…Убийство президента Кеннеди стало самым трагическим событием

Это был не день а вечер. Вечером который изменил мою
жизнь, стал вечер когда мой отец убил мою мать и двух братьев
и тежело ранил меня. От него досталось и моей сестре, и она
ушла в кому. Через три года она умерла, не очнувшись. Ее звали
Эллен и я очень ее любил. Она любила собирать цвиты и ставеть

---

их по вазам. То, что случилось в тот вечер, выглядело как фильм
ужосов. Я больше не хочу в кино на фильмы ужосов потому что
пережил один вечером Хэллоуина в 1958.
Мой брат Трой слишкам вырос, чтобы ходить по домам
требуя у хозяев сладость или гадость (15). Он сидел рядом с
моей мамой, смотрел телевизор и говорил, что поможет нам
съесть сладости, которые мы принесем и Эллен, она сказала нет
ты не поможешь, надевай хэлуинский костюм и иди сам собирай
сладости, и все рассмеялись потому что мы все любили Эллен, ей
было только семь и выглядела она настоящей Люсиль Болл
[31]
могла рассмешить любого даже моего отца (если он был
трезвым, потому что пьяным он всегда злился). Она оделась, как
принцесса Летоосень Зимавесенняя (я заглянул в словарь чтобы
посмотреть, как это пишется) а я — как Буффало Боб, оба из
шоу «ХАУДИ-ДУДИ» которое мы любили смотреть. «Скажите,
детки, который час?» и «Давайте услышим это от Арахисовой
галереи
[32]
» и «Кавабанга, Буффало Боб!!!» Мы с Эллен обожали
это шоу: она любила принцессу а я любил Буффало Боба. Мы
хотели чтобы наш брат Тагга (его имя было Артур, но все
называли его Таггой, я уже не помню почему) оделся мэром
Файнесом Т. Бластером
[33]
, но он отказался, заявил что это
передача для малышей и он оденется «Франкиштеном» хотя
даже Эллен сказала что маска очень страшная. Опять же Тагга
начал вешать мне лапшу на уши чтобы я отдал ему мою
духовушку «Дейзи» потому что в шоу у Буффало Боба никогда
никакого оружия нет. И моя мама на это сказала: «Ты можешь
взять духовушку Гарри потому что это не настоящая винтовка
и даже не стреляет игрушечными пульками так что Буффало
Боб возражать не будет». Это последнее что она мне сказала и
я рад, что сказала хорошее потому что могла и отругать.
Мы уже собрались уходить и я сказал подождите
минуточку мне надо в туалет потому что я очень взволновался.
Они все рассмеялись, даже мама и Трой, сидевшие на диване но
желание сделать пи-пи спасло мне жизнь потому что именно в
тот момент отец вошел с молотком. Мой отец он становился
злобным когда напьеться и бил мою мать «снова и снова». Один
раз когда Трой попытался остановить его он сломал Трою руку.
В тот раз его чуть не посадили в тюрьму (моего отца). В любом
случае мои отец и мать разъехались к тому времени, о котором я
пишу, и она думала о разводе, но тогда в 1958 это было не так
легко как сейчас.
В общем, он вошел в дверь и я находился в ванной и писал и
услышал голос матери: «Убирайся отсюда с этой штуковиной,
ты не имеешь права быть здесь». А потом она начала кричать.
И они все начали кричать…

---

Сочинение на этом не заканчивалось — продолжалось еще три ужасные
страницы, — но дочитывал его уже не я.
5 
До половины седьмого оставалось еще несколько минут, но я нашел телефон
Эла в справочнике и без колебаний набрал номер. И не разбудил его. Он взял трубку
после первого гудка. Голос его больше напоминал рычание собаки, чем
человеческую речь.
— Эй, дружище, ты у нас ранняя пташка?
— Я хочу тебе кое-что показать. Школьное сочинение. Ты знаешь того, кто его
написал. Должен знать. Его фотография висит на «Стене славы».
Он закашлялся, прежде чем ответить:
— На «Стене славы» много знаменитостей, дружище. Я думаю, там есть и
Фрэнк Аничетти, времен первого фестиваля «Мокси». Уточни, пожалуйста.
— Я лучше тебе покажу. Можно приехать?
— Если не боишься увидеть меня в халате, приезжай. Но теперь я должен
прямо спросить тебя, раз уж ночь прошла, а утро, как известно, вечера мудренее. Ты
принял решение?
— Я думаю, что сначала должен совершить еще одно путешествие.
И положил трубку до того, как он задал следующий вопрос.
6 
При вливающемся в окно гостиной свете раннего утра Эл выглядел совсем
плохо. Белый махровый халат болтался на нем, как обвисший парашют. Отказ от
химиотерапии сохранил ему волосы, но они заметно поредели и стали тонкими, как
у младенца. Глаза, похоже, запали еще сильнее. Он дважды прочитал сочинение
Гарри Даннинга, уже собрался отложить, потом прочитал в третий раз. Наконец
посмотрел на меня:
— Иисус Христос на ломаной повозке.
— Я плакал, когда читал это впервые.
— Неудивительно. Меня особенно зацепила часть с духовушкой «Дейзи». В
пятидесятых реклама духовых винтовок «Дейзи» красовалась на обратной стороне
каждого чертова комикса. Любой пацан в моем квартале — думаю, вообще любой
пацан — мечтал о двух вещах: духовой винтовке «Дейзи» и енотовой шапке, как у
Дейви Крокетта
[34]
. Он прав, никаких пулек, даже игрушечных, но мы заливали в
ствол немного масла для тела «Джонсонс беби», потом закачивали воздух, нажимали
спусковой крючок — и из ствола вылетало облачко синеватого дыма. — Он вновь
посмотрел на ксерокопию. — Этот сукин сын убил жену и троих детей молотком?
Го-о-осподи!