Кортик. Бронзовая птица

19. 
ШУРКА-БОЛЬШОЙ 
На заднем дворе появился Шура Огуреев, Шурка-большой, как его называли ребята, самый 
высокий во дворе мальчик. Он считался великим артистом и состоял членом драмкружка клуба. Клуб 
этот находился в подвальном помещении первого корпуса и принадлежал домкому. Ребят туда не 
пускали, кроме Шурки-большого, который по этому поводу очень важничал. 
— А, Столбу Верстовичу!.. — приветствовал его Миша. 
— Я думал, ты уже вышел из детского возраста, — ответил Шура. 
— Какой серьезный, — заметил Генка. — Где тебя так выучили? В клубе, что ли? 
— Хотя бы в клубе. — Шура сделал паузу. — Но в клуб пускают только взрослых. 
— Подумаешь, какой взрослый нашелся! — сказал Миша. — Вырос длинный, как верста, вот тебя 
и пускают. 
— Я клубный актив, — объявил Шура. 
— Нас в клуб не пускают потому, что мы неорганизованные, — сказал Слава, — а вот, говорят, на 
Красной Пресне есть отряд юных коммунистов и они имеют свой клуб. 
— Есть, — подтвердил Шура, — только они называются по-другому, не помню как. Но это для 
маленьких, а взрослые вступают в комсомол. 
Шура намекал на то, что он посещает комсомольскую ячейку фабрики и собирается вступить в 
комсомол. 
— Здорово… — задумчиво произнес Миша. — У ребят — свой отряд! 
— Это, наверное, скауты, — сказал Генка. — Ты, Славка, что-нибудь путаешь. 
— Я не путаю. Скауты носят синие галстуки, а эти — красные. 

---

— Красные? — переспросил Миша. — Если красные — значит, они за Советскую власть. И какие 
могут быть скауты на Красной Пресне! Самый пролетарский район. 
— Еще бы! — сказал Шура и неуверенно добавил: 
— У каждого есть членский билет… 
— Здорово!.. — снова протянул Миша. — Как же я ничего не слыхал? Ты, Славка, откуда это 
знаешь? 
— Мальчик один в музыкальной школе рассказывал. 
— Почему же ты точно не узнал? Как они называются, где их клуб, кого принимают… 
— “Принимают”! — засмеялся Шура. — Думаете, взял и поступил. Так тебя и приняли! 
— Почему же не примут? 
— Не так-то просто! — Шура многозначительно покачал головой. — Сначала нужно проявить 
себя. 
— Как это — проявить? 
— Ну вообще, — Шура сделал неопределенный жест, — показать себя… Ну вот, как некоторые: 
работают в клубе, ходят на комсомольские собрания… 
— Ладно, Шурка, — перебил его Миша, — не надо слишком задаваться! Ты много задаешься, а 
пользы от тебя никакой. 
— То есть? 
— Комсомольцы на фронте воевали. А ты что? Стоишь за кулисами, толпу изображаешь… Ты 
лучше скажи: хочешь быть режиссером? 
— Как это — режиссером? У нас режиссер товарищ. Митя Сахаров. 
— Он режиссер взрослого драмкружка, а мы организуем детский, тогда всех ребят будут пускать в 
клуб. Поставим пьесу. Сбор — в пользу голодающих Поволжья. Вот и проявим себя. 
— Правильно! — сказал Слава. — Можно еще и музыкальный кружок, потом хоровой, 
рисовальный. 
— Не позволят… — Шура с сомнением покачал головой, но по глазам его было видно, что ему 
очень хочется стать режиссером. 
— Позволят, — настаивал Миша. — Пойдем к товарищу Мите Сахарову. Так, мол, и так: хотим 
организовать свой драмкружок. Разве он может нам запретить? 
— А он вас в шею! — крикнул Борька, собиравший на помойке бутылки. 
— Не твое дело! — Генка погрозил ему кулаком. — Торгуй своими ирисками. 
— Конечно, — продолжал размышлять Шура, — это неплохо. Но по характеру своего дарования я 
не режиссер, а исполнитель… 
— Ну и прекрасно, — сказал Миша, — вот и будешь исполнять режиссера. 
— Хорошо, — согласился Шура. — Только уговор: слушаться меня во всем. В искусстве самое 
главное — дисциплина. Ты, Генка, будешь простаком. Ты, Слава, — героем, ну и, конечно, 
музыкальное оформление. Мишу предлагаю администратором. Инженю и прочие амплуа я распределю 
потом, после испытаний.