…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

не поганьте свое будущее.
Во всяком
случае, из-за пинты «Пяти звезд» на школьных танцах, о которых через год не
вспомните. Вы понимаете, о чем я?
— Да, сэр, — ответил Майк. — Извините меня.
— Меня тоже, — поддакнул Винс. — Абсолютно. — И, улыбаясь,
перекрестился. Некоторые такие от рождения. Но ведь миру нужны остряки, чтобы
оживлять жизнь, правда?
— Джим?
— Да, сэр. Пожалуйста, не говорите отцу.
— Само собой, это останется между нами. — Я оглядел их. — В следующем
году, уже в колледже, вы найдете много мест, где можно выпить. Но не в нашей
школе. Вы меня слышите?
На этот раз они хором ответили:
— Да, сэр.
— А теперь идите в зал. Выпейте пунша, чтобы от вас не пахло виски.
Они пошли. Я дал им время, потом последовал за ними, опустившими головы,
засунувшими руки в карманы, пребывающими в глубоком раздумье. 
Но не в нашей
школе,
сказал я им. Нашей.
Приходите к нам и учите детей,
услышал я от Мими. 
В этом ваше призвание.
2011 год никогда не казался таким далеким, как в тот вечер. Черт, Джейк
Эппинг никогда не казался таким далеким. В самом сердце Техаса, в спортивном
зале, превращенном в танцплощадку, звучал саксофон. Теплый ветерок дул сквозь
ночь. Ударные поднимали со стульев, вовлекая в танец.
Думаю, именно тогда я решил, что уже не вернусь.
6 
Хрипящий саксофон и бойкие ударные аккомпанировали группе «Даймондс».
Песня называлась «Стролл». Детки этот танец не танцевали. Во всяком случае, не
танцевали правильно.
Стролл стал первым танцем, который разучили мы с Кристи, когда начали
посещать танцевальный класс вечером по четвергам. Это танец для двух пар,
предназначенный для того, чтобы снять напряжение: каждая пара движется по
коридору, образованному хлопающими парнями и девушками. Но, вернувшись в зал,
я увидел совсем другое. Здесь юноши и девушки подходили друг к другу,
обнявшись, делали полный оборот, словно вальсируя, разделялись, отходили на
исходные позиции. И, разделившись, шли на каблуках, одновременно вращая
бедрами. Получалось и приятно глазу, и сексуально.
Пока я наблюдал, стоя у стола с закусками, Майк, Джим и Винс
присоединились к мужскому ряду. Винс ничего собой не представлял — слова, что

---

он танцевал, как белый парень, прозвучали бы оскорблением для белых парней, —
но Джим и Майк двигались, как спортсмены, можно сказать, с врожденной грацией.
И очень скоро большинство девушек смотрело на них.
— Я уже начала волноваться! — крикнула Сейди, перекрывая музыку. — Все в
порядке?
— Все отлично! — прокричал я в ответ. — Что это за танец?
— Мэдисон! Его весь месяц показывают по «Эстраде». Хочешь, чтобы я тебя
поучила?
— Леди, — я взял ее за руку, — это я собираюсь поучить вас.
Детки увидели, что мы выходим на площадку, и освободили нам место, хлопая
в ладоши и крича: 
«Так держать, мистер А!»
и 
«Покажите ему, как это делается,
миз Данхилл!»
Сейди рассмеялась и поправила резинку на конском хвосте. Щеки
горели румянцем, превращавшим ее в красавицу. Она отошла на каблуках, хлопая в
ладоши и тряся плечами, как и другие девушки, потом двинулась в мои объятия,
подняв голову и глядя мне в глаза. Я порадовался, что мне для этого хватает роста.
Мы закружились, как жених и невеста на свадебном торте, потом разошлись. Я
низко наклонился и повернулся на пальцах ног, вытянув руки перед собой, совсем
как Эл Джолсон, поющий «Маму». Последовали новые аплодисменты и
пронзительные вопли девушек. Я не выпендривался (ладно, может, самую малость).
Просто мне нравилось танцевать. И давно уже не доводилось.
Песня закончилась. Рычащий сакс растворялся в рок-н-ролльном небытии,
которое нашему юному диджею нравилось называть кладбищем бороздок, и мы уже
уходили с танцплощадки.
— Господи, как же весело. — Сейди сжала мою руку. — 
С тобой весело
.
Прежде чем я успел ответить, по громкой связи загремел голос Дональда:
— В честь присматривающих за нами, которые действительно умеют танцевать
— впервые в истории нашей школы, — послание из прошлого, покинувшее хит-
парады, но не наши сердца, то золото, что по-прежнему блестит, жемчужина из
коллекции моего отца, который не знает, что я привез ее с собой, и если кто-нибудь
из вас скажет ему, мне кранты. Врубайтесь, нынешние рокеры, так играли, когда
мистер А и миз Ди учились в старшей школе!
Они все повернулись к нам, и… что ж…
Вы знаете, каково это, когда ночью, под открытым небом, видишь, как край
облака освещается ярко-желтым, и знаешь, что через секунду-другую взойдет луна?
Именно такое чувство испытал я в тот миг, стоя под чуть покачивающимися
бумажными лентами в спортзале Денхолма. Я знал, какую сейчас услышу мелодию,
я знал, что мы будем под нее танцевать, и я знал, как мы будем танцевать.
А потом мягко зазвучали духовые инструменты:
Ба-да-да… ба-да-да-ди-дам…
Оркестр Гленна Миллера. «В настроении».

---

Сейди закинула руку за голову и сдернула резинку с конского хвоста. Смеясь,
принялась раскачиваться в такт музыке. Волосы скользили с одного плеча на другое.
— Ты умеешь танцевать свинг? — крикнул я, перекрывая музыку. Зная, что
умеет. Зная, что 
станцует
.
— Ты про линди-хоп? — спросила она.
— Именно.
— Ну…
— Давайте, мисс Данхилл! — воскликнула одна из девушек. — Мы хотим это
увидеть! — А две ее подружки уже подталкивали Сейди ко мне.
Она мялась. Я крутанулся на триста шестьдесят градусов и протянул к ней
руки. Детки радостно закричали, когда мы направились на танцплощадку.
Освободили нам место. Я потянул Сейди к себе, и после мимолетного колебания она
сделала полный оборот сначала направо, потом налево. Ее трапециевидный сарафан
не стеснял движения ног. Мы танцевали ту самую разновидность линди, которую
Ричи-Дичь и Бевви-На-Ели разучивали осенью 1958 года. Из фильма «Все
кувырком». Естественно. Потому что прошлое находится в гармонии с собой.
Я вновь потянул Сейди к себе, держа за руки, позволил ей отпрянуть. Мы