видеть меня в своем доме. И вообще, если выбирать между твоим
смрадным чердаком и моими апартаментами, го, наверное, мне будет
гораздо лучше у себя. Я, пожалуй,
вернусь к тебе в субботу, чтобы успеть
закрыться в ящике до того, как за ним приедут. А сейчас хорошо бы тебе
позвонить Уоллесу и проверить, на месте ли он, — сказал Энтони,
протянув Джулии листок бумаги, где был написан номер телефона.
— Значит, твой «домоправитель» по-прежнему живет у тебя?
— Честно говоря, понятия не имею, чем теперь занимается мой личный
секретарь. Со дня моей смерти мне было как-то недосуг поинтересоваться
его жизнью. Но если
хочешь уберечь его от инфаркта, то лучше бы ему не
находиться у меня дома, когда мы туда приедем. Можешь выдумать любую
причину, но меня очень устроит, если ты его уговоришь исчезнуть до
конца этой недели — пусть едет хоть на край света.
Вместо ответа Джулия набрала номер Уоллеса. Автоответчик сообщил
ей, что мистер Уоллес взял месячный отпуск в связи с кончиной его
работодателя. Оставлять сообщения бесполезно. В случае возникновения
срочных дел, касающихся мистера Уолша, следует обращаться напрямую к
его нотариусу.
—
Можешь быть спокоен, путь свободен! — сказала Джулия, пряча
мобильник в сумку.
Через полчаса машина затормозила у тротуара рядом с особняком
Энтони Уолша. Джулия посмотрела на фасад дома, и ее взгляд тотчас
устремился к балкону третьего этажа.
Именно там однажды днем, возвращаясь из школы, она увидела свою
мать, которая уже перевесилась через балконную решетку. Что сделала бы
мама, если бы Джулия не выкрикнула в тот миг ее имя? Увидев дочку, она
помахала ей рукой, словно стирая этим
жестом следы своего опасного
намерения.
Энтони открыл чемоданчик и протянул Джулии связку ключей.
— Надо же, они доверили тебе твои ключи?
— Ну, скажем так: мы предвидели возможность того, что ты не
захочешь держать меня у себя дома или выключишь не сразу… Так ты
отопрешь дверь? Не стоит торчать здесь слишком долго, есть риск, что кто-
нибудь из соседей меня узнает.
— Вот как, тебя даже соседи теперь волнуют? Это тоже что-то
новенькое!
— Джулия!
— Ладно, пошли, — вздохнула она, поворачивая кованую ручку двери.
Вместе с ними в открытую дверь проник свет с улицы. Внутри все
выглядело прежним, нетронутым, таким же, как в ее самых ранних
воспоминаниях. Черно-белый плиточный пол в холле, похожий на
огромную шахматную доску. Справа — веер темных деревянных ступенек
лестницы, изящной дугой поднимавшейся наверх. Ее фигурная балюстрада
была творением знаменитого мастера-краснодеревщика, чье имя ее отец не
без удовольствия называл, демонстрируя гостям парадные покои особняка.
Двери в глубине холла вели в кладовые и кухню, куда более просторные,
чем
все квартиры, где Джулия жила после своего ухода от отца. Слева
кабинет отца, где он занимался своей персональной бухгалтерией в те
редкие вечера, когда бывал дома. И все, буквально все дышало богатством,
которое отгородило Энтони Уолша от тех времен, когда он торговал кофе в
монреальской башне. На самой длинной стене висел ее детский портрет.
Сохранились ли в ее теперешних глазах те веселые искорки, которые
художник уловил во взгляде пятилетней девочки? Джулия подняла голову,
чтобы полюбоваться кессонным потолком. Если бы оттуда, сверху, на
деревянные резные панели свисала паутина, интерьер выглядел бы
декорацией к
фильму ужасов, но особняк Энтони Уолша всегда содержался
в образцовом порядке.
— Ты помнишь, с какой стороны твоя комната? — спросил Энтони,
входя в свой кабинет. — Иди туда самостоятельно — думаю, найдешь
дорогу. Если проголодалась, то в кухонных шкафах, вероятно, остались
продукты — паштеты и другие консервы. Я ведь умер не так уж давно.
И он проводил взглядом Джулию, которая шагала вверх через две
ступеньки, скользя рукой по деревянным перилам точно так же, как делала
это ребенком. И точно так же, добравшись до площадки, она обернулась
проверить, не идет ли кто-нибудь за ней следом.
— Ну, что тебе? — спросила она, глядя на него сверху вниз.
— Ничего, — с улыбкой ответил Энтони. И вошел в свой кабинет.
Перед ней тянулся коридор. Первая дверь вела в спальню матери.
Джулия нажала на дверную ручку, та медленно подалась вниз и так же
тихонько вернулась на место, когда она, передумав, не
стала входить в эту
комнату. Она пошла вперед, в конец коридора, нигде больше не
задерживаясь.
Do'stlaringiz bilan baham: 
