Рене груссэ

Экономическое процветание Китая при правлении монголов
Одной из самых интересных частей книги Марко Поло является
описание экономической деятельности двух китайских регионов,
Северного Китая, который он называл Катай по имени древних
киданей и Южного Китая, бывшей империи династии Сун, которую
он называет Манзи. Он нам сообщает, что в Северном Китае добывали
уголь, «похожий на черные камни, которые извлекают в горных
залежах и которые используются наподобие дров и это настолько
удобно, что весь Катай пользовался только этим видом топлива». Его
поразило использование водных маршрутов. Он отмечает в
особенности коммерческую значимость Янцзыциана (Киан или Кьян),
жизненной артерии китайской экономики. Необычайно оживленная
река, где снует много судов и переправляется множество товаров, что
несравнимо с реками и морями христианского мира». Марко Поло
добавляет, что «ежегодно двести тысяч судов плывут вверх по
течению, не считая судов, плывущих вниз по течению». Он отмечает
также важную экономическую роль канала империи, обустроенного и
расширенного Хубилаем, что позволяло доставлять в Пекин рис из
нижнего течения р. Янцзы.
Для того, чтобы управлять таким огромным внутренним рынком и
вести торговлю с Индией и Инсюлиндом, в портах Центрального
Китая и регионе Кантона были созданы мощные торговые гильдии,
которые могли соперничать с гильдией ремесленников Фландрии и
художественных промыслов Флоренции. Говоря о гильдиях Кинсая
(Ханг-чеу), Марко Поло пишет: «Там было такое изобилие товаров и
настолько роскошных, что способствовало расцвету торговли и не было
такого человека, который мог бы все это оценить по достоинству.
Знайте, что высокие профессионалы, являвшиеся хозяевами
мастерских, ни их жены, ничего не получали в руки, но вели
настолько богатую и изящ-
348

---

ную жизнь, что она напоминала жизнь королей». Широкое
использование бумажных денег, которые Марко Поло в шутку называет
истинным философским камнем, облегчало торговые сделки. «И я
говорю вам, что каждый охотно их использует (бумажные деньги),
потому что повсюду, где люди находятся на землях великого хана, могут
купить и продать все при помощи этих денег, словно если бы речь шла о
чистом золоте».*
Великолепные коммерческие способности китайской расы
вызвали восхищение у нашего венецианца. Каждый раз он
обращается к описанию этих богатств: корабли, прибывающие из
Индии, наполненные пряностями, перцем, имбиром, корицей;
джонки, спускающиеся по Янцзы или поднимающиеся по Великому
Каналу с рисом; лавки торговцев Хангчеу или Тзюанчэу,
переполненные дорогими товарами: шелком-сырцом, камчатными
тканями, золоченной 
парчей, изысканными 
шелковыми
драпировками, сатином и атласом или готовыми изделиями из
тканей «Чайтон» и так далее.
В том же духе Марко Поло сообщает нам об основных китайских
рынках: Камбалюк (Пекин), центр шелкоткацкого дела Северного
Китая («нет ни одного дня, чтобы не было тысячи повозок,
груженных шелком, из которого не изготовлялось бы значительное
количество золотканных и шелковых тканей») — Синдифю (Ченкту в
Сычуане), где производились товары и экспортировали шелковые
изделия из Китая в Центральную Азию — Нанынен или Намгин
(Нганкин или Кайфын?) и Сюжюи (Сучеу в Киангсу), которые
изготовляли золот-канную парчу — Йангжию (Йангчеу в Ганьсу),
огромный рисовый рынок в нижнем Янцзы. Отдельное место
занимал Кинсай** (Хангчеу, в Чокианге), бывшая столица династии
Сун, который при правлении монголов сохранял экономическую
активность и к тому же развил ее, так он теперь ассоциировался со
всей торговой деятельностью обширной монгольской империи.
Марко Поло описывает эту местность что-то вроде китайской
Венеции. Это также был значительный сахарный рынок.
Многочисленные суда доставляли туда пряности из Индии и
Инсюлинда и вывозили оттуда шелка и ткани в Индию и
мусульманские страны. Там же пребывала многочисленная колония
арабских, персидских и христианских торговцев. Наконец, в Фукие-
не имелись два крупных порта — Фюжию (Фучеу) и Зайтон или Чай-
тон (Тзиюаньчеу). Торговцы Фюжию «владеют несметным
количеством имбиря и других пряностей. В этом городе ведется
активная
* Cf. Heyd, traduction Furcy Raynaud, Histoire du commerce du Levant, II, 670,693.
** Название Кинсай или в соответствии с рукописями Ханса, Хинса, Хин-
сай, Ханзай, Кансай, Кампсай, идут от кин-цай «временная резиденция».
(Пельо), см. Moule, Marco Polo description of Quinsay, T.p.,1937, 105.
349

