…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

почти
полный. Конечно, что-то остается. Так
говорил Охряная Карточка, и я ему верю. Однако если я не проведу каких-то
больших
изменений… если не сделаю ничего, кроме как поеду в Джоди и вновь в
первый раз встречу Сейди… и мы влюбимся друг в друга…
Я хочу, чтобы это случилось, и думаю, что так и будет. Кровь тянется к крови,
сердце — к сердцу. Она захочет детей. И я, если на то пошло, захочу. Скажу себе,
что одним ребенком больше, одним меньше — никакое это не изменение. По
крайней мере не слишком 
большое
. Или два ребенка. Или три. Это, в конце концов,
эра больших семей. Мы будем жить тихо. Не поднимая волну.
Только каждый ребенок — это волна.

---

Каждый сделанный нами вдох — волна.
Вы должны вернуться в последний раз,
сказал Охряная Карточка. 
Должны
замкнуть круг. Желания не имеют к этому никакого отношения.
Могу ли я действительно думать о том, чтобы рискнуть судьбой мира —
возможно, самой реальности, — ради женщины, которую люблю? Если так, то
безумие Ли в сравнении с моим — сущая безделица.
Человек с карточкой, заткнутой за ленту шляпы, ждет меня рядом с сушильным
сараем. Я чувствую его присутствие. Может, он посылает какие-то мысленные
волны, но ощущение, что он там ждет, есть. 
Возвращайся. Тебе не обязательно
быть Джимлой. Еще не поздно снова стать Джейком. Хорошим парнем, добрым
ангелом. Не тревожься о спасении президента — спасай мир. Сделай это, пока еще
есть время.
Да.
Я сделаю.
Вероятно
, сделаю.
Завтра.
Ведь завтра наступит достаточно скоро, верно?
10.01.58
Все еще в «Тамараке», все еще пишу.
Больше всего меня тревожит Клейтон. О нем я думал, когда заправлял
авторучку остатками чернил. Если бы я знал, что он не представляет для нее угрозы,
то, думаю, уже бы ушел. Появится ли Джон Клейтон в доме Сейди на аллее Ульев,
если я вычеркну себя из уравнения? Может, он окончательно рехнулся, когда увидел
нас вместе? Но он последовал за ней в Техас еще до того, как узнал про нас, и если
сделает это снова, на сей раз может перерезать ей горло, а не проткнуть щеку ножом.
Мы с Деком точно не сможем его остановить.
Только, возможно, он 
знал
о нас. Сейди могла написать подруге в Саванну,
подруга — сказать другой подруге, и новость о том, что Сейди проводит время с
мужчиной — который не отгораживается от нее шваброй, — могла в конце концов
дойти и до ее бывшего. Если причина его приезда в Техас во мне, тогда Сейди будет
в безопасности.
Невеста или тигр?
[172]
Я не знаю, не знаю.
Погода поворачивает на осень.
10.06.58
Вчера вечером пошел в автокинотеатр. Для них это последний уик-энд. В

