Черный лебедь. Под знаком непредсказуемости (сборник)

разделение – обычно результат хирургического вмешательства с целью
устранить еще более тяжкие расстройства типа эпилепсии; впрочем,
западным ученым, как и ученым в большинстве восточных стран, теперь
запрещено разделять полушария человеческого мозга даже во имя познания
и мудрости.
Теперь представьте, что вы побудили подобного пациента что-то
сделать (поднять палец, засмеяться, схватить лопату), чтобы выяснить,
каким ему видится мотив его поступка (вы-то знаете, что мотив один, – вы
его к этому побудили). Если вы попросите правое, изолированное от
левого, полушарие выполнить действие, а потом обратитесь к другому
полушарию за объяснением, пациент непременно предложит какое-то
толкование: “Я показал на потолок, чтобы…”, “Я увидел что-то интересное
на стене”, ну а если вы спросите вашего покорного слугу, он, как всегда,
скажет: “Потому что я родом из греко-православного селения Амиун в
Северном Ливане” и так далее.
А вот если, наоборот, попросить изолированное левое полушарие

---

правши выполнить действие, а потом спросить у правого полушария о его
мотивах, то вы услышите в ответ просто: “Не знаю”. Заметьте, что речью и
дедукцией, как правило, ведает левое полушарие. Охочего до “науки”
читателя я бы предостерег от построения нейронных схем: я всего лишь
пытаюсь указать на биологическую природу этой “моти-вационности”, а не
на ее точную локализацию. У нас есть все основания с подозрением
относиться к этим “полушарным” различиям и возведенным на них поп-
теориях о типах личности. В самом деле представление о том, что левое
полушарие отвечает за речь, скорее всего, не совсем правильно. Вернее
было бы, наверное, сказать, что в левом полушарии находятся центры
опознавания структур и речь оно контролирует лишь в тех пределах, в
каких она существует как структура. Еще одно различие между
полушариями заключается в том, что правое имеет дело со всем новым.
Оно воспринимает набор фактов (частное, то есть деревья), а левое
воспринимает целостную картину, гештальт (общее, то есть лес).
Чтобы проиллюстрировать нашу биологическую зависимость от
понятий, предлагаю вам следующий тест. Для начала прочитайте
пословицу:
ЛУЧШЕ СИНИЦА В В РУКАХ, ЧЕМ ЖУРАВЛЬ В НЕБЕ
Ничего необычного не заметили? Присмотритесь внимательнее
[25]
.
Нейрофизиолог из Сиднея Аллан Снайдер (который говорит с
филадельфийским 
акцентом) 
сделал 
следующее 
открытие. 
Если
притормозить 
работу 
левого 
полушария 
правши 
(воздействуя
низкочастотными магнитными импульсами на левые лобно-височные доли
мозга), вероятность того, что он пропустит ошибку при чтении
приведенного выше текста, снизится. Наша склонность повсюду искать
смысл и идею мешает нам видеть смыслообразующие детали. Однако
люди, у которых работа левого полушария приторможена, реалистичнее
смотрят на мир – они лучше и живее рисуют. В их мозгу отчетливее
запечатлеваются сами объекты, очищенные от шелухи теорий, историй и
предрассудков.
Почему так трудно избегать толкований? Дело в том, что, как
доказывает история с итальянским ученым, нередко мозг отправляет свои
функции бессознательно. Вы объясняете точно так же, как дышите, как
выполняете другие действия, которые считаются автоматическими и
неподконтрольными разуму.
Так почему отказ от теоретизирования требует куда больших 
затрат
энергии, чем теоретизирование? Прежде всего теоретизирование – процесс
тайный. Я уже говорил, что он совершается в основном без нашего ведома:

---

если вы не знаете, что ежесекундно делаете умозаключения, как же вы
можете остановить себя, если не ценой постоянного жесткого
самоконтроля? А вечно быть начеку страшно утомительно. Потренируйтесь
денек, сами увидите.