|
Традиции и новации в декоративно-прикладном искусстве искусстве и дизайне
и женщиной, употребление же термина «гендер» в настоящем времени охватывает более
широкий круг вопросов, которым трудно дать четкое определение, тем более, что его значе-
ние в различных культурах не всегда совпадает. У нас его скорее связывают не с природной,
а социокультурной принадлежностью мужчины или женщины к той или иной общественной
«роли», где одежда, в которой они исполняют свои «неравные» партии, является внешним
инструментом действия.
Если нам даже и удастся выработать некоторые функциональные значения «мужско-
го» и «женского», взаимосвязь между ними в рамках современной индустрии моды все же
останется не совсем ясной. Серьезных комплексных исследований по данному вопросу, на-
писанных после 2000 г., явно недостаточно для того, чтобы оценить всю совокупность их
воздействия на современную культуру. В любом случае мы имеем дело с длительностью
феномена, который вопреки «короткому дыханию» моды со временем не теряет своей «но-
визны», а, по мнению известного австрийского архитектора А. Лооса, «только те объекты,
которые остаются модными на протяжении длительного времени, заслуживают определения
“мода”» [4, с. 31].
Гендерная тема периода становления западного капитализма в Европе охватывает це-
лый ряд противоречивых выводов, основанных на выдвигаемых ею «мужских» или «жен-
ских» перспективах. Мода времен социальных экономических преобразований «воплощала
самые разные смыслы — от позитивной идеи преобразования и освобождения до негатив-
ных значений, связанных с лживостью и женственной изнеженностью» [3, с. 221]. Если сле-
довать этой логике, то «следовало бы считать, что мужчины и женщины склонны отвергать
любую форму одежды, акцентирующую такие качества, как женственность и пассивность»,
однако, по мнению П. Акройда, «за социальными представлениями о гендере скрывается
не боязнь пассивности, но сложные чувства, которые человек испытывает по отношению
к пугающему и одновременно притягательному «андрогинному хаосу» [5, с. 116]. В Ан-
глии тех времен определенную группу мужчин из высшего общества причисляли к «сред-
нему» (или «амфибийному») полу, «которому присущи черты одновременно и мужского,
и женского поведения» и соответственно, отмечали несколько манерный и изысканный ха-
рактер оформления их одежды, в стиле так называемой «женственной классики» [3, с. 219].
Во Франции в женском клубе Le Monocle, в котором собирались нетрадиционные пары
парижской богемы, «носили юбки в комплекте с мужскими пиджаками, жилетами и галс-
туками» а «женщины-партнеры» переодевались полностью в мужской костюм [5, с. 152].
В ряде европейских стран полагали, что предметы без украшательства «дольше будут сохра-
нять свою эстетическую ценность, чем предметы богато украшенные, следовательно, муж-
ская мода должна будет заменить женскую» [4, с. 31].
Очевидный взгляд на некоторые модные объекты, которые до настоящего време-
ни принято было считать не актуальными избирательно только для мужчин (или только
для женщин), по причине смешивания «статусно-ролевых» функций в обществе, вынужда-
ет специалистов индустрии моды и дизайнеров костюма постоянно возвращаться к переос-
мыслению гендерного феномена. В научном труде А. Б. Гофмана «Мода и люди» ориента-
ция моды аргументирована изменением роли женщин в социально историческом процессе.
Там же автор отмечает, что если ранее демонстративная функция моды осуществлялась
преимущественно в мужской одежде, то уже в новое время она принадлежит по преимуще-
ству женской [2, с. 233]. Если мы сопоставим в контексте настоящего времени исторические
особенности «мужского» и «женского» подходов к одежде, станет очевидным, что сегодня
эти определения могут подойти как мужчинам, так и женщинам, даже если мы поменяем
их местами, что лишний раз доказывает, что мода ориентирована не на конкретного челове-
ка, а на его общественный статус, который уже не важно, кем (мужчиной или женщиной),
а следовательно, и чем (какими предметами одежды) представлен.
141
Do'stlaringiz bilan baham: |