---

понедельник на щите для афиш напишут: «ЗАКРЫТО НА ЗИМУ», — и добавят что-
нибудь вроде: «В 59-М ЕЩЕ ЛУЧШИЕ ФИЛЬМЫ». Последняя программа включала
мультфильм с кроликом Багсом и пару фильмов ужасов, «Мрак» и «Звоночек». Я сел
на привычный складной стул и посмотрел «Мрак», практически ничего не видя.
Замерз. Денег, чтобы купить пальто, мне хватало, но теперь я уже боялся что-либо
покупать. Думал об изменениях, которые могла вызвать моя покупка.
Когда первый фильм закончился, я пошел в бар, невзирая на последствия. Хотел
выпить горячего кофе (думая: 
Не может же это что-либо сильно изменить,
— и:
Откуда ты знаешь?
). Когда вышел из бара, на детской площадке увидел только
одну девочку, хотя месяцем раньше детишки на ней так и толпились. Девочка
прыгала через скакалку. Напомнила мне Розетту Темплтон.
— По дорожке я иду, а дорожка вся в пыли, наколола пальчик я, и он весь
теперь в крови, на дорожку я смотрю, и я бабочку люблю.
На второй фильм я не остался. Меня трясло.
Возможно, поэты могут уничтожить мир ради любви — но не обычные люди
вроде меня. Завтра, при условии, что «кроличья нора» никуда не делась, я вернусь.
Но прежде…
В баре я купил не только кофе.
10.07.58
Металлический ящик из «Уэстерн авто» на кровати, крышка откинута. Лопата в
стенном шкафу (уж не знаю, что подумала о ней горничная). Чернила из последней
заправки уходят, но это нормально: еще две-три страницы, и я поставлю жирную
точку. Потом положу рукопись в металлический ящик и зарою его около пруда, в
который однажды забросил мобильник. Глубоко похороню в мягкой черной земле.
Возможно, когда-нибудь кто-нибудь его и найдет. Может, это будете вы. Если,
конечно, будут и будущее, и вы. Это я собираюсь выяснить в скором времени.
Я говорю себе (с надеждой, со страхом), что эти мои три недели в «Тамараке»
не могут привести к большим изменениям: Эл прожил в прошлом четыре года и
вернулся в прежнее настоящее… Хотя, признаю, меня посещали мысли о возможной
связи его пребывания в прошлом с холокостом Всемирного торгового центра или
сильным землетрясением в Японии. Я говорю себе, что никакой связи нет… но все-
таки задаюсь таким вопросом.
Мне надо сказать вам, что я более не думаю о 2011 годе как о настоящем. Если
Филип Нолан — человек без страны, то я — человек без времени. Подозреваю,
навсегда таким и останусь. Даже если 2011 год окажется на месте, я буду там
заезжим чужаком.
На столе передо мной лежит почтовая открытка. С автомобилями на фоне
большого экрана. Другие в баре Лисбонского автокинотеатра не продавались. Я уже
написал на ней послание и адрес: «Мистеру Дикону Симмонсу, Джодийская средняя
школа, город Джоди, Техас». Начал было писать Денхолмская объединенная средняя

---

школа, но вовремя вспомнил, что ДСШ станет ДОСШ только в следующем году или
годом позже.
На открытке я изложил следующее:
Дорогой Дек! Когда приедет ваш новый библиотекарь, приглядывайте за ней.
Ей понадобится добрый ангел, особенно в апреле 1963 года. Пожалуйста, поверьте
мне.
Нет, Джейк,
услышал я шепот Охряной Карточки. 
Если Джон Клейтон
должен убить ее и не убьет, могут произойти изменения… и, как ты видел сам,
изменения не в лучшую сторону. Независимо от того, какие добрые у тебя
намерения.
Но это Сейди!
— возразил я ему и, хотя я не из плаксивых, заплакал. Слезы
щипали, слезы жгли. 
Это Сейди, и я люблю ее! Разве я могу просто стоять рядом и
смотреть?
В ответе слышалось упрямство, свойственное прошлому: 
Замкни круг.
Поэтому я разорвал открытку, положил обрывки в пепельницу. Поджег. Датчики
пожарной тревоги, которые могли сообщить миру об этом деянии, отсутствовали.
Горение сопровождалось лишь хрипом моих рыданий. Я словно убил ее
собственными руками. Скоро я зарою металлический ящик с рукописью, а потом
отправлюсь в Лисбон-Фоллс, где Охряная Карточка, несомненно, очень обрадуется
моему появлению. Я не буду вызывать такси — пройду весь путь пешком, под
звездами. Наверное, хочу попрощаться. Сердца на самом деле не разбиваются. Если
бы только они могли…
Сейчас мне идти некуда, только к кровати, на которую я собираюсь лечь,
уткнувшись мокрым лицом в подушку, и молить Бога, в которого не очень-то верю,
послать моей Сейди доброго ангела, чтобы она могла жить. И любить. И танцевать.
Прощай, Сейди.
Ты никогда не знала меня, но я люблю тебя, милая.

---