---

торговля сахаром и имеется крупный рынок жемчуга и драгоценных
камней, доставленных туда судами, прибывшими из Индии».
Самым крупным эмпориумом монгольского Китая был Тэюанъ-
чеу, Чайтон по Марко Поло «куда, — как он говорит, — прибывают все
корабли из Индии, груженные пряностями, драгоценными камнями и
жемчугом, что может быть прекраснее этого. Этот порт, куда
устремляются все торговцы из Манзи, известного центра импорта для
всего Китая. И я говорю вам, что на один корабль, груженный перцем,
следующего из Индии в Александрию или другой порт назначения
христианского мира, приходятся сто судов, причаливающих в
Чайтоне».
Эти 
сведения 
подтверждаются 
арабским
путешественником Ибн Ба-тутой, который поведал нам о Зайтуне к
1345 г.*
Как видно из вышесказанного, китайский рынок в эпоху
правления монголов был тесно связан с индийским и малайским
рынками. По свидетельству Марко Поло китайские суда в большом
количестве причаливали к портам Явы; они увозили оттуда «черный
перец, мускатные орехи, гингал, кубеб, гвоздику и другие пряности,
которым торговцы Чайтона уделяли большое внимание».**
С другой стороны, мы знаем, что Хубилай и его преемники
заключили настоящие коммерческие договоры с раджами Транвакора
и Кар-наты. Целые торговые китайские флотилии регулярно
доставляли в Каверипатам, в Кайл (Кайал), в Кулам или Килон и в
Цейлон шелк-сырец, разноцветные шелковые товары, атлас, сатин и
шитую золотом парчу. Взамен они вывозили в Китай перец, имбирь,
корицу, мускатный орех, муслин, индийские изделия из хлопка,
жемчуг Индийского океана и бриллианты из Дехана.
Впрочем, царствование в Персии младшей ветви монгольской
династии в Пекине способствовало активному торговому обороту
между двумя странами. Ханы Персии династии Хулагу со своими
монгольскими эстетическими привязанностями в окружении
мусульманского мира, доставляли из Китая элементы своей роскоши,
особенно что касается шелка и фарфора, не говоря уже о влиянии
китайских мастеров на персидскую миниатюру того времени. И,
напротив, монгольская Персия экспортировала в Китай ковры,
шорные изделия, доспехи, бронзовые и эмалированные изделия.
* «Порт Зайтун является одним из крупнейших в мире. Ошибаюсь. Самый
огромный в мире» (Ибн Батута, изд. Девремери, ШМ, 269). Около Зайтуна
располагался Тинжью, т. е. То-хуа, также в Фукьене, гончарным изделиям
которого Марко Поло дает высокую оценку. Изд. Муле-Пельо, 352, См. Heyd.
Histoire du commerce du Levant, II, 247).
** Ed. Pauthier, 561, Moule-Pelliot, 368. Heyd, II, 644, et G. Ferrand, Relation de
voyages et textes geographiques arabes, persans et turks, I, 31.
350

