Тысячеликий герой

почотль
; стрела также
представляла собой большое дерево 
почотль
; так что, когда оно пронзило
первое, получился крест. Таким образом, он продвигался вперед, оставляя
после себя множество знаков и новых имен, покуда наконец не пришел к
морю. Он отчалил от берега на плоту из змей. Как достиг он цели своего
путешествия, своего родного дома Тлапаллана, не сообщается
[463]
.
Согласно другому преданию, на берегу он принес себя в жертву на
погребальном костре, а из его пепла восстали птицы с многоцветным
опереньем. Душа же его стала Утренней Звездой
[464]
.

---

Жаждущий жизни герой может противиться своей смерти и на
некоторое время отодвигать свершение своей судьбы. Пишут, что Кухулин
услышал во сне крик «столь ужасающий и страшный, что он, как мешок,
упал со своей кровати в восточном крыле дома». Он выбежал из дома без
оружия. За ним бежала его жена, Эмер, неся его одежду и оружие. Он
увидел повозку, запряженную гнедой лошадью, у которой была только одна
нога, а дышло, проходя через ее круп, торчало изо лба. В повозке сидела
женщина с красными бровями, закутанная в малиновую накидку. Рядом с
повозкой шел огромный мужчина, также одетый в малиновый плащ. В
руках у него был раздвоенный посох из орешника, а перед собой он гнал
корову.
Кухулин объявил, что это его корова, женщина возразила, и Кухулин
потребовал у нее ответа, почему говорит она, а не мужчина. Она ответила,
что мужчина — это Уартуе-сцео Луахир-сцео. «Однако! — сказал Кухулин.
— Удивительно длинное имя!» «Женщину, с которой ты разговариваешь, —
сказал мужчина, — зовут Фебор бег-беоил квимдиуйр фолт сцеуб гифит
сцео уат». «Вы смеетесь надо мной», — сказал Кухулин и запрыгнул в
повозку. Он стал ногами на плечи женщины, приставив свое копье к ее
голове. «Не играй со мной своим острым оружием!» — сказала она. «Тогда
назови мне свое настоящее имя», — сказал Кухулин. «Тогда ты слезь с
меня, — ответила она. — Я автор сатир и увожу эту корову в качестве
награды за поэму». «Давай же послушаем твою поэму», — сказал Кухулин.
«Только отойди подальше от меня, — сказала женщина, — сотрясание
копьем над моей головой не пугает меня».
Кухулин отошел от нее и оказался меж двух колес повозки. Женщина
спела ему вызывающую и оскорбительную песню. Он снова приготовился
прыгнуть, но тут в одно мгновение лошадь, женщина, повозка и корова
исчезли, а на ветке дерева оказалась черная птица.
«Ты опасная колдунья!» — сказал Кухулин черной птице; ибо теперь
он понял, что она была богиней сражений, Бадб, или Морриган. «Если бы я
только знал, что это была ты, то мы бы так не расстались». «То, что ты
сделал, — ответила птица, — принесет тебе неудачу». «Ты не можешь
причинить мне вреда», — ответил Кухулин. «Конечно же, могу, — сказала
женщина. — Я всегда сторожила и буду сторожить твое смертное ложе».
Затем колдунья сказала ему, что она ведет корову с волшебного холма
Круахан, для того чтобы спарить ее с быком, принадлежащим этому
мужчине, по имени Куальнге; когда же теленку исполнится год, Кухулин
умрет. Она сама выступит против него, когда он будет сражаться у брода с
человеком, «таким же сильным, таким же непобедимым, таким же ловким,

---

таким же страшным, таким же неутомимым, таким же благородным, таким
же отважным, таким же великим», как он сам. «Я превращусь в угря, —
сказала она, — и затяну петлю вокруг твоих ног в воде». Кухулин ответил
ей угрозой на угрозу, и она исчезла под землей. Но на следующий год, в
предсказанном поединке у брода он победил ее и остался жить, чтобы
умереть в другой день
[465]
.
Отголоски символизма спасения в потустороннем мире неожиданно и
почти игриво звучат в последнем эпизоде народной сказки народа пуэбло о
мальчике-кувшине.
«В глубине родника жило множество женщин и девушек.
Они подбежали к мальчику и стали обнимать его, радуясь, что их
ребенок вернулся к ним. Так мальчик нашел своего отца, а также
своих теток. Мальчик оставался там одну ночь и на следующий
день отправился домой и рассказал матери, что нашел своего
отца. После этого его мать заболела и умерла. Тогда мальчик
сказал себе: «Нет смысла мне оставаться с этими людьми».
Поэтому, оставив их, он отправился к роднику. Там была и его
мать. Таким образом они с матерью отправились жить к его отцу.
Отцом его был Авайо’пи’ки (красная водяная змея). Он сказал,
что не мог жить с ними наверху в Сикиат’ки. Поэтому он сделал
так, что мать мальчика заболела и умерла и «пришла сюда, чтобы
жить со мной. Теперь мы будем жить вместе», — сказал он сыну.
Вот как получилось, что мальчик и его мать стали жить в
роднике»
[466]
.
Этот рассказ, как и рассказ о женщине-улитке, точно повторяет каноны
мифического повествования. Вся прелесть этих двух рассказов в очевидной
невинности действующих сил.
Крайней противоположностью им является рассказ о смерти Будды —
не лишенный юмора, как и все великие мифы, но в высшей степени
серьезный.
«Благословенный в сопровождении большого собрания
жрецов подошел к дальнему берегу реки Хираннавати близ
города Кусинара и роще солевых деревьев Упаваттана Малласа;
и, приблизившись, он обратился к почтенному Ананде: «Ананда,
будь добр, разложи мне постель меж двух солевых деревьев
изголовьем на север. Я устал, Ананда, и хочу прилечь». —

