Рене груссэ

Католицизм в Китае при династии монголов
Путешествие Поло не было исключением. В 1291 г. итальянский
торговец Петрус Люсалонго добрался из Тариса в Китай через
Индийский океан. Он обосновался в Пекине, где разбогател, так как
в 1305 г. он передал францисканцу Жану де Монтекорвино
земельный участок у самого императорского дворца. Двадцать лет
спустя генуэзец Андало де Савиньяно также достиг Китая, где
вошел в доверие к Великому хану. Он вернулся на Запад в качестве
монгольского посла, затем отправился в Китай в 1388 г., вероятно,
используя дорогу Таны.*
Одновременно с этими смелыми торговцами прибывали
миссионеры. В 1289 г. Папа Николос II, который узнал, как это мы
увидим 
далее, через 
Раббану 
Шому 
о 
существовании
многочисленных христианских общин среди коренных жителей в
монгольской империи, он отправил на Дальний Восток францисканца
Жана де Монтекорвино с посланиями персидскому хану Аргуну и
Великому хану Хуби-лаю. Монтекорвино задержался на некоторое
время в Таурисе при дворе Аргуна. Он выехал оттуда в 1291 г. и
направился в Индию, где пробыл тринадцать месяцев в Мелиаппуре
вместе с негоциантом Пет-русом де Длюкалонго. Оттуда он на
корабле направился в Китай, где
*Heyd, Histoire du commerce du Levant, II, 218.
352.

---

внук и преемник Хубилая, Великий хан Темюр оказал ему радушную
встречу. Одорик де Парденон пишет по этому поводу: «Один из
наших братьев епископов служит при дворе императора. Он дает
благословение императору, когда император садится верхом на
лошадь и тот с набожностью прикасается губами к кресту».
Монтекорвино построил в Пекине две церкви. На строительство
одной из них итальянский купец Петрус Люкалонго выделил
безвозмездно деньги и которого он сопровождал от Мелиапура
(1305). За несколько лет он обратил в христианскую веру «более
десяти тысяч тартар»* и приступил к переводу псалтыря на один из
обиходных языков своей паствы. Именно он обратил в католицизм
принца онгютов Коргюза, то есть Георгия, по рождению
несторианца.**
Весьма любопытное обращение в веру. «Принц Георгий»
оказывал очень сильную протекцию миссионерам, так как занимал
высокое положение при императорском дворе, как зять императора
Темю-ра. Молодой сын Коргюза был крещен под именем Шуангана,
то есть Жана, в честь Монтекорвино.
В 1307 г. Папа Клемент V назначил Монтекорвино
архиепископом Камбалюка. В 1313 г. в этот город, сегодняшний
Пекин, прибыли три францисканца, которые стали викарными
епископами: Андре де Пэруз, Жерар и Перегрино.***
В тот же период Папа отправил к монголам братьев Томаса, Жеро-
ма и Пьера Флоранса. Жером был назначен епископом Крыма (Газа-
риа) с правом исполнения епископальских обязанностей в
кипчакском ханстве. Жерар стал епископом Зайтона (Тэюаньчеу в
Фукуене), городе, где богатая армянка построила церковь. После ее
смерти епископство Зайтуны перешло к Перегрино, который
скончался в 1322 — 1323 гг., и был в свою очередь замещен Андре де
Пэрузом. В письме Андре вышеназванным сановникам монастыря
Перкза, поданного из Зайтона в январе 1326 г. говорится особо о той
благосклонности, которой 
пользовались 
миссионеры 
при
монгольском правительстве. Мы узнаем из письма, что Великий хан
— им был в то время Йэсун Темюр — назначил ему пансион в размере
ста золотых флоринта. Аид-ре добавляет, что он построил около
Зайтона монастырь на двадцать два верующих и, что он занимался
богоугодным делом как в церкви, так и в горном ските.
* Pelliot, Chretiens d'Asie Centrale et d'Extreme-Orient. Toung pao, 1914, 633.
** Moule, Christians in China, 191.
*** 1318 год дан в письме Андре де Перуза в качестве даты его прибытия в
Пекин. Безусловно, это ошибка, которую Муле исправляет, предлагая читать
1313 год (Christians in China, 191-192).
353

