Смысл и назначение истории. Пер с нем

 Сила, черпаемая в вере.
Только вера приводит в движение 
силы, которые подчиняют себе животные инстинкты человека, 
лишают их власти и преобразуют в двигатели подымающейся 
человеческой сущности: инстинкты брутальной власти, стремящей­
ся к господству (желание властвовать), воля к самоутвержде­
нию, лишенному подлинного содержания (жажда богатства и 
наслаждений, эротические импульсы, вырывающиеся на поверх­
ность, как только это оказывается возможным). 
Первый шаг к обузданию инстинктов совершает внешняя 
власть посредством террора и устрашения, затем — уже опосред­
ствованная власть табу, и, наконец, происходит внутреннее преодо­
ление инстинктов верой властвующего над собой человека, пости­
гающего силою этой веры смысл своих поступков. 
История — это путь человека к свободе под знаком веры. На 
основе веры люди создают законы, подчиняющие себе власть, 
формируется легитимность, без которой нет ничего надежного, 
становится самим собой человек, подчиняясь необходимым тре­
бованиям. 
232 

---

2.
 Терпимость.
Мировой порядок может быть осуществлен 
только при наличии терпимости. Нетерпимость означает насилие, 
вытеснение, агрессию. 
Однако терпимость — это не равнодушие. Равнодушие возни­
кает скорее из высокомерной уверенности в обладании истиной 
и являет собой первую стадию нетерпимости в виде скрытого 
презрения — пусть думают что хотят, меня это не касается. 
Терпимость, напротив, открыта, терпимый человек осознает 
свою ограниченность, хочет объединиться с другими людьми во 
всем различии их мнений, не стремясь привести все представления 
и идеи веры к общему знаменателю. 
Быть может, в каждом человеке и содержатся все возможности, 
но реализация их всегда ограничена. Прежде всего она ограничена 
конечностью человеческого существования. Кроме того, тем, что в 
самом возникновении явления всегда заключено многообразие 
исторических факторов, благодаря которым мы не только отлича­
емся друг от друга, но и обретаем нашу сущность и непреложность 
нашего существования. Человек как явление в мире совсем не 
должен принадлежать к одному и тому же типу, но многообразие 
людей не должно исключать их общий интерес. Ибо при всем раз­
личии, нашего исторического происхождения корни наши уходят 
в общую почву. На этом основывается требование беспредельной 
коммуникации, которая в мире явлений есть путь к обнаружению 
истины. 
Поэтому собеседование — единственный путь не только для 
решения важных вопросов нашей политической жизни, но и для 
любого аспекта нашего бытия. Однако лишь на основе веры это 
общение обретает импульс и содержание; на основе веры в челове­
ка и его возможности, веры в то единственное, что может объеди­
нить всех, веры в то, что мое личное становление связано со ста­
новлением других. 
Границу терпимости составляет только полная нетерпимость. 
Однако каждый человек, каким бы нетерпимым ни было его пове­
дение, должен быть способен к терпимости, потому что он человек. 
3.
 Одухотворенность деятельности.
Все то, что становится 
реальным в области социализма и планирования или в области 
установления мирового порядка, все институты, предприятия, пра­
вила общения и типы поведения меняются в зависимости от того, 
какие люди их осуществляют. Мышление, вера, характер людей 
определяют это осуществление и его последствия. 
Все то, что рассудок намечает, ставит своей целью, приме­
няет в качестве средства, основывается в конечном счете, по­
скольку оно совершается и претерпевается людьми, на мотивах, 
далеких от рассудочной сферы: либо на влечениях и страстях, либо 
на импульсах веры и идеях. Поэтому стремление ограничить 
сознание рассудочностью опасно. Оно тем скорее подпадает под 
власть замаскированных элементарных сил. 
В критическом сознании вера ведет к самоограничению ко­
нечных вещей: силы и власти, замыслов в области рассудка, науки, 
233 

