Убайдулла-наме вступление во имя аллаха милостивого и милосердного! /1б

[194] 
радостный; состоявшие при нем лица, бывшие до сего в угнетенном состоянии, 
теперь оживились. 
15-го числа месяца шабана 1121 года 
287
, соответствующего году Барса, выступили 
походом на Балх. Вступив в область Несефа, занялись изготовлением дорожных припасов. 
Ради сбора войска в этой области, где весна обладает Иисусовым /173б/ свойством 
оживлять все умершее, сделали остановку. 
О ПОСЫЛКЕ СЧАСТЛИВЫМ ГОСУДАРЕМ ПИСЬМА С МУМИН БЕКОМ, 
ХРАНИТЕЛЕМ ПЕЧАТИ, К СЛАВНЫМ ЭМИРАМ И О РАСПОРЯЖЕНИИ 
ВЫСОКОРОДОВИТОГО МОНАРХА, ЧТОБЫ ПРЕДСТАВИЛИСЬ АТАЛЫКУ 
НИ'МАТУЛЛА ДАДХА И ДРУГИЕ ЭМИРЫ 
Когда Ма'сум аталык и молодцы-военные вступили в Карши, Ибрагим мирахур 
направился в Шахрисябз с целью привести войска [племен] правой и левой стороны; в 
ожидании его эмиры все дни пересчитали. В это время Мумин бек, хранитель печати 
288
, 
привез драгоценное государево письмо, адресованное на имя аталыка. Когда аталык 
ознакомился с содержанием написанного, он нахмурился и голова его затряслась. Абдулла 
кушбеги обратился к аталыку с просьбой, чтобы он ознакомил его с содержанием 
написанного, несмотря на то, что письмо было на имя аталыка. В письме же было 
написано так: “та служба, которую принял на себя сей соучастник счастья, несмотря на 
/174а/ сопутствующее ему бесчисленное войско [племен] правой и левой стороны и 
других, привлекла желающих принять в ней участие — ополченцев из найман и 
кунгратов. Короче говоря, Ни'матулла чувствует стыд перед опорою эмиров [аталыком], 
тайное же [нашего] светоносного сердца заключается в том, чтобы аталык, проявив миру 
свое величие и старшинство, устроил сборный пункт для войск в определенном месте, 
свиделся бы с Ни'матуллой дадха и удалил налет пыли, образовавшийся на их 
отношениях, отнесясь к дадхе как снисходительный отец, а после сего все вместе 
[195] 
отправятся совершить [порученное им] важное дело”. 
Ма'сум аталык, ознакомившись с содержанием [сего], погрузился в пучину 
изумления и в море размышления. Он думал о том, что могло у государя скрываться за 
этим, какую цель он преследовал? Этой недоговоренной тайной аталык поделился со 
своими друзьями. Его товарищи и друзья, думая-гадая, решили так: “Очевидно, 
случившееся в Самарканде оставило в благоуханной мысли государя [такой 
неизгладимый /174б/ отпечаток], как резьба на камне; возможно, что он этим выражает 
известное извинение перед [своими] близкими слугами. Ни'матулла же, отправившийся из 
раеподобной Бухары в адову страну, Термез, [теперь там] жестоко страдает. Ныне шайка 
разного безнравственного сброда из племен найман и кунграт, не думающих ни о [своем] 
бесстыдстве, ни о жестокости, возможно, ставши препоною [порядка], зажжет огонь 
войны. Если наши люди осмелятся выступить против этой банды, то группировка, 
стремящаяся к смуте и мятежу, найдет предлог к осуждению опоры эмиров [Ма'сум 
аталыка]; так что, чего доброго, на чистый подол [его платья] насядет пыль бесчестья, а 
это увеличит недовольство [им] государя и устранить уж это никоим образом не удастся. 

---

Людям дальновидным и разумным ясно, что когда из-за завесы предопределения 
осуществляется какое-либо действие, то причины сего, несомненно, следует искать во 
вращении двуличного колеса судьбы и в возникновении их из искусного лона земли. 
Весьма развита распорядительность /175б/ и предупредительность у дальновидных людей, 
а пока дойдет это до осмысления недальновидных людей, оно не произведет [на них] 
впечатления, леность же и тяжелодумье служат причиною порицания. К чему теперь 
опоре эмиров выступать в поход, который ему предложили: 
Стихи: 
Почему умный делает такое дело, которое заставляет его раскаиваться?”
И другие неприятные речи слышались [по этому поводу] от некоторых искренне 
расположенных людей, но мы приводить их не признаем удобным. 
Ма'сум аталык выслушал от друзей подобные речи, смешанные с грубостью, и 
решил отложить поход на Балх; погрузившись во всяческие думы, он говорил про себя: 
“посмотрим, что покажется из-за завесы неизвестного!”.