Министерство высшего и среднего специального образования республики

идеал,
в зависимости от 
развития которого дифференцируются эпохальные формы искусства: 
1) символическая
(идея и 
ее облик абстрактны; они не соответствуют друг другу; таково искусство Древнего
Востока); 
2)классическая
(форма и содержание гармонично соответствуют друг другу; идея 
находит адекватное внешнее воплощение в искусстве Античности; 
3) романтическая
(соответствие формы и содержания снова нарушается; абсолютный дух освобождается от 
материи; чувственная форма становится недостаточной для воплощения идеи; искусство 
приобретает духовный характер в искусстве Средних веков и Нового времени). На идеи Гегеля 
опирались впоследствии теоретики литературы, разрабатывающие проблемы взаимодействия 
формы и содержания, родового и жанрово-видового деления литературы, а также 
разнообразных форм художественного воплощения эстетического идеала.
Романтизм на переломе XVШ-XIX вв. принес с собой значительное расширение культурного 
кругозора за счет переосмысления художественного опыта Античности, Средневековья и 
Ренессанса, обращение к ориентальным мотивам и фольклору, национальным истокам, 
выражающим дух народа, местному колориту, осознание активного присутствия автора в 
художественном мире произведения, преобладание лирики над эпосом, лиризацию драмы, 
уничтожение рампы, расчет на активизацию читательского и зрительского восприятия, 
решительный пересмотр жанровой системы, поиски экспрессивных 
изобразительновыразительных форм.
Новые эстетические и литературоведческие веяния так или иначе декларировались в
теоретических манифестах Ф. Шлегеля («Фрагменты», 1798; «Идеи», «Разговор о поэзии», 1800) и 
А. В. Шлегеля («Нечто о Шекспире», 1796; «Лекции о драматическом искусстве и литературе», 
1808), В. и Я. Гриммов («О старонемецком мейстерзанге», 1811; «Немецкие предания», т. 1-2), в 
философских трудах Ф. Шеллинга («Система трансцендентального идеализма», 1800; «Об 
отношении изобразительных искусств к природе», 1807) и Жан Поля [Рихтера]
(«Приготовительная школа эстетики», 1804), а также в Предисловии У. Вордсворта к «Лирическим 
балладам» (1798, сб. создан совместно с С. Т. Кольриджем), чуть позднее, во Франции, в 
Предисловии к «Кромвелю» В. Гюго (1827), в книге Ш. О. Сент-Бева «Исторический и 
критический обзор французской поэзии и театра XVI века» (1828), в его же грандиозной галерее 
литературно-критических портретов и бесед.

