Тысячеликий герой

4. Пересечение порога, ведущего в мир повседневности 
Два мира, божественный и человеческий, можно изобразить лишь как
отличные друг от друга — разнящиеся как жизнь и смерть или же день и
ночь. Герой отваживается отправиться из мира, нам известного, во тьму;
там он либо успешно завершает свое смелое предприятие, либо, опять же,
оказывается просто потерянным для нас, лишаясь свободы, либо ему
грозит опасность, и его возвращение описывается как побег из этого
другого мира. Тем не менее — и в этом заключается важнейший ключ к
пониманию мифа и символа — два мира в действительности есть одно.
Царство богов является забытым измерением знакомого нам мира. И в
открытии этого измерения, вольном или невольном, заключается вся суть
свершения героя. Ценности и особенности, которые в обычной жизни
кажутся важными, исчезают со вселяющим ужас растворением самости в
том, что прежде было всего лишь непохожестью. Как и в рассказах о
великанах-людоедах, страх потери этой собственной индивидуальности
приобретает всю тяжесть опыта трансцендентных переживаний для
неподготовленных душ. Но душа героя смело входит в это измерение — и
обнаруживает, что ведьмы превратились в богинь, а драконы — в псов на
службе у богов.
Однако, с точки зрения нормального бодрствующего сознания, всегда
должно оставаться некоторое смущающее разум несоответствие между
мудростью, добытой 
de profundis
[320]
, и благоразумием, эффективным в
обыденном мире. Отсюда — привычный разрыв между авантюризмом и
благодетелью и, как результат, вырождение человеческого существования.
Мученичество — для святых, обычные же люди имеют свои установления,

---

и их нельзя оставить на произвол судьбы, подобно полевым лилиям; Петр
продолжает обнажать свой меч, как в саду Гефсиманском, чтобы защитить
творца и спасителя мира
[321]
. Рационалистическое объяснение превращает
благо, принесенное из трансцендентной бездны, в ничто, и назревает
потребность в другом герое, чтобы обновить мир.

---