Лекции по общей психологии спб.: Питер, 006. 320 с. A. P. Лурия лекции по общей

Слово и понятие 
Описав выше тот факт, что за каждым словом развитого языка скрывается система 
связей и отношений, в которые включен обозначенный словом предмет, мы 
констатируем то, что «каждое слово обобщает» и 
является средством формирования 
понятий. 
Иначе говоря, оно выводит этот предмет из сферы чувствительных образов 
и включает его в систему логических категорий, позволяющих отражать мир глубже, 
чем это делает наше восприятие. Говоря «нож», мы вводим этот предмет в категорию 
орудий, говоря «дерево», мы обозначаем систему связей, в которую этот предмет 
входит. 
Вот почему слово не только обозначает образ, но и включает предмет в 
богатейшую систему связей и отношений, в которой оно находится. 
Это положение, известное в материалистической философии как учение о 
«конкретном понятии», указывает, что переход от более наглядных 
обозначений (как «береза», «сосна») к более общим понятиям (как «дерево», 
«растение») не только не обедняет, но существенно обогащает наши 
представления. Говоря «растение», мы включаем в это понятие более 
богатую сеть связей, чем «береза» или «осина». За этим общим термином 
стоит противопоставление «растения» и «животного», в него входят 
подчиненные категории — «деревья» и «травы», в скрытом виде за ними 
стоит все богатство индивидуальных разновидностей деревьев («сосна» 
«дуб», «осина»), трав («осока», «крапива»), злаков («рожь», «пшеница», 
«овес») и т.д. Поэтому общее понятие, обозначенное словом, которое по 
степени наглядности может показаться бедным, по системе скрывающихся за 
ним 
связей 
несравненно 
богаче, 
чем 
конкретное 
обозначение 
индивидуального предмета. Марксистская философия видит в переходе от 
индивидуального обозначения предмета к обозначению отвлеченного 
понятия не процесс обеднения или восхождения к абстрактному, но процесс 
обогаще- 
Янко Слава (Библиотека Fort/Da) || http://yanko.lib.ru || [e-mail] || Icq# 75088656
261 of 322
Лурия, А. Р.= Лекции по общей психологии — СПб.: Питер, 2006. — 320 с.
261

---

260 
ния или подлинного 
восхождения 
к конкретному, если под «конкретностью» 
понимать богатство тех связей, в систему которых понятие включает данный 
предмет. 
Анализируя смысловое строение слова, обозначающего понятие, легко увидеть, 
что за ним стоит как ряд образов, 
координированных 
с
 
ним, так и ряд 
субординированных образов. Иначе говоря, каждое обобщенное слово имеет, по 
выражению Л. С. Выготского, свою «широту» и свою «долготу» (или «глубину»). 
Говоря слово «собака», мы координируем этот образ с такими стоящими в 
одном ряду с ним образами, как «кошка», «лошадь», «овца», «заяц», «лиса», 
«волк», и чем шире понятие, которым располагает человек, тем большее 
число координированных (или стоящих в одном ряду с ним) представлений 
оно включает. 
Но, говоря слово «собака», мы включаем этот образ в иерархическую систему 
более обобщенных категорий, в которые он входит (система различных по 
степени «мер общности»: собака — животное — живое) и одновременно 
вызываем ряд частных, подчиненных этому понятию образов, входящих в его 
пределы (собака — овчарка, бульдог, такса и т. п.). 
Таким образом, 
называя определенное слово, человек не только воспроизводит 
определенный наглядный образ, но практически вызывает к жизни целую систему 
связей, выходящих далеко за пределы непосредственно воспринимаемой ситуации и 
носящих характер сложной матрицы уложенных в логическую систему значений.
Естественно, что эта система смысловых связей, стоящих за словом, 
выражающим понятие, позволяет мысли двигаться во многих направлениях, которые 
и определяются «широтой» и «глубиной» этой системы связей. Поэтому