Самостоятельная работа шайдуллайев. Р рахматова Ш.

7.И.Бунин «Тен птиц»
Тень птицы (русский: Тень птицы, латинизированный:
Десять птиц) - сборник рассказов российского писателя, лауреата Нобелевской премии Ивана Бунина,
вдохновленный путешествием по Ближнему Востоку, которое он и его жена Вера Муромцева предприняли в 1900­х годах. Написанные между 1907 и 1911 годами, эти рассказы вышли отдельным изданием в Париже в 1931 году,
хотя большинство из них появилось в сборнике "Храм Солнца 1917. Название относится к птице Хума; Бунин пишет о виде с Галатской башни, что он может видеть "всю огромную землю ... на которую упала "тень птицы Хума"... комментаторы Саади объясняют, что это легендарная птица и что ее тень приносит любому, на кого она падает, величие и бессмертие" Рабочим названием книги было "Поля мертвых", поскольку, как утверждал автор, "разве все они не поля мертвых -
Баальбек и Пальмира, Вавилон и Ассирия, Иудея и Египет?... Но Восток - это царство Солнца, и будущее принадлежит Востоку".[3] Критики высоко оценили путевые зарисовки Ивана Бунина, считая их неотъемлемой и очень важной частью его наследия. Бунин давно был одержим "тоской по непрерывным, неустанным странствиям"и своей-
"ненасытной проницательностью" (как он сам выразился в предисловии к парижскому сборнику "Крик" 1921 года). Более поздние исследователи рассматривали это как часть его художественной философии, направленной на "понимание невзгод всех времен и народов". В своем эссе "Освобождение Толстого" Бунин писал о способности некоторых художников "чувствовать другие времена... лучше, чем у них самих", и критики утверждали, что это "трансформационное" качество было тем, что он сделал сам по себе. "Тень птицы". Книга путевых очерков Ивана Бунина (1907 - 1911) Вообще-то, должна была быть Финляндия. В одну из первых встреч, сразу же после знакомства, когда
Бунин еще даже не начал ухаживать за будущей женой, он предложил Вере: «Поедемте на самый север Финляндии. Там снега, олени, северное сияние...» Несмотря на то, что знакомы они стали недавно, Вера тут же согласилась: «Больше всего, я люблю путешествия по тем местам, куда почти никто не ездит.» Есливеритьеевоспоминаниям «Разговоры с памятью», уже через пару дней «...он поведал мне свое заветное желание - посетить Святую Землю. - Вот было бы хорошо вместе! - воскликнул он. - С вами я могу проводить долгие часы, и мне никогда не скучно, а с другими я и час, полтора невмоготу. У нас с моими племянниками уговор: когда я жду гостью в таком-то часу, то один из них часа через полтора стучит ко мне в дверь.» Так и повелось, что под путешествием в Святую Землю, то есть, в Палестину (а так же в Стамбул, Афины, Александрию, Каир, Иерусалим и Бейрут) Иван и Вера подразумевали начало семейной жизни. Таинство брака: «О Палестине же мы говорили серьезно, но я
понимала, что если я решусь и поеду с ним открыто, значит, я делаю бесповоротный шаг и многие родные и знакомые отнесутся к этому отрицательно. Но для меня главный вопрос был в родителях.» За пару лет до этого, в 1903­м, Бунин уже ездил в Стамбул и в книге «Жизнь Бунина», Вера Муромцева-Бунина, с его, разумеется, слов, рассказывает о нем: «Пребывание в Константинополе я считаю самым поэтическим из всех путешествий Ивана Алексеевича:весна, полное одиночество, новый,захвативший его мир. У него не было знакомых, виделся и разговаривал он только с проводником Герасимом, необыкновенно милым человеком, никогда не расстававшимся со своим зонтом...» Прибыв из Одессы на большом корабле, о, чудо, Вера с Иваном тут же встречают на пирсе все того же Герасима, греческого проводника с черным зонтом, который водит их по городу, попутно решая мелкие бытовые вопросы. Присутствие Герасима позволяет Бунину писать в очерках, посвященных визиту в Константинополь, «мы»: «мы поехали», «мы пошли», так как ни в одном из текстов, вошедших в цикл «Тень птицы» присутствие невесты и вот уже даже жены Веры никак не обнаруживается. Вместо нее перед нами проходит череда анонимных (Герасим - исключение) гидов и проводников, хотя множественное местоимение для этой книги и ее повествовательного принципа принципиально, поскольку читатель должен чувствовать себя спутником писателя. В Каире «подошел и предложил свои услуги какой-то милый и тихий человек в тёмном балахоне и белой чалме.» («Свет зодиака»). В Яффе «мой спутник поднимается с места, становится лицом к окну, закрывает глаза и быстро- быстро начинает бормотать молитвы.», а потом и вовсе «закрывает глаза и тихо плачет, покачивая головой.» («Иудея») Вера Николаевна Муромцева-Бунина оставила достаточно подробное и, в отличие от поэтических слайдов в очерках Бунина, упивавшихся «пряной экзотикой», весьма связанное описание этой поездки. В Хевроне с новобрачными случился
