|
астрономия.
Как и при рассмотре-
нии первых двух наук — науки о числе и геометрии, — Платон откло-
няет узкоутилитарную ее оценку. Важность астрономии он видит не
только в том, что внимательные наблюдения за сменой времен го-
да, месяцев и лет пригодны для земледелия и мореплавания, а также
для руководства военными действиями: чрезвычайная важность ма-
тематики и астрономии в том, что в науках этих очищается и вновь
оживает «орудие души», которое другие занятия губят и делают сле-
пым. Сохранить его в целости более ценно, чем иметь тысячи глаз,
так как только при его помощи можно видеть истину. Предпосылка
астрономии — успехи в развитии той части геометрии, которая долж-
на следовать за планиметрией и которая изучает геометрические
те-
ла
с их тремя измерениями. Это стереометрия вращающихся тел. С
638
ее изучением дело обстоит, по Платону, «до смешного плохо» (VII
528d). Однако наука эта станет обязательной, если ею займется го-
сударство. Но при переходе к астрономии необходимо расстаться с
иллюзией наивных людей. Эти люди достоинство астрономии пола-
гают в том, будто она «заставляет душу взирать ввысь и ведет ее
туда, прочь от всего здешнего» (VII 529а). Но Платон не может со-
гласиться, будто взирать ввысь заставляет нас какая-либо иная наука,
кроме той, которая «изучает бытие и незримое» (VII 529b). Кто пы-
тается на основании чувственно воспринимаемых вещей постигнуть
хоть что-нибудь, тот никогда этого не постигнет, так как подобного
рода вещи не дают знания. И хотя светила и созвездия, видимые гла-
зами на небе, «надо признать самыми прекрасными и совершенными
из подобного рода вещей», «все же все они сильно уступают вещам
истинным с их перемещениями друготносительно друга, происходя-
щими с подлинной быстротой и медленностью, в истинном количестве
и всевозможных истинных формах» (VII 529d). Поэтому наблюдения-
ми над конфигурациями звезд и планет следует пользоваться только
как «пособием для изучения подлинного бытия», но было бы смешно
всерьез их рассматривать как источник истинного познания, равен-
ства, удвоения или каких-либо иных отношений (VII 529е—530а).
Существует еще одна наука, которую необходимо считать принад-
лежащей к пропедевтике, или к введению в учение о подлинном бы-
тии. Наука эта —
музыка,
точнее говоря,
учение о музыкальной гар-
монии.
И в ней ее истинная природа открывается только по устране-
нии той же ошибки, которая была разъяснена относительно астроно-
мии. Обычные исследователи гармонии бесплодно трудятся, измеряя
и сравнивая созвучия и звуки, воспринимаемые обычным чувствен-
ным слухом. Даже пифагорейцы поступают по отношению к науке
о гармонии совершенно так же, как обычно астрономы: они, правда,
ищут чисел в созвучиях, воспринимаемых на слух, но «не подымаются
до рассмотрения общих вопросов и не выясняют, какие числа созвуч-
ны, а какие нет и почему» (VII 531с). Истинный напев, введением
к которому служит изучение музыкальной гармонии,
умопостигаем.
Кто делает попытку рассуждать, тот, «минуя ощущения, посредством
одного лишь разума устремляется к сущности любого предмета и не
отступает, пока при помощи самог´
о мышления не постигнет сущно-
сти блага» (VII 532а—b). Именно таким образом он оказывается у
завершающей цели всего видимого.
7
Взятое в целом, изучение четырех рассмотренных наук ведет наи-
более ценное начало нашей души ввысь, к созерцанию самого совер-
шенного в подлинном бытии. Созерцание это относится не к
образу
ис-
тины, но к
самой истине.
«Ты увидел бы, — говорит Платон, — уже не
образ того, о чем мы говорим, а самое истину» (VII 533а). Но показать
639
эту истину человеку, сведущему в разобранных выше науках, может
лишь способность рассуждать, или диалектика в античном смысле
этого слова. Все другие приемы изучения либо относятся к человече-
ским мнениям и пожеланиям, либо направлены на происхождение и
сочетание вещей, либо на поддержание возникающих и сочетающихся
вещей. Даже тем наукам, которые, как геометрия и науки, примыка-
ющие к ней, пытаются постигнуть хоть кое-что из подлинного бытия,
оно только снится. Наяву им невозможно его увидеть, пока они будут
продолжать пользоваться своими предположениями, не отдавая себе в
них отчета (VII 533b—с). Только умение рассуждать придерживается
правильного пути: отбрасывая предположения, оно касается самог´
о
исходного положения с целью его обосновать. Оно «потихоньку вы-
свобождает, словно из какой-то варварской грязи, зарывшийся туда
взор нашей души и направляет его ввысь, пользуясь в качестве по-
мощников и попутчиков теми искусствами, которые мы разобрали.
По привычке мы не раз называли их науками, но тут требовалось бы
другое название, потому что приемы эти не столь очевидны, как на-
ука, хотя и более отчетливы, чем мнение» (VII 533d). Впрочем, дело
не в том, каким словом назвать каждый из видов или приемов зна-
ния, ведущих к истине. Спорить об этом нет смысла. Можно принять
как удовлетворительные и достаточно ясные следующие обозначения
Do'stlaringiz bilan baham: |
