «бледнеют всевозможные вопросы о женском труде, о распределении ценностей, о свободе мысли и т.п.».
Многими своими чертами образ князя Мышкина восходит к тому идеалу личности, который явил собой Христос. В подготовительных материалах к роману писатель прямо называет своего героя «Князем Христом».
Нравственные побуждения, влечения души, поступки князя имеют чувственный источник, и нет ничего ошибочнее, чем приписывать Мышкину некий бледный бесплотный альтруизм. Князь, может быть, самый чувственный герой в романе, и Рогожин очень прав, говоря ему: «Жалость твоя, пожалуй, еще пуще моей любви».
Дух князя возбужден ощущением красоты. Его неудержимо влечет к ней. Красота волнует, потрясает, гипнотизирует его; так действует на него портрет Настасьи Филипповны, таково впечатление, произведенное Аглаей, так воспринимает он ребенка, произведение искусства, проявления благородства, любви, сострадания в человеке.
За красотой физической Мышкин ищет красоту душевную. Тема красоты – одна из главенствующих в романе. Она раскрывается и во внешних чертах героев, и во внутреннем мире, противостоящему «безобразному» в человеке и в жизни. Князь верит, что «мир спасет красота», и выражает тем убеждение самого Достоевского: «… люди успокаиваются не прогрессом ума и необходимости, а нравственным признанием высшей красоты, служащей идеалом для всех, перед которой все бы распростерлись и успокоились…».
Мышкину дано познать красоту высшую, на земле почти невозможную. Это происходит в последние мгновения перед эпилептическим припадком, когда «ощущение жизни, самосознания почти удесятерялось» и князю открывалась бесконечная гармония и красота, возникало «неслыханное и негаданное дотоле чувство полноты, меры, примирения и восторженного молитвенного слития с самим высшим синтезом жизни».
Князь прекрасен тем, чем прекрасен и велик его прообраз: бесконечным состраданием к людям. Он убежден, что «сострадание есть главнейший и, может быть, единственный закон бытия всего человечества». Со-страдать для Мышкина, значит принять в себя другое «Я» в его высших и крайних проявлениях – как принимает он красоту и боль Настасьи Филипповны, гибельные страсти Рогожина, трагический бунт Ипполита Терентьева.
Сострадая, князь обнимает собою всю безмерность человеческой природы, вносит в нее цельность и гармонию. Но всеобъемлющая духовная личность Мышкина не вмещается в обыденные формы человеческих отношений, и он то и дело вступает в противоречия с ними, внося дисгармонию в житейскую сферу. В этом противоречии отразился глубокий разлад между идеальными устремлениями человека и общественной реальностью.
Всеобщий и вечный смысл «положительно прекрасного» начала, которое несет в себе личность князя, подчеркнут символической фигурой «рыцаря бедного», являющегося двойником Мышкина в дальнем плане романа. В этой фигуре скрещивается несколько литературных параллелей, возникающих вокруг героя. Одна из них развернута в сцене, где Аглая читает стихотворение «Жил на свете рыцарь бедный…». В процессе чтения она так объясняет строки Пушкина, что намек становится слишком прозрачен: князь Мышкин и есть современный «рыцарь бедный». Смысл баллады углубляет образ Мышкина, связывая его с темой возвышенной любви-религии средневековья и рыцарского подвижничества.
С мотивом рыцарского служения красоте соотносится и другая важнейшая в романе параллель. Она возникает еще тогда, когда Аглая случайно вкладывает полученную от князя записку в книгу о Дон Кихоте и сама смеется этому многозначительному совпадению. Собственно, в романе Мышкина и прямо называют Дон Кихотом, «только серьезным, а не комическим». Параллель эта тем важнее, что Достоевский в «великой» и «грустной» книге Сервантеса видел глубочайшую истину из всех когда-либо высказанных о человеке.
Князь Мышкин приходит в жизнь со «связующей мыслью», он воплощает ее всем одухотворенным и прекрасным своим существом. Мир не приемлет его: безмерность сострадания, идея спасти и возродить человека любовью нарушают принятый порядок вещей – князь оказывается в глазах окружающих смешным, нелепым, юродивым, идиотом. Даже Аглая считает, что в нем все «исковеркано».
Утопизм позиции Мышкина очевиден и не скрывается писателем. Крах князя неотвратим – и это составляет главный трагедийный сюжет романа, завершающийся, может быть, сильнейшей во всей мировой литературе развязкой. Мышкин и Рогожин обретают братскую близость у ног распятой и погубленной красоты, убитой Настасьи Филипповны. Но их близость уже за порогом жизни: в Рогожине человек сокрушен безверием и неистовством плотских страстей, в Мышкине прекрасный духовный лик искажается гримасой боли и безумия.
Вместе с тем трагический финал не означает, что приход князя к людям лишен смысла и нравственных последствий. С образом князя прочно связан важный сквозной мотив романа – мотив детской души и облика ребенка. Им отмечены герои, прикоснувшиеся к детски чистой и светлой натуре Мышкина, который, по утверждению доктора Шнейдера, сам навсегда останется ребенком. Князь открывает детские черты в Лизавете Прокофьевне, в Настасье Филипповне, в Аглае, в Ипполите, в Вере Лебедевой, в Гане, в матери Рогожина. Все они перекликаются между собой лучшим, что есть в человеке. И соединяет их в этом князь Мышкин, который собирает их в незримую пока общность, как собирал вокруг себя детей в швейцарской деревне.
С образом Рогожина в этот мир вторгается необузданная стихия человеческих чувств в их безудержной мощи. Этот герой любит Настасью Филипповну со всем неистовством своей натуры, но любовь в нем, как верно замечает Мышкин, «от злости не отличишь». И далее князь буквально пророчит: «… а пройдет она, так, может, еще пуще беда будет… ты и впрямь, пожалуй, зарежешь». В порыве страсти Рогожин действительно перестает различать добро и зло, в нем подымается весь темный хаос души и выплескивается наружу. Именно в такие страшные минуты он покушался убить князя Мышкина и убил Настасью Филипповну.
Образ Рогожина окружен и пронизан мотивами тьмы, отсутствия света – и физического и идеального. Этот человек утратил просветленный взгляд на жизнь, он «пошатнулся» в тех верованиях, которыми живет народ. Последняя катастрофа открывает перед ним возможность возрождения. Суровая и сосредоточенная его «задумчивость» на суде, возможно, симптом того, что он когда-нибудь отыщет в своей душе то человечески прекрасное, к чему взывал в нем князь Мышкин.
Do'stlaringiz bilan baham: |