---

В России литературоведческая рефлексия, как, собственно, и во всех европейских странах, в 
элементарной форме имела место с незапамятных времен. Уже в «Слове о полку Игореве» автор 
осознанно противопоставляет две стилистические манеры: Бояна, образно запечатленную в его 
описании в начале произведения, и свою собственную, ориентированную на «былины сего 
времени». Подобный же ход обнаруживается в «Житии Бориса и Глеба», а также в «Молении 
Даниила Заточника», где противопоставляются стили «гуслей» и «псалтыри» (музыкального 
инструмента, под аккомпанемент которого Давид и его последователи распевали свои 
песнопения во славу Бога).
Секреты греческого стихосложения приоткрывает для своих русских учеников Максим Грек в 
сочинениях «О пришельцах философах», «О том, как подобает входити в святыя божия храмы» и 
«Другой перевод тех же строк по собранию речей».
Первым опытом историко-литературных курсов стали курсы на латинском языке по поэтике и 
риторике, читанные Феофаном Прокоповичем в Киево-Могилянской академии. Сведения о 
версификации излагались в Грамматиках Лаврентия Зизания, Мелетия Смотрицкого, в «Новом и 
кратком способе к сложению стихов российских» В. Тредиаковского, а затем в открытых письмах 
М. Ломоносова и А. Кантемира.
Полноценный статус науки о литературе отечественное литературоведение обрело в начале XIX 
в. Бурно развивалась литературная критика, появились основательные теоретические и 
историко-литературные исследования. Исключительную роль в их становлении и канонизации 
сыграло яркое дарование В. Белинского, который с успехом выступал во всех трех основных 
литературоведческих дисциплинах. Значимы высказывания о литературе крупнейших русских 
писателей (А. Пушкин, Н. Гоголь, И. Тургенев, Л. Толстой, Ф. Достоевский, А. Чехов, М. Горький), 
большую роль сыграла литературная борьба, отразившаяся в журналах «Современник», 
«Отечественные записки», «Библиотека для чтения», «Русский вестник» и других, где печатались 
статьи Н. Чернышевского, Н. Добролюбова, А. Григорьева, А. Дружинина, А. Суворина, многих 
других представителей противоборствующих лагерей в духовной жизни России.
В дальнейшем литературоведение развивается как совокупность и чередование национально 
обособленных и общеевропейских методологических школ, оперирующих соответствующими 
методами: филологическим, биографическим, сравнительно-историческим, мифологическим, 
психологическим, психоаналитическим (фрейдизмом), культурно-историческим, 
формалистическим, вульгарно-социологическим, структурно-семиотическим и пр.
Среди крупнейших литературоведов Европы — Г. Лансон (Франция) и М. Арнолд (Англия), Г.
Брандес (Дания) и Д. Лукач (Венгрия), литературоведение бурно развивается в США (Р. Уэллек, О. 
Уоррен и др.), в азиатских странах и на других континентах. Некоторые частные разделы 
литературоведения получили особое развитие, например, шекспироведение (ежегодно выходит 
несколько тысяч работ о Шекспире).
Глубокую трансформацию испытало литературоведение под влиянием постмодернизма, 
который придал современной философии литературоведческий характер (Р. Барт, Ж. Деррида, 
Ю. Кристева, Ж. Женетт, Ж. Старобинский и др.), а само литературоведение представил как 
постструктурализм и деконструктивизм.
В отечественном литературоведении огромное значение приобрела деятельность 
литературоведов рубежа XIX-XX вв. (историческая поэтика А. Веселовского, теоретическая 
поэтика А. Потебни), 1920-х годов (формальная школа: В. Шкловский, Ю. Тынянов, Б. 

