…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

Я должен пойти в «Аптечный
магазин на Центральной», который в Дерри, и повидаться с мистером Кином. Мне
нужен каопектат. Но кто такой мистер Кин и где Дерри?
Меня отпустили из больницы, когда пища начала задерживаться в желудочно-
кишечном тракте, но я пробыл в «Эден-Фоллоус» почти две недели, прежде чем
диарея прекратилась. Октябрь уже подходил к концу. Сейди (обычно я помнил ее
имя, иногда забывал) принесла мне бумажный фонарь в форме тыквы с

---

прорезанными отверстиями в виде глаз, носа и рта. Это воспоминание очень четкое,
потому что я закричал, когда увидел фонарь. То были крики человека, который
забыл что-то жизненно важное.
— Что? — спросила она меня. — Что такое, дорогой? Что не так? Это Кеннеди?
Что-то насчет Кеннеди?
— 
Он собирается убить их всех молотком!
— прокричал я в ответ. — 
Вечером
Хэллоуина! Я должен остановить его!
— Кто? — Она видела мои машущие руки, на ее лице отразился испуг. —
Остановить кого?
Но я не мог вспомнить. Заснул. Я спал много не только из-за медленного
восстановления после травмы головы. Я постоянно чувствовал усталость. В тот
день, когда меня избили, я весил сто восемьдесят пять фунтов. К тому времени,
когда меня перевезли из больницы в «Эден-Фоллоус», похудел до ста тридцати пяти.
Такой была внешняя жизнь Джейка Эппинга, которого безжалостно избили,
после чего он едва не умер в больнице. Мою внутреннюю жизнь заполняла темнота,
голоса и проблески сознания, напоминавшие молнии: они ослепляли меня своей
яркостью, а потом пропадали, прежде чем я успевал выхватить из темноты хотя бы
контуры окрестностей. По большей части я блуждал во тьме, ничего не соображая,
но время от времени сознание возвращалось ко мне.
Я вдруг обнаруживал, что мне так жарко, словно я в аду, и женщина кормила
меня божественно холодными кусочками льда. ЖЕНЩИНА СО ШРАМОМ, которая
иногда становилась Сейди.
Я вдруг обнаруживал, что сижу на унитазе в углу комнаты, понятия не имея, как
я туда попал, исторгая из себя галлоны жидкого, горячего дерьма, мой бок зудел и
пульсировал болью, колено ревело. Я помню, как мне хотелось, чтобы кто-нибудь
меня убил.
Я вдруг обнаруживал, что пытаюсь выбраться из кровати, потому что должен
сделать что-то ужасно важное. Мне казалось, что от меня зависит судьба всего мира.
МУЖЧИНА С КОВБОЙСКОЙ ШЛЯПОЙ был рядом. Поймал меня и помог улечься
в кровать до того, как я упал на пол. «Еще рано, сынок, — услышал я от него. —
Сначала надо набраться сил».
Я вдруг обнаруживал, что говорю — или пытаюсь говорить — с двумя
полицейскими в форме, которые пришли, чтобы задать вопросы по поводу моего
избиения. На жетоне одного я прочитал фамилию «ТИППИТ». Пытался сказать ему,
что он в опасности. Пытался сказать, чтобы он запомнил пятое ноября. Месяц был
правильный, день — нет. Я не мог вспомнить правильную дату и в раздражении
принялся колотить по своей глупой голове. Копы в недоумении переглянулись. НЕ-
ТИППИТ вызвал медсестру. Медсестра пришла с врачом, врач сделал мне укол, и я
уплыл в небытие.
Я вдруг обнаруживал, что слушаю Сейди, которая читала мне сначала «Джуда
Незаметного», потом «Тесс из рода д’Эбервиллей». Я знал эти истории и
успокаивался, когда слушал их вновь. В какой-то момент, по ходу «Тесс», я что-то