неприятный инцидент: возле могилы Авраама, Сарры и Исаака, в спину Веры Николаевны угодил камень, брошенный людьми с «неприязненными
взглядами в фесках». Вот как об этом у Бунина: «Там одиноко стоит нечто вроде маленькой крепости, где почиют Авраам и Сарра - прах равно священный христианам, мусульманам и иудеям. Но мальчишки все- таки швыряют камнями в подходящих к нему поклонников немусульман, травят их собаками...» Композиция очерка И.Бунина «Тень птицы» Произведение открывает цикл очерков с одноименным названием. На самом деле жанровая принадлежность составляющих цикла - довольно проблемный вопрос. Все точки зрения, если их попытаться свести к общему знаменателю, сойдутся в месте определения их, и «Тени птицы» в частности, как
прозаических «путевых поэм». Дело в том содержании, которое лежит в их основе. Вкратце, общими словами, содержание «Тени птицы» можно передать следующим образом: рассказ о встречах с тенями прошедших эпох, исчезнувших цивилизаций, который навеян впечатлениями от путешествия Бунина в Константинополь, где природа становится причиной порывов души повествователя, а монолог является ведущей формой общения с читателем. Рассказчик наблюдает и описывает природу и современную культуру Востока, материализованную в предметах, одежде людей, архитектуре, причем постоянно соотнося современность со своими ощущениями «древности»,
«первобытности», то есть объективируя в повествовании вполне определенный эмоциональный комплекс, свои представления о связи времен. Чувствуется, что Бунин ориентируется на такую же глубокую восприимчивую чувственную память, как его собственная. Поэтому момент, связующий разрозненные части повествования в единое целое - это авторское чувственно-страстное видение мира в его внешней природно-предметной выраженности. В этой связи интерес представляет взаимная соотнесенность и расположение единиц изображаемого и художественно речевых средств и сама система соединения знаков. В рамках данной работы предполагается рассмотреть некоторые закономерности и приемы, служащие расстановке нужных автору акцентов. Итак, посмотрим на то, какой предмет был подан повествователем, как расположен материал и в каких словах это все воплощается. Посмотрим, как материализуется художественное содержание
(концепция). Композиция этого очерка в прямом смысле слова может называться «красивой». Имеется в виду ее неоднородность, рельефность. Сам текст похож на восточное полотно со вшитыми лоскутками, мозаичным узором. Это складывается не только за счет лексической организации, но и за
1] В частности в текст интегрируются цитаты из Корана,Тезкирата [2](жизнеописания Саади), «Скорби» Овидия; прослеживаются библейские мотивы; как отдельные тексты, несущие свою семантическую нагрузку, могут быть рассмотрены картины, описание ритуала дервишей[3]. Но перед тем как показать основную часть данного анализа, предлагается ход, который позволит максимально непротиво речиво о писать композицию «путевой поэмы». Пространство текста можно классифицировать по разным параметрам. По принципу маршрута следования героя выделяются четко три точки пространства, расположенные на одном отрезке: Россия - море - Турция Каждое пространство имеет свой частный набор деталей и предметов, отличающих его от другого. В связи с тем, что основное действие происходит в Турции, это расположение является хронологически последовательным. В начале очерка замечена цитата, принадлежащая античной культуре: Quocumque adspicas nihil est nisi Pontus et aer Эта цитата взята из «Скорби» Овидия[4], что переводится как Всюду, куда ни взгляни, - ничего, кроме моря и воздуха. Это гармонично вписывается в общий контекст описания природы, обстановки, состояния моря, которое является пространством пограничным. Ему дается такая
характеристика:• Пустынное Черное море • Краскинесколько дики • С утра облачно • Закат холоден и мутен ■ Огонек на мачте печален • Неприятный ветер • Неясная луна • Шумно и тревожно То есть герой всячески
обрисовывает неясность,смутность, неизвестность пространства и того, что находится дальше. Ведь не зря олицетворение этого всего - море - размытое, бесформенное[5]. Скорее всего, герой, смотря на море, думал, может быть, что около двух тысяч лет назад подобным же образом смотрел во время вынужденного путешествия с борта корабля на водные просторы опальный римский поэт. Так вот, в плане описания композиции, возможно, мы поступили несколько варварски, элиминируя часть текста из общей картины. Причина такого хода заключена в том содержании, которое передается элиминируемой частью. В месте, где происходит символический разрыв с нежеланным пространством, ту часть, которая