---

искусства. Все замыкаются в своих границах, подчиняясь регу­
лированию, которое не носит характер плана. Это регулирование 
коренится в глубоких пластах некоего порядка, осознающего себя 
в озарениях веры. Конечное этим как бы одухотворяется и пред­
стает как способ присутствия бесконечного. Конечное становится 
как бы сосудом или выражением бесконечного и воплощает в своих 
действиях присутствие бесконечного, если конечное при этом не 
забывает о своей конечной природе. 
Отсюда и возможность обращаться к человеку посредством 
институтов, бюрократии, науки и техники; это — призыв к тому, 
чтобы, отправляясь от идеи этих явлений, человек выявил как на 
незначительных, так и на серьезных рубежах дух целого, обрел 
в самоограничении, в бесконечном смысл и человечность. Госу­
дарственные деятели, чиновники, исследователи — все они полу­
чают определенный ранг и смысл, свидетельствуя самоограниче­
нием своей силы о том, что их ведет всеобъемлющее. 
В е р а в б у д у щ е м . Аспект настоящего и категория вечной 
веры как будто настолько различны, что должны исключать друг 
друга. Это различие еще увеличивает остроту следующего, отно­
сящегося к будущему вопроса: какой облик примет вера человека? 
Сторонники радикального пессимизма полагают: в грядущих 
бедствиях исчезнет все, вместе с культурой исчезнет и вера; уделом 
людей будет бесчувствие, паралич душевных и духовных сил, 
так как эти бедствия и составляют гибель посредством физическо­
го уничтожения. В этих словах заключена безотрадная истина. 
В самом деле, мгновения, когда в величайших бедствиях откры­
ваются глубины души, не оказывают, по-видимому, никакого воз­
действия на мир, они остаются вне коммуникации или исчезают для 
мира, оставаясь в сфере интимной коммуникации близких людей. 
В величайших бедствиях вопрос о вере в будущем окажется, 
вероятно, излишним. Над руинами всегда царит молчание, леде­
нящее молчание, из глубин которого до нас доходит какой-то 
отблеск, но он не говорит нам ничего. 
* * * 
Если же в будущем сохранится вера, если она будет сооб­
щаться и соединять людей, то несомненно одно: та вера, которая 
действительно придет, запланирована быть не может. Нам надле­
жит лишь быть готовыми принять ее, жить так, чтобы эта готов­
ность росла. Мы не можем сделать целью наших стремлений наше 
собственное преобразование, оно должно быть подарено нам, если 
мы живем так, что способны принять этот дар. Поэтому нам пред­
ставляется разумным хранить молчание о вере в будущем. 
Если, однако, правда, что вера всегда присутствует, то и такое 
общество, где слова «Бог умер» носят характер усвоенной всеми 
истины, не может полностью погасить то, что всегда есть. Тогда 
этот остаток веры или ее ростки попытаются обрести свой язык. 
234 

---

И философия может измыслить сферу, где такой язык возможен. 
Он складывается из двух мотивов: 
1. Тот, кто верит, любит верующего человека, где бы он его ни 
встретил. Так же как свобода стремится к тому, чтобы все вокруг 
нее были свободны, вера стремится к тому, чтобы все обрели ее 
историческое воплощение. Смысл этого не в принуждении, не в на­
вязывании, а в том, чтобы привлечь внимание словами, в которых 
тем или иным способом заклинается трансцендентность. Правда, 
решительным образом помочь друг другу в деле веры мы не можем, 
мы можем лишь встретиться в вере. Если трансцендентность 
вообще может помочь, то только единичному человеку посредст­
вом его собственной сущности, В собеседовании мы можем только 
ободрять Друг друга и раскрывать то, что заложено в каждом из 
нас. 
2. Если планируемая деятельность и не может сотворить веру, 
то она может из самой веры измыслить возможности для всех 
и, пожалуй, создать их. 
* * * 
Для будущего неизбежно одно: путь духа и судьба челове­
чества охватывает