---

«Хорошо, Преподобный Господин», — сказал смиренно
почтенный Ананда Благословенному и разложил постель меж
двух деревьев изголовьем на север. Тогда Благословенный лег на
правый бок, подобно льву, и положил ногу на ногу, оставаясь
сосредоточенно внимающим в своем сознании. В это время два
солевых дерева расцвели пышным цветом, хотя сезон цветения
еще не наступил; и цветы их рассыпались по телу Татхагаты и
неустанно осыпали его в знак почитания Татхагаты
[467]
. С неба
пала также божественная пудра сандалового дерева; она осыпала
тело Татхагаты и падала и рассыпалась в знак поклонения
Татхагате. И музыка звучала в небе в знак почитания Татхагаты, и
было слышно, как поют небесные хоры в знак поклонения
Татхагате».
Во время последовавших затем бесед, когда Татхагата
возлежал, подобно льву, на боку, перед ним стоял великий жрец,
почтенный Упавана, обмахивая его опахалом. Благословенный
велел 
ему 
встать 
сбоку, 
после 
чего 
Ананда, 
лицо,
сопровождающее 
Благословенного, 
обратился 
к
Благословенному. «Преподобный Господин, — сказал он, —
молю тебя, поведай мне, в чем причина и основание того, что
Благословенный был резок с почтенным Упаваной, сказав ему:
«Встань сбоку, жрец; не стой передо мною»?»
Благословенный ответил:
«Ананда, почти все божества изо всех десяти миров
собрались вместе, чтобы видеть Татхагату. Ананда, двенадцать
лиг вокруг города Кусинары и рощи солевых деревьев Упаваттана
Малласа 
негде 
волоску 
упасть 
— 
всюду 
теснятся
могущественные боги. И эти боги, Ананда, гневаются и говорят:
«Издалека явились мы, чтобы видеть Татхагату, ибо нечасто и в
исключительных случаях Татхагата, святой и Высший Будда,
является в мире; теперь же, этой ночью, в последнюю стражу,
Татхагата уйдет в Нирвану; и этот великий жрец стоит перед
Благословенным, заслоняя его, и мы не можем видеть Татхагату,
хотя близки его последние минуты». Вот почему эти боги
рассержены, Ананда».
«Преподобный Господин, что же делают боги, которых видит
Благословенный?»
«Одни из богов, Ананда, в воздухе, их умы исполнены
земных страстей, они рвут на себе волосы и громко плачут,

---

простирают свои руки и громко плачут, падают головой ниц и
качаются взад и вперед, молвя: «Слишком скоро Благословенный
уйдет в Нирвану; слишком скоро Свет Мира померкнет!» Иные из
богов, Ананда, на земле. Их умы исполнены земных страстей,
они рвут на себе волосы и громко плачут, простирают свои руки и
громко плачут, падают головой ниц и качаются взад и вперед,
молвя: «Слишком скоро Благословенный уйдет в Нирвану;
слишком скоро Свет Мира померкнет!» Те же боги, что вольны от
страстей, сосредоточенно внимая истине в сознании своем, те без
нетерпения молвят: «Преходящи все вещи. Разве возможно,
чтобы что-либо рожденное, появившись на свет и живя, будучи
тленным, не умерло? Такое невозможно».
Последние беседы продолжались некоторое время, и
Благословенный дал утешение своим жрецам. Затем он обратился
к ним:
«Теперь, о жрецы, я покидаю вас; все составляющие бытия
преходящи; усердно добивайтесь своего спасения».
И это было последнее слово Татхагаты.
«После этого Благословенный погрузился в первый транс;
выйдя из первого транса, он погрузился во второй транс; выйдя
из второго транса, он погрузился в третий транс; выйдя из
третьего транса, он погрузился в четвертый транс; выйдя из
четвертого транса, он вошел в царство бесконечности
пространства; выйдя из царства бесконечности пространства, он
вошел в царство бесконечности сознания; выйдя из царства
бесконечности сознания, он вошел в царство пустоты; выйдя из
царства пустоты, он вошел в царство, где нет ни восприятия, ни
невосприятия; выйдя из царства, где нет ни восприятия, ни
невосприятия, он пришел к прекращению восприятия и
ощущения.
После чего почтенный Ананда сказал почтенному Ануруддха
следующее: «Почтенный Ануруддха, Благословенный ушел в
Нирвану». — «Нет, брат Ананда, Благословенный еще не вошел в
Нирвану; он пришел к прекращению восприятия и ощущения».
Выйдя из царства прекращения восприятия и ощущения,
Благословенный вошел в царство, где нет ни восприятия, ни
невосприятия; выйдя из царства, где нет ни восприятия, ни
невосприятия, он вошел в царство пустоты; выйдя из царства
пустоты, он вошел в царство бесконечности сознания; выйдя из

---

царства 
бесконечности 
сознания, 
он 
вошел 
в 
царство
бесконечности пространства; выйдя из царства бесконечности
пространства, он погрузился в четвертый транс; выйдя из
четвертого транса, он погрузился в третий транс; выйдя из
третьего транса, он погрузился во второй транс; выйдя из второго
транса, он погрузился в первый транс; выйдя из первого транса,
он погрузился во второй транс; выйдя из второго транса, он
погрузился в третий транс; выйдя из третьего транса, он
погрузился в четвертый транс; и, выйдя из четвертого транса,
Благословенный тут же перешел в Нирвану»
[468]
.

---