|
Не делай этого, Джейкоб!
—
ЗАТКНИСЬ!
— рявкнул на нее Клейтон. —
ЗАКРОЙ СВОЮ ПАСТЬ!
— А
потом добавил ровным голосом, словно в светской беседе: — Кто этот Джейкоб?
— Я. Это мое второе имя.
— Так она называет тебя в постели, когда сосет твой член, трахач?
— Клейтон, — обратился я к нему. — Джонни. Подумай, что ты делаешь.
— Я думал об этом больше года. Они лечили меня электрошоком, знаешь ли.
Говорили, что это лечение избавит меня от кошмарных снов, но ничего подобного.
Сны стали еще страшнее.
— Как сильно ты ее порезал? Позволь мне поговорить с ней.
— Нет.
— Если дашь мне поговорить с ней, я, возможно, сделаю то, о чем ты просишь.
Если нет — точно не сделаю. После лечения электрошоком у тебя в голове так
помутилось, что ты не можешь этого понять?
Вроде бы не помутилось. Из трубки донеслись всхлипывания. Потом голос,
тихий и дрожащий:
— Все плохо, но не смертельно. — Она замолкла. — Он чуть не попал мне в
глаз.
Тут трубку снова взял Клейтон.
— Видишь? Твоя маленькая шлюшка в порядке. А теперь прыгай в свой крутой
«шевроле» и гони сюда на полной скорости, ясно? И слушай меня внимательно,
мистер Джордж Джейкоб Амберсон Трахач. Если ты позвонишь в полицию, если я
увижу хоть одну синюю или красную мигалку, то убью эту суку, а потом покончу с
собой. Ты в это веришь?
— Да.
— Хорошо. Я вижу уравнение, в одной части которого трахач, а во второй —
шлюха. Я посередине. Я знак равенства, Амберсон, но решать тебе. Какую часть
уравнения будем вычеркивать? Слово за тобой.
—
Нет!
— закричала она. —
Не делай этого! Если ты приедешь, он убьет нас
о…
В трубке воцарилась тишина.
5
До этого я говорил правду, не собираюсь отступаться и теперь, пусть буду
выглядеть далеко не в лучшем свете: когда моя онемевшая рука клала трубку на
рычаг, первой пришла мысль о том, что он не прав, что между этими двумя частями
нельзя ставить знак равенства. На одной чаше весов — симпатичная школьная
библиотекарша. На другой — человек, который знал будущее и мог — во всяком
случае, теоретически — его изменить. На мгновение я подумал о том, чтобы
пожертвовать Сейди и поехать на другой конец города, чтобы проследить за
проулком между авеню Дубовый лужок и бульваром Черепаший ручей и выяснить,
действовал ли в одиночку тот, кто изменил американскую историю.
Потом я сел в «шеви» и направился в Джоди. Как только выехал на автостраду
77, разогнался до семидесяти миль в час и не отпускал педаль газа. На ходу открыл
замки портфеля, достал револьвер, сунул во внутренний карман пиджака.
Я понимал, что должен привлечь к этому Дека. Да, старого, да, уже нетвердо
держащегося на ногах, но рассчитывать я мог только на него. Он
захочет
помочь,
говорил я себе. Он любил Сейди. Я видел это по его лицу всякий раз, когда он на нее
смотрел.
И он прожил жизнь,
добавила рациональная часть моего разума.
Она — нет. В
конце концов, у него будет ровно столько же шансов на спасение, сколько этот
псих даст тебе. Он не обязан помогать.
Но я знал, что он поможет. Иногда все складывается так, что предоставляемый
выбор на деле вовсе и не выбор.
Никогда раньше я так не сожалел о том, что у меня нет мобильника, как в этой
поездке из Далласа в Джоди. Но я нашел ему замену — телефон-автомат на
автозаправочной станции на шоссе 109, примерно в полумиле от футбольного
рекламного щита. На другой стороне провода телефон прозвонил три раза…
четыре… пять…
И в тот момент, когда я уже собрался повесить трубку, раздался голос Дека,
раздраженный и запыхавшийся:
— Алло? Алло?
— Дек? Это Джордж.
— Привет, парень! — Раздраженность в голосе нынешнего исполнителя роли
Билла Теркотта (из популярной и не сходящей с подмостков пьесы «Муж-убийца»)
сменилась радостью. — Я работал в маленьком огородике у дома. Уже подумал, а
пускай звонит, но потом…
— Помолчите и послушайте меня. Произошло что-то очень плохое. Сейди уже
ранена. Может, тяжело.
Последовала короткая пауза. Когда Дек заговорил вновь, его голос звучал
моложе, словно он стал крутым парнем, каким, безусловно, был сорок лет и две
жены тому назад. А может, я только надеялся на это. Сегодня я мог рассчитывать
лишь на надежду и на мужчину, которому оставалось не так много до семидесяти.
— Вы говорите о ее муже, так? Это моя вина. Думаю, я видел его, но много
недель тому назад. И волосы у него отрасли гораздо длиннее, чем на фотографии в
том ежегоднике. Цвет изменился. Они стали чуть ли не
оранжевые
. — Мгновенная
пауза, а потом слова, каких я от него никогда не слышал: —
Твою мать!
Я объяснил ему, чего хочет Клейтон и что я собираюсь сделать. План был прост.
Прошлое стремится к гармонии? Отлично, пойдем навстречу его желаниям. Я знал,
что для Дека это может закончиться инфарктом — как закончилось для Теркотта, —
но меня это не останавливало. Меня вообще ничего бы не остановило. Речь шла о
спасении Сейди.
Я ждал вопроса, а не лучше ли передать все в руки полиции, но, разумеется,
Деку хватило ума его не задать. Дуг Римс, констебль Джоди, почти ничего не видел,
носил ортопедический аппарат на одной ноге и появился на свет божий раньше
Дека. Не спросил Дек и о другом: почему я не позвонил из Далласа в полицию
штата? Если б спросил, я бы ответил, что серьезно отнесся к угрозе Клейтона убить
Сейди, увидь он хоть одну мигалку. Сказал бы правду, но не всю. Я сам хотел
Do'stlaringiz bilan baham: |