---

Наконец, путешествия Марко Поло и Пратика делла меркатура
Пеголотти* свидетельствуют об этом — монгольское правление дало
возможность Китаю наладить связи с Европой. Две крупных
трансконтинентальных дороги в конце XIII века соединили Европу с
Дальним Востоком. Прежде всего, дорога от Кипчакии ло Дунхуана,
которая для представителей Запада начиналась от генуэзских и
венецианских факторий Крыма или, чтобы быть точнее, от Таны к
устью Дона. Основными этапами были Сарай, столица монгольского
ханства Кипчакии, далее к нижней Волге и Отрару, среднему течению
Сырдарьи, Таласу и Баласагуну и западу Иссык-Куля. После Иссык-
Куля дорога продолжалась в направлении Монголии через Имиль,
Черный Иртыш иУренгу, достигая Каракорума на верхнем Орхоне,
откуда она направлялась в Пекин. Одна дорога, начинаясь от
западной точки Иссык-Куля, проходила в сторону Алмалыка (около
Кульджи), далее следовала к Верхнему Или, Бешбалыку (Кученг),
Хами, и Сучеу в Кань-су, где она шла на Китай. Другая — проходила
через монгольское ханство Персии. Путь начинали или с города
Трабзонда, столицы греческого государства с таким же названием, в
сторону Черного моря, или же от Лажаццо, самого оживленного
порта армянского царства Цилиции, около европейской части
Сирии. Как с одной, так и с другой стороны, через восточную часть
сельджукского султаната Малой Азии, являвшимся близким
вассалом монгольского ханства Персии, достигали Тауриса, города,
который равнялся столице этого ханства. После Тауриса обычно
основными этапами являлись: Казвин, Реи, Мерв, Самарканд,
Ташкент (называемый тогда Шаш), Кашгар, Куча, Турфан, Хами и
Каньсу. Или еще Мерв, Балх, Бадахшан, Кашгар, Хотан, Лобнор и
Дунхуан. Используя различные караванные пути, негоцианты
Дальнего Востока попадали затем прямо в Европу.
Наряду 
с 
этими 
континентальными 
путями, которые
соответствовали древнему шелковому пути, монгольское завоевание
способствовало открытию морских маршрутов или дороги
пряностей. В то время как арабский и сельджукский Иран был
практически недосягаем для Запада, монгольские ханы Персии
фактически сделали доступным свои государства христианским
торговцам и миссионерам, которые стремились попасть туда морским
путем. Начиная от падения багдадского халифата до окончательного
триумфа ислама в персидском ханстве, западноевропейские
путешественники без труда пересекали Иран от Тауриса до Ормуза, для
того, чтобы отбыть оттуда в направлении Таны, Килона и Зайтона. В
связи с этим, как мы в этом убедимся ниже, при-
* Труд, написанный во Флоренции, между 1335 и 1343 гг. См. Heyd, Histoire
du commerce du Levant, I, p.XVIII.
351

---

мер Одорика Порденона является весьма показательным. Напротив,
китайские изделия из шелка и пряности Инслинда и Индии
выгружались в Ормузе, оттуда караваны, пересекая монгольскую
Персию, шли к великому базару Тариса, а оттуда к христианским
портам Траб-зонда или Лажаццо.
Необходимо обратить на это особое внимание, так как именно в
этом состояла основная выгода монгольского завоевания и было как
бы возмещением стольких жертв и трудностей. Объединение Китая,
Туркестана, Персии и России в необъятную империю, регулируемой
особой системой языков в период правления принцев, внимательно
относившихся к безопасности прохождения караванов и
толерантности ко всем конфессиям, открывало на суше и на море
мировые пути, которые не использовались активно со времен
античности. И путешествия Поло свидетельствуют о деятельности
далеко превосходящем то, с чем связано имя Маэса Титианоса,
оставшемся вроде некоего символа. Фактически, в первый раз в
истории, Китай, Иран и Запад серьезным образом налаживали
контакты. В конечном итоге, в этом и состоял неожиданный
благоприятный результат для цивилизации, отход от ужасного
Чингизханидского господства.