Science in action

114

---

ГЛАВА 2 . ЛАБОРАТОРИИ
образовывать каждое сокращение в электрический импульс, и сде­
лать так, чтобы эти импульсы заставляли стилус двигаться по мил­
лиметровой бумаге, то сокращения кишки морской свинки на 
протяжении длительного времени будут порождать равномерные 
колебания на изображении. Если затем добавить в камеру какой-то 
препарат, то можно 
у в и д е ть ,
как на другом конце прибора начнут 
увеличиваться или уменьшаться амплитуды колебаний, изображен­
ные стилусом. Эти пертурбации, незаметные в самой камере, стано­
вятся видимыми на бумаге: химическое вещество, независимо от 
того, что оно из себя представляет, на бумаге получает 
форму.
И эта 
форма «сообщает нам что-то» о данном веществе. В этой ситуации 
можно уже задавать новые вопросы: а если увеличить дозу вещества 
в два раза, уменьшится ли амплитуда колебаний пропорционально? 
А что случится, если мы утроим дозу? Теперь прямо на бумаге с ри­
сунком можно измерить размер незакрашенной поверхности, полу­
чившейся в результате уменьшения амплитуды, и тем самым устано­
вить количественное соотношение между дозой препарата и 
производимой ею реакцией. А что произойдет, если после введения 
первого вещества я добавлю еще одно, о котором известно, что оно 
оказывает прямо противоположное воздействие? Вернется ли ам­
плитуда колебаний к первоначальным значениям? Как быстро это 
произойдет? Каково будет соотношение новой амплитуды колебаний 
и исходной линии? Если два вещества, одно из которых нам известно, 
а другое нет, приводят к появлению на бумаге абсолютно идентич­
ного рисунка, можно ли утверждать, что, по крайней мере в этом 
отношении, мы имеем дело с одним и тем же веществом? Это часть 
вопросов, которые пытается разрешить Профессор, работая с эндор- 
фином (неизвестное вещество), морфином (хорошо известное) и 
налоксоном (о котором известно, что он оказывает действие, проти­
воположное действию морфина).
Нас уже не просят поверить тексту, который мы прочитали в 
журнале 
Nature
; теперь нас просят поверить 
нашим собственны м
глазам,
которые видят, что эндорфин ведет себя точно так же, как 
морфин. Объект, который мы видели в тексте, и объект, который мы 
рассматриваем сейчас, идентичны во всем, кроме одного. Рисунок 
из предложения (1), который был самым конкретным и визуализи­
рованным элементом всего текста, теперь, в отрывке (2), на фоне 
загадочных приборов превратился в самый абстрактный и текстуаль­
ный элемент картины. Видим ли мы в результате больше или меньше,