Кортик. Бронзовая птица

72. 
ОЧНАЯ СТАВКА 
Сначала вызвали Славу, за ним Генку и, наконец, Мишу. 
Миша вошел. За столом, кроме Свиридова, сидел еще один пожилой человек, во флотской форме, 
с трубкой во рту. Генка и Слава чинно сидели у стены, держа на коленях шапки. 
В середине комнаты, против Свиридова, сидел на стуле Никитский. Одетый в защитный френч, 
синее галифе к сапоги, он сидел в небрежной позе, положив ногу на ногу. Его черные волосы были 
аккуратно зачесаны назад. 
Когда Миша вошел, Никитский бросил на него быстрый колючий взгляд. Но здесь был не Ревск и 
не будка обходчика. Миша смотрел прямо на Никитского. Он смотрел на Никитского и видел Полевого, 
избитого и окровавленного, разобранные рельсы и зеленое поле, по которому бегали кони, потерявшие 
всадников. 
— Вы знаете этого человека? — спросил Свиридов и указал на Никитского. 
— Знаю. 
— Кто он такой? 
— Никитский Валерий Сигизмундович, — твердо ответил Миша, продолжая смотреть на 
Никитского. 
Никитский сидел не шевелясь. 
— Расскажите подробно, откуда вы его знаете, — сказал Свиридов. 
Миша рассказал о налете на Ревск, о нападении на эшелон, о складе Филина. 
— Что вы скажете, гражданин Никитский? — спросил Свиридов. 
— Я уже говорил, — спокойно ответил Никитский, — у вас есть более авторитетные показания, 
нежели измышления этого ребенка. 
— Вы продолжаете утверждать, что вы Сергей Иванович Никольский? 
— Да. 
— И вы проживали в доме Марии Гавриловны Терентьевой как бывший подчиненный ее сына, 
Владимира Владимировича Терентьева? 
— Да. Она может это подтвердить. 
— Вы продолжаете утверждать, что Владимир Владимирович Терентьев погиб при взрыве 
линкора? 
— Да. Это всем известно. Я пытался его спасти, но безуспешно. Меня самого подобрал катер. 
— Значит, вы пытались его спасти? 
— Да. 
— Хорошо… Теперь вы, Поляков, скажите… — Свиридов помедлил и, не отрывая пристального 
взгляда от Никитского, спросил: 
— Не знаете ли вы, кто застрелил Терентьева? 
— Он! — решительно ответил Миша и показал на Никитского. 
Никитский сидел по-прежнему не шевелясь. 
— Мне Полевой рассказывал, он сам видел. 
— Что вы на это скажете? — обратился Свиридов к Никитскому. 
Никитский криво усмехнулся: 
— Это такая нелепость… И после этого живу в доме его матери! Если вы склонны верить всяким 
бредням… 
— Поляков! Какие у вас есть доказательства? 

---

Миша протянул кортик. Никитский не отрываясь смотрел на него. 
Свиридов вынул из ножен клинок, выдернул рукоятку и вытянул пластинку. Потом снова собрал 
кортик. Никитский неотступно следил за его руками. 
— Гражданин Никитский, знаком вам этот предмет? 
Никитский откинулся на спинку стула: 
— Я впервые его вижу. 
— Продолжаете упорствовать. — Свиридов положил кортик под бумаги, встал, открыл дверь в 
глубине комнаты и сказал: 
— Мария Гавриловна, входите, пожалуйста! 
В комнату вошла высокая женщина в черном пальто, в черном платке, из-под которого 
выбивались седые волосы. 
— Пожалуйста, садитесь, — Свиридов указал на стул. 
Она села и устало закрыла глаза. 
— Гражданка Терентьева, назовите имя этого человека, — сказал Свиридов. 
— Сергей Иванович Никольский, — не поднимая глаз, тихо произнесла Терентьева. 
— Где, когда и при каких обстоятельствах вы с ним познакомились? 
— Во время войны он приезжал ко мне с письмом от сына. 
— Как звали вашего сына? 
— Владимир Владимирович. 
— Где он? 
— Погиб. 
— Когда? 
— Седьмого октября тысяча девятьсот шестнадцатого года при взрыве линкора “Императрица 
Мария”. 
— Вы уверены, что он погиб именно при взрыве? 
— Конечно, — она подняла глаза и с недоумением посмотрела на Свиридова, — конечно. Я 
получила извещение. 
— Вам прислали его вещи? 
— Нет. Разве их могли прислать? Кто мог спасти его вещи? 
— Значит, все вещи вашего сына пропали? 
— Я думаю. 
— Подойдите к столу. 
Терентьева тяжело поднялась и подошла к столу. 
Свиридов вынул из-под бумаг кортик и протянул его Терентьевой. 
— Вы узнаете кортик вашего сына? — жестко спросил он. 
— Да… — произнесла Терентьева, разглядывая кортик. — Да… — Она растерянно посмотрела на 
Никитского, он сидел не шевелясь. — Да… это наш… это его кортик… Владимира… 
— Вас не удивляет, что все вещи вашего сына погибли, а кортик остался цел? 
Терентьева ничего не отвечала. Пальцы ее дрожали на краю стола. 
— Вы молчите, — сказал Свиридов. — Тогда ответьте мне… я вас спрашиваю в последний раз: 
кто этот человек? — Он указал на Никитского. 
— Никольский, — едва слышно произнесла Терентьева. 
— Так вот, — Свиридов встал и показал на Никитского, — он убийца вашего сына! 
Терентьева покачнулась, дрожащие ее пальцы влились в край стола. 
— Что… — прошептала она, — что вы сказали? 
Не глядя на нее, Свиридов сухим, официальным голосом прочитал: 
— “Седьмого октября тысяча девятьсот шестнадцатого года лейтенант Никитский выстрелом из 
пистолета убил капитана второго ранга Терентьева Владимира Владимировича… Цель убийства — 
похищение кортика”. 
В комнате стало совсем тихо. Никитский сидел не шевелясь, устремив взгляд на носок своего 
сапога. Терентьева стояла неподвижно. Она смотрела на Никитского, ее длинные, сухие пальцы 
сжимали край стола. 

---

— Валерий… — прошептала она, — Валерий… 
Ее помертвевшее лицо белым пятном разрезало синеву комнаты. Свиридов и моряк бросились ее 
поднимать.