---

После Монтекорвино и Андре де Пэруза самым известным
католическим миссионером монгольского Китая стал францисканец
Одо-рик де Порденон (родился к 1265, умер в 1331 г.). Одорик отплыл
из Венеции к 1314 г. (по свидетельству некоторых летописцев — в 1318
г.). Он высадился в Трабзонде и вначале направился в монгольское
ханство Персии. Он посетил Таурис, торговую значимость которого
он оценил высоко. Он говорит, что этот город приносил выгоды
персидскому хану больше, чем королевство Франции своему королю.
Он указывает на значение многочисленных несторианских и
армянских общин Азербайджана. Он рассчитывал проникнуть в
Индию через Восточный Иран, но, прибыв в Йезд, он изменил свой
маршрут, настолько 
мусульманский 
фанатизм 
оказался
бескомпромиссным в тех краях. Дополним, что в 1313—1315 гг.
Восточный Иран был погружен в братоубийственную войну:
персидский хан Олджайту вел военные действия против чагатайского
хана Туркестана Есенбуки и против племянника Есенбуки — Дауда-
ходжи, властителя Афганистана. К тому же связи между Восточным
Ираном и Индией осложнились в связи с непрекращающимися
грабительскими походами с 1305 по 1327 гг. монголов Туркестана
чагатайской ветви в провинции Пенджаб. Таким образом, Одорик
повернул на запад в направлении Арабского Ирака, где он отплыл в
Бассор, в Ормуз и оттуда на корабле направился в Индию. Он достиг
Таны около Бомбея возможно в начале 1324 г., может только в конце
1324 г., где забрал мощи четырех францисканцев, ранее казненных
мусульманами (9—11 апреля 1321 г.); он посетил Малабар, который
являлся именно местом пряностей, царством перца и там он собрал
некоторые интересные сведения о том, что так интересовало
купеческие круги той эпохи.*
Посетив Сан Томе или Мелиапур, где, как говорили, находилось
тело апостола Томаса** и где проживала мощная христианская
колония, он обнаруживает вырождение античных несторианских
общин, которые, находясь в ярко выраженной идолопоклоннической
среде, опустились вниз вплоть до язычества. Рубрук, будучи в
Монголии, показал нам несторианское духовенство, боровшееся с
шаманизмом на их земле, опустившихся почти до их уровня.
Особенно обращалось внимание на ужасные вымыслы индуизма,
кровавые последствия отклонений от норм, толкавших верующих
фанатиков бросаться под тяжелую колесницу идола, заставляли
наших святых испускать такой же крик возмущения, как это было в
Хиюаньтзанге, когда возмутил-
* Одорик де Порденон, изд. Кордье, с. 99.
** Cf. Hosten, St. Thomas and St. Thome, Mylapore, Journ. Asiat. So с of Bengale,
1924, 153.
354

---

ся буддийский паломник в VII в. Затем Одорик посетил Цейлон, Яву
и остановился в Чампе, откуда он отплыл в Китай.
Одорик высадился в Кантоне, который он называет Синкаланом,
имитация арабского названия Чинкалан или Чиникалан. Он отмечает
высокую плотность населения, богатство страны, изобилие и
дешевизну продуктов питания, деловой настрой жителей, врожденных
коммерсантов и прекрасных ремесленников, разнообразие народного
пантеона.*
Он не меньше интересуется Тзюаньчеу или Зайтоном, который в
своих записях называет Кайтаном, город, который «в два раза
крупнее Рима», где он был встречен во францисканском монастыре, о
котором мы говорили, и где он восхитился собором, построенном в
честь святого Франциска, а также скитом, который они построили в
горах. Ханьчеу, который в рукописях Одорика звучит как Кансай
или Гин-зай, поразил его больше всего. Он говорит, что это «самый
крупный город, который существует на земле, расположенный
между двумя озерами, каналами и лагунами, как наша Венеция».**
Одорик воздает хвалу монгольской администрации, говоря о
различных слоях населения: китайцах, монголах, буддистах,
несториан-цах, мусульманах и так далее. «Тот факт, что столько
разных рас сосуществуют мирно и ими руководит одна и таже
администрация, мне кажется самым прекрасным явлением в мире».
Отметим, что Одорик встретился в Ханьчеу с одним знатным
монголом, который принял католицизм (ранее был несторианцем) от
францисканцев и который приветствовал его, называя «ата», то есть
«отец» по-тюркски.***
Благодаря знакомству с этим человеком он смог посетить
буддистский монастырь и побеседовать с бонзами о переселении
душ.
Из Наньчеу Одорик продолжил путь в Келинфу, который Кордье
называет Кинлингфу, нынешний Нанкин, затем Янзу. То есть Йанг-
чеу, где он посетил монастырь францисканцев, а также множество
несторианских церквей. Далее Сюнзюматю, то же самое что и Син-
жиюматю у Марко Поло, безусловно, нынешний Тзинин Шантонга,
который наш миссионер называет крупным шелковым рынком.
Наконец, он прибыл в «город хана» Ханбалык, сегодняшний Пекин.
«Именно там восседает Великий хан в таком обширном дворце, что,
по крайней мере, там имеются четыре тысячи башен и куда входят
* Что касается значимости «Чинкалан» (в особенности что касается
экспорта китайских гончарных изделий в Индию и Йемен), обратитесь к Ибн
Батуте, перев. Дефремери, IV, 272.
** Cf. Moule, Christians in China, 241.- Moule, The ten thousand bridges of
Quinsai, dans la New China Review, 1922, p.32.
*** Марко Поло уже указывал на несторианскую церковь в Ханьчеу (изд.
Бенедетта, с. 152).
355

