Посвящаю моёй матери

⁹ СГ.: Мог1а11... ШаЬ ЫизЬ
оГ зЬате
РгосЫтз ЬЬее ВпЧоп, опсе
а поЫе пате;

1. 
   за\у 8иссе851\⁷е Ьугапшез
   ехр1ге.
   

’Зсарес! Ггот 1Ье гауа^ез оГ
Тигк апс! Со1Ь,
ТЬу соипЬгу зеп(1з а зроНег
\уогзе 1Ьап ЬоШ.
8игуеу 1Ыз уасапЬ, уЫа1ес1
Гапе;
КесоипЬ 1Ье геПсз Ьогп 1ЬаЬ
уеЬ гетат...
(«Тке Сигзе о/ МЬпегиаь)
СГ,: А Ьаггеп зоП, тсЬеге ^Ьиге
^егтз, сопПпей
То з1егп зЬегПНу, сап зУпЬ
Ше ттс!;

• 
  • • • • • • * • • 4
  

Гго\уп по1 оп Еп§1ап<1; Еп§1апс1!
Ьоге Ыт поЬ
(«Тке Сигзе о/ Мгпегиа»)
Ви1 \уЬо, оГ а11 1Ье р1ипс1егсгз
оГ уоп Гапе
Оп Ь1 о-Ь_э \уЬеге Ра11аз 1т^ег’<1,
1о1Ь 1о Псе
ТЬе 1а1оз1 геПс о? Ьег
апс1епЬ ге1§п;
ТЬе 1аз1, 1Ье \уогз1, ёиП
зроПег, ууЬо \уаз Ье?
В1изЬ, Са1ес1оша! зисЬ 1Ьу
зоп соиЫ Ье!

• 
  • • • •
  

Ви1 шозЬ 1Ье тос1егп Р1сЬ’з

1. 
   §поЫу ЬоазЬ,
   

То п\^те \уЬаЬ Со1Ь, апс1 Тигк,
апё Т1те Ьа1Ь арагей.
(«СкьЫе НагоЫ» II, 11, 12)_щ
Со1(] аз 1Ье сга^з ироп Ыз
паНуе соазЬ,
Шз Ш1П(1 аз Ьаггеп апс! Ыз
ЬеагЬ зо Ьагс1,

• 
  ••••••
  

Еп^1апс11 I ^оу по сЬШ
Ье и^газ оГ 1Ыпе...
(<(СЫЫе НагоЫ», II, 11, 12).

Поэт осмеливается возразить богиие, но его защита пе-
рерастает в обвинение, ничуть не меиее горькое. Он уво-
ряет Афину, что Англия не ответственна за деяния шот-
ландца, пришельца из бесплодной страны «скупости,
софистики и туманов», которая посылает своих расчетли-
вых сыновей в поиски незаконной добычи. Антишотланд-
ские чувства, высказанные здесь Байроном, не были ни
вполне серьезпыми, ни стойкими и опровергаются други-
ми, позднейшими оценками, говорящими о любви Байрона
к стране своих отцов. Здесь его увлек и обличительный
пафос, направленный против шотландца Эльгипа,— и па-
мять об оскорбительной рецензии шотландских критиков.
Он нередко сам называл себя шотландцем (Ш^Ь1апс1ег)
н признавался в «Дон-Жуане»:
Во мне шотландца сердце закипело,
Когда шотландца брань меня задела-
(X, 19)
Проклятие Минервы прежде всего обрушивается на
Эльгина, обрекая самого лорда и его потомков вечному
позору: пусть хвала безумных заменит ему ненависть
мудрых; пусть павеки стоит ои на пьедестале презрения,
а память о нем сохранит клеймящая страница и горящая
строка. Далее богиня распространяет проклятие и на
Британию, предрекая ей гибель от костров войны, кото-
рые она сама разожгла в целом свете. Против нее восста-
нут предапные ею народы Востока (Индии), и Европы
(Испании и Португалии), и собственный ее народ, пожи-
раемый голодом и лишениями. С удивительной для своего
времени (и возраста) проницательностью Байрон говорит
об экономических бедствиях еще недавно богатой страны —
она лишилась золота, ее торговцы упичтожают гнию-
щие товары, «умирающие рабочие (МесЬашс) ломают
ржавеющие станки» и ссорящиеся между собой партии
ведут страну к гибели:
Пе хмурься, Альбион! Ведь факел твой
Зажег па Рейне пламень роковой,
И к вашим берегам оп донесется,
Кто раздувал его, тот не спасется#
Ведь жизпь за жизнь — небес, земли закон,
Кто поднял меч, тот будет им сражен!
{Пересов М> Зенкевича)
Сатира Байрона столь же близка лирике, сколь «Чайльд-
Гарольд» близок сатире. В обоих произведениях присутст-
вует и то и другое. Элегия и инвектива сочетаются, раз-
лично только их соотношение. В «Проклятии Минервы»
сравнительно немногие строфы переходят в плач, в «Га-
рольде» сравнительно немногие строфы переходят в обли-
чение (10, 11, 13) и проклятье (15). Как говорит сам Бай-
рон, над его песнью господствуют горести Греции (А1аз!
Ьег тюз ш11 зШ1 регуайе ту з(;гат— «Чайльд-Гарольд»,
И, 79). Но смешиваются они в отличие от сатиры с призы-
вами к борьбе, единению и героическому подвигу:
Моя Эллада, красоты гробница!
Бессмертная и в гибели своей,
Великая в паденье! Чья десница
Оплотпт твоих сынов и дочерей?
Где мощь н непокорство прошлых дпей,
Когда в неравный бой за Фермопилы
Шла без надежды горсть богатырей?
И кто же вновь твои разбудит силы
И воззовет тебя, Эллада, из могилы?
(//, 73)
Сатира и поэма взаимно дополняют и комментируют
друг друга; они отражают различные стороны единого
мироощущения и вместе с тем гибкость и многообразие
стилистических средств его воплощающих. Словесная
ткань обоих произведений остается классицистической.
Преобладает абстрактность словоупотребления, конкрет-
ные детали сравнительно редки, хотя бесспорно присут-
ствуют; характерны отвлеченные и часто персонифици-
рованные понятия, образы, освященные еще греко-рим-
ской традицией, антитеза, чаще всего в симметрично
расположенных ритмических единицах, и афористический
блеск заключительных строчек: