Paolo Virno

2.
]
«Общие места» и «General Intellect»

---

30
паоло 
вирно
грамматика 
множества
первый 
день
формы страха и защиты
topoi idoi, как их называет Аристотель. Они представ ляют собой 
обороты речи: метафоры, остроумные ответы, торжественные 
обращения и т. п., которые соответствуют только определенной 
сфере жизни. «Частные места» – это такие обороты речи / мыс-
ли, которые могут оказаться подходящими на партийном со-
брании, или в церкви, или в университетской аудитории, или же 
среди болельщиков футбольной команды «Интер». Как город-
ская жизнь, так и этос (разделяемые привычки) подразделяют-
ся на разнообразные, часто несовместимые «частные места». 
Некоторые выражения могут употребляться только в одной 
ситуации, и никакой другой; один тип убеждения может быть 
успешным в одной аудитории, но не работает в другой и т. д.
Перемены, с которыми мы сталкиваемся, могут быть обобще-
ны следующим образом: сегодня «частные места» речи и аргу-
ментирования угасают и растворяются, в то время как «общие 
места», или родовые лингвистическо-логические фор мы, вы-
ходят наружу и проступают во всех возможных дискурсах. Это 
означает, что, для того чтобы ориентироваться в мире и защи-
щаться от его опасностей, мы больше не можем опираться на 
формы мышления, умозаключения, дискурсы, которые имеют 
собственную нишу в том или ином частном контексте. Группа 
болельщиков, религиозная община, партийная ячейка, место 
работы – все эти «места», конечно, продолжают существо-
вать, но ни одно из них не является достаточно характерным 
и характеризующим, чтобы предоставить нам «розу ветров», 
или критерий для ориентации, надежный компас, набор опре-
деленных привычек, определенных способов говорения / дума-
ния. Повсюду, при любых обстоятельствах мы говорим / дума-
ем одинаковым образом, базируясь на фундаментальных и в 
то же время самых общих логико-лингвистических конструк-
циях. Этико-риторическая топография исчезает. На первый 

---

31
план выходят «общие места», скудные основания «жизни раз-
ума»: отношения между более и менее, оппозиция противо-
положностей, отношения взаимности и т. п. Они и только они 
предоставляют критерии для ориентации и, таким образом, 
защиту от мирового хода вещей. 
Уже более не невидимые, но, наоборот, выброшенные на 
передний план, «общие места» являются апотропейными
9
ресурсами современного множества. Словно ящики с инстру-
ментами первой необходимости, они оказываются вдруг на 
поверхности. Что же такое «общие места», если не основное 
ядро «жизни разума», эпицентр собственно лингвистического 
животного, которым является человек?
Итак, можно сказать, что «жизнь разума» становится обще-
ственной (pubblica) сама по себе. Не имея больше в распо-
ряжении «специальных», узких этическо-коммуникативных 
кодов, мы, в момент разрешения самых разнообразных про-
блем, должны обращаться к самым общим категориям. Не-
способность чувствовать себя дома в собственном доме и пре-
восходство «общих мест» над другими связаны друг с другом. 
Разум в собственном качестве, чистый интеллект, становится 
компасом там, где традиционные сообщества разрушаются и 
где наблюдается незащищенность от мира в его тотальности. 
Даже в своих наиболее утонченных функциях Интеллект про-
является в качестве общего (comune) и бросающегося в глаза. 
«Общие места» не являются больше незаметным фоном, они 
больше не сокрыты кишением «частных мест». Они превра-
щаются в разделяемый ресурс, из которого многие черпают 
в любой возможной ситуации. «Жизнь разума» – это Единое, 
9 
Апотропейный – защитный, выполняющий функцию «оберега» (от греч. apo-
tro paion – «отвращающий беду магический предмет»).