следует до фразы «...вспоминаешь, что Россия уже - за триста миль от тебя.» - отрезаем и работаем с оставшейся частью. Рассматриваемая нами часть очерка при описании будет считаться самостоятельной. В связи с этим отмечаем кольцевую композицию: текст обрамляется словами Саади, в которых явно есть авторское указание на желаемого читателя, способного вместе с «поэтом» вместить в себя красоту, веселье, восторг Мира. «В пути со мной Тезкират Саади,-усладительнейшего из писателей предшествовавших и лучшего из последующих, шейха Саади Ширазского[6], да будет священна его память». Так повествователь сообщает о введении в структуру художественного текста произведений иранского поэта. - "Рождение шейха последовало во дни Атабека Саади, сына Зенги... - Родившись, употребил он тридцать лет на приобретение познаний, тридцать на странствования и тридцать на размышления, созерцание и творчество... - И так протекли дни Саади, пока не воспарил феникс чистого духа шейха на небо - в пятницу в месяце Шеввале, когда погрузился он, как водолаз, в пучину милосердия Божия... - Как прекрасна жизнь, потраченная на то, чтобы обозреть Красоту Мира и оставить по себе чекан души своей! - Много странствовал я в дальних краях земли, - читаю я дальше. - Я коротал дни с людьми всех народов и срывал по колоску с каждой нивы. - Ибо лучше ходить босиком, чем в обуви узкой, лучше терпеть все невзгоды пути, чем сидеть дома! - Ибо на каждую новую весну нужно выбирать и новую любовь: друг, прошлогодний календарь не годится для нового года!" И заканчивается: И опять мне вспоминаются слова Саади, "употребившего жизнь свою на то, чтобы обозреть Красоту Мира": "Ты, который некогда пройдешь по могиле поэта, вспомяни поэта добрым словом! - Он отдал сердце земле, хотя и кружился по свету, как ветер, который, после смерти поэта, разнес по вселенной благоухание цветника его сердца. - Ибо он всходил на башни Маана, Созерцания, и слышал Симаа, Музыку Мира, влекшую в халет, веселие. - Целый мир полон этим веселием, танцем - ужели одни мы не чувствуем его вина? - Хмельной верблюд легче несет свой вьюк. Он, при звуках арабской песни, приходит в восторг.
Анализ стихотворения «Листок» Лермонтова Последние произведения Лермонтова чаще всего автобиграфичны и посвящены его непростой судьбе. Таким же стало стихотворение «Листок», написанное поэтом за несколько месяцев до гибели. Образ листка, оторванного бурей, был очень популярен в европейской и русской поэзии начала XIX века. Непосредственным источником для Лермонтова стало одноименное стихотворение французского поэта Арно. Существенным отличием было добавление к сюжету просьбы листка о пристанище и полученный на это отказ. Благодаря этому произведение Лермонтова приобретает гражданское значение, а листок символизирует изгнанника по политическим мотивам.
В образе листка отчетливо прослеживается судьба самого Лермонтова, в частности, его две кавказские ссылки. Поэт отправлялся на Кавказ не по собственной воле. Его принуждала к тому царская власть («жестокою бурей гонимый»). В самой России автор также не находил понимания, поэтому вся его жизнь представляла собой сочетание «холода, зноя и горя». Устав от длительных странствий и скитаний в поисках покоя, автор находит временное пристанище у «Черного моря».
Во время первой ссылки Лермонтов был очарован своеобразной красотой Кавказа. «Неведомая страна» влекла к себе творческую душу поэта, в ней он хотел найти успокоение и новый источник вдохновения. Лермонтов восхищался богатым культурным наследием Востока, которое еще было малоизвестно для европейцев.
Обращение листка к чинаре символизирует попытку Лермонтова найти на Кавказе приют и защиту от жестокой царской воли. Листок, как и поэт, измучен своим неприкаянным положением. «Отчизна суровая» отвергла его поэтический дар, что лишило его жизнь цели и смысла. Лермонтов чувствовал в себе огромный запас творческих сил, но не мог его в полной мере реализовать. Поэтому листок говорит, что знает множество «рассказов мудреных и чудных», которыми готов поделиться с чинарой. Но гордое южное дерево также отвергает пришельца. Его «небылицы» совершенно никому не нужны. Они несут в себе горечь и боль от всех пережитых страданий.
Лермонтов считался в обществе замкнутым и нелюдимым человеком. Эта репутация была вполне заслуженной. Богатый внутренний мир поэта никого не интересовал, а его произведения не пользовались популярностью. Такое отношение обостряло одиночество поэта. Он сам невольно подстраивался под сложившееся мнение и уже не мог себя изменить. Во время первой ссылки он пытался войти в местное общество. Но там действовали свои законы. Русское общество в окружении кавказцев смогло приспособиться к восточной культуре, а поэту уже было слишком поздно менять свой характер. Он воспринимался в качестве странного чужака.