не хочет
меняться?
—
Что-то
не хочет, чтобы оно менялось, я в этом абсолютно уверен. Но
изменить прошлое можно. Если сделать поправку на сопротивление — можно. —
Эл смотрел на меня, его глаза сверкали на изможденном лице. — В любом случае
историю Каролин Пулин можно закончить словами: «После этого она жила долго и
счастливо». Так?
— Так.
— Загляни под заднюю обложку тетради, которую я тебе дал, дружище, и,
возможно, ты изменишь мнение. Там распечатка, которую я сделал сегодня.
Я заглянул и увидел кармашек из плотной бумаги для хранения служебных
записок и визитных карточек. Внутри лежал сложенный лист. Я достал его,
развернул, долго на него смотрел. Это была компьютерная распечатка первой
полосы газеты «Лисбон уикли энтерпрайз». Под названием стояла дата: 18 июня
1965 года. Статье предшествовал заголовок:
«ВЫПУСКНОЙ КЛАСС ЛСШ
УХОДИТ СО СЛЕЗАМИ СЧАСТЬЯ»
. На фотографии лысый мужчина
(академическую шапочку он сунул под мышку, чтобы не свалилась с головы)
наклонялся к девушке, которая сидела в инвалидном кресле. Мужчина держался за
один край аттестата, она — за другой. Под фотографией значилось: «Каролин Пулин
достигла главной цели на долгом пути к выздоровлению».
Я в недоумении уставился на Эла:
— Если ты изменил будущее и спас ее, как такое может быть?
— Каждое путешествие — сброс на ноль, дружище. Помнишь?
— Господи! Когда ты отправился останавливать Освальда, все, что ты сделал,
чтобы спасти Пулин, стерлось?
— Да… и нет.
— Что значит — да
и
нет?
— Путешествию в прошлое, чтобы спасти Кеннеди, предстояло стать
последним, но я мог не спешить в Техас. С какой стати? В сентябре пятьдесят
восьмого Кролик Оззи — так его прозвали братья-морпехи — еще не вернулся в
Америку. Он плавал по Тихому океану в составе своего подразделения, защищал
демократию для Японии и Тайваня. Поэтому я вновь отправился в пансионат
«Тенистые домики» на Себаго и болтался там до пятнадцатого ноября. По второму
разу. Но когда наступил этот день, я выехал еще раньше, и чертовски правильно
сделал, потому что теперь не отделался двумя спущенными колесами. У моего
чертова «шевроле» полетел коленвал. И мне пришлось заплатить шестьдесят
долларов механику на автозаправочной станции в Наплсе, чтобы тот одолжил мне на
день свой автомобиль. В залог я оставил ему перстень морпеха. На этом мои
злоключения не закончились, но сейчас я не буду о них вспоминать…
— Опять рухнул мост в Дарэме?
— Не знаю, дружище, той дорогой я не поехал. По моему разумению, человек,
который не извлекает уроков из прошлого, — идиот. Но я теперь точно знал, с какой
стороны подъедет Эндрю Каллем, и успел вовремя. Дерево перегораживало дорогу,
как и прежде, и когда он подъехал, я пытался его оттащить, как и прежде. На пару
мы справились с деревом, а потом я почувствовал боли в груди, как и прежде. Мы
разыграли ту же комедию, Каролин Пулин и ее отец отлично провели субботу в лесу,
а пару недель спустя я попрощался с Мэном и на поезде укатил в Техас.
— Тогда почему я держу в руках фотоснимок с выпускного, на котором она
сидит в инвалидном кресле?
— Потому что каждое путешествие через «кроличью нору» — сброс на
ноль. — Вновь Эл просто смотрел на меня, чтобы увидеть, когда до меня дойдет. И
до меня дошло, где-то через минуту.
— Я?..
— Совершенно верно, дружище. Ты сегодня купил кружку рутбира за десять
центов. И вернул Каролин Пулин в инвалидное кресло.
Do'stlaringiz bilan baham: |