---

еще немало второстепенных дворцов. Императорский городок также
состоит из многих концентрических поясов укреплений, которые
также заселены и во втором ряду построек городка проживает сам
Великий хан со своей семьей и всей челядью императорского двора.
Внутри ограждения высится искусственный холм, на котором
возвышается императорский дворец. Он окружен прекрасными
деревьями и в связи с чем получил название Зеленого холма. К
холму примыкают озеро и пруд. Посредине озера проложен
великолепный мост, один из самых прекрасных, который довелось
мне увидеть, который отличается высоким качеством и
утонченностью архитектуры. У пруда можно увидеть множество
птиц, охотящихся за рыбой, утки, лебеди и дикие гуси. Таким
образом, Великому хану не надо покидать пределы своих дворцов,
чтобы насладиться прелестями охоты. Внутри городка имеется
обширный парк, полный диких животных».
Одорик описывает затем торжественные приемы, устраиваемые
при Чингизханидском дворце (речь идет о Великом хане Йэсуне Те-
мюре, правнуке Хубилая, правившего с 4 октября по 15 августа 1328
г.). «Когда Великий хан восседает на троне во всем имперском
величии, первая императрица находится слева от него, чуть ниже,
чем император; затем на третьей ступени сидят три других
сожительницы, а затем — дамы высшего света; справа от Великого
хана находится его старший сын; внизу располагаются отпрыски
благородных кровей». «И я, брат Одорик, я жил три с половиной
года в этом городе (Пекине), в окружении наших монахов, у которых
там есть монастырь и которые занимают достойное место при дворе
Великого хана. Пользуясь тем, что время от времени мы
благословляем его, я старался изучить факты и очень внимательно
наблюдал за происходящим...И в самом деле, один из наших
священнослужителей (Жан 
де 
Монтекорвино) является
архиепископом при императорском дворе и благословляет каждый
раз хана, когда тот собирается в поездку. Однажды, когда монах
возвращался в Пекин, наш епископ, наши младшие братья и я сам
выходили ему навстречу в двух днях расстояния от города. Мы
вереницей шли к монарху, который восседал на императорской
повозке. Перед нами мы несли крест, прикрепленный к высокому
древку, и пели антифону: Приди, Святой Дух. Когда мы
приблизились к императорской повозке, Великий хан, узнав наши
голоса, позволил приблизиться к нему. И по мере того, как мы
приближались с поднятым крестом, он снял свой головной убор и
обратил свой взор на крест. Епископ дал ему благословение, освятил
его и Великий хан с набожностью поцеловал крест. Я положил
ладан в кадило и наш епископ окурил его божественным фимиамом.
Но так как
356

---

этикет требовал этого, чтобы никто не появлялся перед его
величеством без подарка, мы преподнесли ему серебряное блюдо,
наполненное фруктами, которое он благосклонно согласился принять;
он даже соизволил надкусить один из плодов. Затем мы отошли в
сторону, чтобы не оказаться на пути сопровождающей его
кавалерии. Затем
мы 
приблизились 
к 
некоторым
высокопоставленным вельможам его свиты, которые прошли
крещение (несторианские тюрки, обращенные в католиков) и они
также получили наши скромные преподношения с такой же
радостью, словно это были божественные дары».*
Одорик описывает нам красочно грандиозные охотничьи загоны,
организованные для Великого хана в императорском лесу в двадцати
днях пути от Пекина. Живописно представлены охота, Великий хан
верхом на слоне, монгольские сановники, выпускающие окрашенные
стрелы. Рык животных и лай собак создавали такой адский шум, что
ничего не было слышно». Затем, как и при охотничьих облавах его предка
Чингисхана, Йесун Темюр, посчитав, что «охота» исчерпана, давал знак
о прекращении травли диких животных, и словно следуя
буддистским правилам, давал свободу оставшимся в живых
животным.
Одорик отмечает, наконец, совершенное функционирование
почтовой службы в монгольской империи. «Гонцы скакали во весь
опор на необычайно резвых лошадях или использовали быстрых
верховых верблюдов. При приближении к месту передачи
сообщения для дальнейшего следования, они трубили в рог, чтобы
предупредить о своем приближении. Предупрежденные таким
образом сторожевые тотчас же готовили другого всадника или
наездника на верблюде с новой сбруей. Тот же молниеносно
схватывал почту, вскакивал верхом на лошадь или верблюда и скакал
до следующего этапа, где происходило то же самое. Великий хан,
таким образом, получал каждые сутки новости из стран, обычно
расположенных, по крайней мере, в трех днях конного пути».
Одорик де Порденон после двух или трех лет пребывания в
Пекине, возможно, покинул столицу к 1328 г. Он вернулся в Европу
через Верхнюю Азию. Он пересек страну онгютов, христианских
тюрков, как мы это знаем, и один из принцев которых — Георгий
(умер в 1298 г.) когда-то был обращен в католицизм Жаном де
Монтекор-вино. Так как речь идет о несторианцах, Одорик, также
как и до него Марко Поло,** путает онгютских принцев с
кераитским «Свя-
* Онорик де Порденон. Изд. Кордье, 375. См. в том же духе, что говорит
Марко Поло о том участии, которое принимал Хубилай на больших христианских
праздниках. (1! Milione, ed. Benedetto, p.69,70).
** Изд. Бенедетто, с. 60-61.
357