---

вспомнил.
— Я вынудил Тессику Колтроп оставить нас в покое.
Сейди посмотрела на меня.
— Ты про Джессику? Джессику Колтроп? Ты ее вынудил? Как? Ты помнишь?
Но я не помнил. И это ушло.
Я вдруг обнаруживал, что смотрю на Сейди, которая стоит у маленького окна и
плачет, глядя на дождь.
Но по большей части я блуждал в темноте.
МУЖЧИНОЙ С КОВБОЙСКОЙ ШЛЯПОЙ был Дек, но однажды я подумал,
что он — мой дедушка, и меня это жутко напугало, потому что дед Эппинг умер и…
Эппинг — 
это же
моя фамилия. 
Держись за нее,
велел я себе, но поначалу не
вышло.
Несколько раз меня навещала ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА С КРАСНОЙ
ПОМАДОЙ. Иногда я думал, что это миз Мими, иногда — что миз Элли. Однажды
понял, что это Ирен Райан, сыгравшая бабулю Клампетт в сериале «Деревенщина в
Беверли-Хиллз». Я сказал ей, что бросил мобильник в пруд. «Теперь он спит с
рыбами. Мне бы очень хотелось его вернуть».
Приходила МОЛОДАЯ ПАРА. Сейди сказала: «Посмотри, это Майк и Бобби
Джил».
«Майк Коулслоу», — вырвалось у меня.
МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК ответил: «Почти в точку, мистер А», — и улыбнулся, но
по его щеке сбежала слеза.
Позже, когда Сейди и Дек приезжали в «Эден-Фоллоус», они сидели со мной на
диване. Сейди брала меня за руку и спрашивала:
— Как его фамилия, Джейк? Ты ни разу не назвал мне его фамилию. Как мы
сможем остановить его, если мы не знаем, кто он и где находится?
— Я собираюсь остеклить его. — Я прилагал невероятные усилия, чтобы
вспомнить. Заболел затылок, но я не отступался. — Остановить его.
— Без нашей помощи ты не сможешь остановить и блоху, — заметил Дек.
Но я знал, что Сейди слишком милая, а Дек слишком старый. Ей вообще не
следовало вводить его в курс дела. А может, это не имело значения. Потому что он
все равно ей не поверил.
— Желтая Карточка остановит вас, если вы вмешаетесь, — предупредил я. — Я
единственный, кого ему не остановить.
— Кто такой Желтая Карточка? — спросила Сейди, наклонившись вперед и
взяв меня за руки.
— Я не помню, но он не может остановить меня, потому что я не отсюда.

---

Только он 
останавливал
меня. Или что-то останавливало. Доктор Перри сказал,
что моя амнезия поверхностная и временная, и, наверное, поставил правильный
диагноз… но лишь до определенной степени. Если я очень уж старался вспомнить
то, что полагал наиболее важным, голова безумно болела, я спотыкался на каждом
шагу, перед глазами все плыло. И что хуже всего, я внезапно засыпал. Сейди
спросила доктора Перри, может, это нарколепсия. Он ответил, что скорее всего нет,
но, похоже, встревожился.
— Он просыпается, когда вы зовете его или трясете за плечо?
— Да.
— Такое случается, когда он расстраивается из-за того, что не может что-то
вспомнить?
Утвердительный ответ.
— Тогда я совершенно уверен, что это пройдет, как проходит его амнезия.
Наконец — мало-помалу — мой внутренний мир начал сливаться с внешним.
Мне открылось, что я Джейкоб Эппинг, учитель, и каким-то образом перенесся в
прошлое, чтобы предотвратить убийство президента Кеннеди. Сначала я попытался
отвергнуть эту идею, но я знал слишком многое о грядущих годах, и речь шла не об
откровениях, а о воспоминаниях. «Роллинг Стоунз», попытка импичмента
Клинтона, пылающие башни Всемирного торгового центра. Кристи, моя пьющая и
доставившая столько хлопот бывшая жена.
Как-то вечером, когда мы с Сейди смотрели «Сражение», я вспомнил, что
сделал с Фрэнком Даннингом.
— Сейди, я убил человека перед тем, как приехать в Техас. Это случилось на
кладбище. Мне пришлось. Он собирался убить всю свою семью.
Сейди смотрела на меня, ее глаза округлились, рот открылся.
— Выключи телик, — попросил я. — Парень, который играет сержанта
Сандерса — не могу вспомнить его фамилии, — ему отрежет голову лопастью
вертолета. Пожалуйста, Сейди, выключи телевизор.
Она выключила, потом опустилась передо мной на колени.
— Кто собирается убить президента Кеннеди? Где он будет находиться в
момент убийства?
Я изо всех сил попытался вспомнить. Не заснул, но и вспомнить не смог. Я
приехал во Флориду из Мэна, это я помнил. На «форде-санлайнере», потрясающем
автомобиле. Из Флориды я поехал в Новый Орлеан, а оттуда в Техас. Я помнил, как
слушал «Земного ангела», когда пересекал границу штата, мчась со скоростью
семьдесят миль в час по автостраде 20. Я помнил большущий щит