---

Томашевский, Б. Эйхенбаум и др.; В. Переверзев и его школа; особенно значимы в свете 
последующего развития науки работы М. Бахтина, В. Проппа). В середине века окончательно 
сложились в систему идеи М. Бахтина (представления о хронотопе, полифоническом романе, 
диалогичности и т. д., которые, будучи воспринятыми на Западе, породили теорию 
интертекстуальности), были разработаны категории типического (А. Ревякин), лирического (Л. 
Гинзбург) и другие, изучены многие проблемы литературоведения от жанров древнерусской 
литературы (Д. Лихачев, Н. Прокофьев) до литературной борьбы 1920-х годов (С. Шешуков). Во 
второй половине ХХ в. всеобщее внимание привлекли труды тартуско-московской школы (Ю. 
Лотман, Б. Успенский и др.).
Было положено начало крупнейшему литературоведческому коллективному труду века — 
многотомной «Истории всемирной литературы». Но в течение двух десятилетий коллектив не 
мог определиться с общей методологией издания (ни системно-структурный, ни типологический 
методы себя в этом отношении не оправдали), и долгожданный первый том (вышедший в 1983 
г.) не только представил материал о древних литературах мира, но и знаменовал утверждение в 
литературоведении уже начавшего складываться, но находившегося в тени 
историкотеоретического метода (подхода) в литературоведении. У истоков этого подхода стояли 
Д. Лихачев с его концепцией теоретической истории литературы, А. Лосев с его идеей 
исторической изменчивости содержания теоретических категорий, школа Б. Пуришева, один из 
учеников которого Ю. Виппер реализовал идеи школы, непосредственно руководя коллективом 
создателей «Истории всемирной литературы».
Основная теоретическая идея историко-теоретического подхода заключалась в признании 
необходимости внести в историю литературы теоретический момент, а в литературную теорию 
— исторический момент. Главная же историко-литературная идея этого подхода заключалась в 
признании необходимости исследовать все, а не только вершинные явления литературы (это 
касалось и произведений, и писателей не только первого, но и второго, и третьего ряда, и 
литератур, не получивших всемирного признания, но без которых нельзя говорить о полноте 
представления мирового литературного процесса).
Историко-теоретический подход оказался необычайно плодотворным для филологических 
исследований. С ним было связано много не только частных, но и общих открытий. Одно из них 
носит наиболее фундаментальный характер: был открыт целый класс явлений, которые получили 
название «переходные эстетические явления». Сгруппировав сведения о них и о самом 
принципе переходности, исследователи смогли показать, что весь мировой литературный 
процесс представляет собой закономерную смену художественных систем (каждая 
самодостаточна для своего времени), в которой выделяются два типа временных этапов 
развития: стабильные эпохи и переходные периоды. Стабильные эпохи несколько длиннее, 
переходные периоды более интенсивны. Смена эпох происходит не непосредственно, а после 
изменений, происходящих в связывающем их переходном периоде. Было установлено, что, по 
крайней мере, в Новое и Новейшее время (т. е. с XVII в.) переходные периоды приходятся на 
рубежи веков. Этот подход дал превосходные результаты в трудах отечественных 
литературоведов (таких, как Н. Михальская, М. Никола, В. Пронин, В. Трыков и др.).
За последнюю четверть века произошли кардинальные изменения в отечественном 
литературоведении. Резкий, стремительный отход от марксистско-ленинской методологии 
лежит на поверхности и неизбежно вызывает мысль о политической, конъюнктурной 
подоплеке. Между тем есть более глубокий пласт: признание недостаточности одной 
методологии. Уже в рамках историко-теоретического подхода было сформулировано 
положение: в гуманитарном знании научность определяется не жесткостью системы 

---

определений, а полнотой исследования. Эту полноту и пытался обеспечить историко-
теоретический подход. Но со временем стало ясно, что абсолютная полнота недостижима, 
более того, даже относительная полнота мешает за огромным числом литературных фактов, 
уравненных в своем значении, разглядеть главное. Проявилось и другое слабое место 
методологии: если она прекрасно описывала историю литературы как литературный процесс 
(на ее основе фактически возникла новая самостоятельная дисциплина, выделившаяся из 
теории литературы, — теория истории литературы), то оказывалась малоэффективной в 
исследовании отдельного произведения, поэтологический арсенал был ей чужд. Поэтому 
параллельно в нашей науке возрождался интерес к исторической поэтике (работы И. 
Шайтанова и др.).
В недрах историко-теоретического подхода в 1990-е годы начала складываться новая, во 
многом ему оппозиционная методология, впоследствии интенсивно развивавшаяся и в 
настоящее время известная и в нашей стране, и за рубежом как тезаурусный подход.В его основе 
лежит цель объективно исследовать субъективный образ и соответствующее ему 
системнологическое понимание объективного мира или, другими словами, субъектную 
организацию гуманитарного знания. Тезаурусный подход изменил представления о желаемых 
итогах исследования. Если системно-структурный подход видел итог в создании 
непротиворечивой системы знаний («истинной» системы, не зависящей от истории), а историко-
теоретический подход, показав невозможность создания такой системы, определил желаемый 
итог исследования как максимальную полноту знаний о предмете, то тезаурусный подход, 
показав субъективность систем и неполноту представлений, предпочел другой итог: объемность 
итогового гуманитарного знания (на основе принципа дополнительности).
Современное мировое литературоведение вступает в контакт с Интернетом, некоторые 
литературоведы приобретают широкую известность созданием информационных баз данных (И. 
Пильщиков, Н. Захаров и др.). Очевидно, постепенно системные характеристики 
литературоведения под влиянием новых веяний будут потеснены сетевыми характеристиками, 
что не должно разрушить традиции науки, но потребует ее глубинной трансформации.