---

щенником Жаном», но это точно, что он говорит об онгютских
принцах, когда он нам рассказывает о том, что они нередко брали в
жены Чингизханидских принцесс. Что касается города Тозана,
который он считает столицей онгютов, это был как установил
Пельо, средневековый Тонгчен, нынешний Токто или возможно
Суэйюань. Из страны онгютов Одорек взял курс на страну Кансан,
т.е. Каньчеу в Каньсу, отмечая, что на этом крупном караванном
пути города или поселения были построены настолько близко, что,
выходя из одного места, сразу видели стены другого города. Одорик
выбрал затем одну из дорог Гоби на севере или юге Тарима. По пути
он собирал интересные сведения о Тибете и ламаистской теократии,
но не заходя в эту страну, как ошибочно об этом говорили.*
Он вернулся в Падую в мае 1330 г. и скончался 14 января 1331 г. в
монастыре Удины, продиктовав свой рассказ о путешествии.
Архиепископ Пекина Жан де Монтекорвино, который встречал
Одорика, умер некоторое время спустя после отъезда последнего в
Италию в 1328 или 1329 годах.**
В 1333 г. Рим послал на его замену другого молодого монаха по
имени Никола, который направился в Центральную Азию. Новость о
прибытии Николы в Алмалык, что недалеко от нынешней Кульджи в
регионе Или, достигла Европы в 1338 г., но кажется, он умер, так и не
достигнув Китая.***
В 1339 г. Папа Бенедикт XII послал в Китай францисканца Жана
де Мариньоли. Прибыв из Неаполя в Константинополь в мае 1339 г.,
Мариньоли отплывает в Крыму в сторону Каффы. Прежде он нанес
визит Узбеку, хану Кипчакии, которому преподнес дары от имени
Папы. Весной 1340 г. он покинул Кипчакию и направился в сторону
Алмалыка в чагатайское ханство, где он объединил разрозненных
христиан, как мы в этом убедимся далее, которые подверглись
преследованиям в предыдущем до его прибытия году. Он вначале
пересек Центральную Азию и прибыл в Пекин в 1342 г. 19 августа
его принял Великий хан Тоган Темюр, десятый преемник Хубилая,
которому он подарил породистую европейскую лошадь. Этот жест
понравился монарху.****
* Одорик, изд. Кордье, стр. 450. CM.Laufer, Was Odoric of Pordenone ever in
Tibet? Toung-pao, 1914, 405.
** Письмо пекинских аленов папе БенедиктуХИ, датированное 11 июля 1336
года сообщает, что Монтекорвино умер восемь лет назад. (Moule, Christians in
China, 198).
*** Moule, Christians in China, 197.
**** Pelliot, Chretiens d'Asie Centrale, Toung Pao, 1914, 642.
358

---

26 декабря 1347 г. Мариньоли сел на корабль в Тэюаньчеу. По
пути он высадился в Индии в Куламе и Мелиапуре, где он пробыл
один год. В Авиньон он вернулся в 1353 г.*
В 1370 г. Папа Урбан V послал архиепископом Пекина
преподавателя Парижского Университета Гийома де Прато, а на
следующий год он назначил Франциско де Подио легатом в Китае. Но
в это время монгольская династия была свергнута. Китайцы —
победители из династии Мин, включили христианство в список
проскрипции, который они наложили на те иностранные доктрины,
которые были внедрены или поощряемы монголами. Китайская
национальная 
идеология 
рассматривала 
христианство 
как
монгольскую религию. То же самое произошло в 840 г. при
крушении уйгурских каганов, которые поддерживали манихейство и
в краткие сроки оно тоже было запрещено как религия,
привнесенная варварами.