Кортик. Бронзовая птица

70. 
ОТЕЦ 
Домой ребята вернулись поздно вечером. 
Мама читала. Она обернулась к Мише и укоризненно покачала головой. 
— Понимаешь, мама, встретили в Пушкине знакомых и задержались. Я там поужинал, так что не 
беспокойся. — Он заглянул через ее плечо в книгу. Ты что читаешь? “Анну Каренину”… 

---

Она почувствовала в его голосе равнодушие и спросила: 
— Тебе не нравится? 
— Не особенно. Я люблю больше “Войну и мир”. — Миша сел на кровать. 
— Почему? 
— В “Войне и мире” герои все серьезные: Болконский, Безухов, Ростов… А здесь не поймешь, что 
за люди. Стива — бездельник какой-то. Ему сорок лет, а он из себя все деточку строит. 
— Не все герои легкомысленны, — возразила мама. — Например, Левин. 
— Левин посерьезней. Да и его ничего, кроме своего хозяйства, не интересует. 
— Видишь ли, — мама медленно подбирала слова, — это были люди своего времени. 
— Я понимаю. — Миша уже лежал под одеялом, заложив руки под голову. Это великосветское 
общество. Но и в “Войне и мире” тоже рисуется великосветское общество. А посмотри, какая разница. 
Там люди имеют цели, стремления, сознают свой долг перед обществом, а здесь не поймешь, для чего 
они живут, — например, Вронский, Стива. Ведь человек должен иметь цель в жизни? 
— Конечно, должен, — сказала мама, — но каждый из героев “Анны Карениной” имеет цель. 
Правда, эти цели сугубо личные: например, личное счастье, жизнь с любимым человеком. Маленькие 
цели, конечно, но все же цели. 
Миша поднялся на локте: 
— Какая же это цель, мама! Если так рассуждать, то выходит, у алкоголика тоже есть цель: 
пьянствовать. И у нэпмана: деньги копить. Я вовсе не о такой цели говорю… Цель должна быть 
возвышенной, благородной. На днях мы разговаривали с Константином Алексеевичем. Раньше он 
служил только из-за денег, значит, у него цель была не возвышенная. А сейчас он работает круглые 
сутки, хочет восстановить фабрику, — значит, цель благородная. И мой папа, например. Он отдал 
жизнь за революцию. Значит, у него была самая возвышенная, благородная цель. 
Они помолчали. 
— Я себе очень хорошо представляю папу, — сказал вдруг взволнованно Миша. — Мне кажется, 
что он никогда ничего не боялся. 
— Да, — сказала мама, — смелый был человек. 
Они замолчали. Миша знал, что маме тяжело вспоминать об отце. 
Потом мама закрыла книгу, потушила свет и тоже легла в постель, а Миша еще долго лежал с 
открытыми глазами, всматриваясь в лунные блики, скользившие по комнате. 
Разговор с матерью взволновал его. Может быть, только сейчас он впервые почувствовал, что 
детство кончается. 
И, думая о своем будущем, он не хотел никакой другой жизни, кроме такой, какую прожил отец и 
такие люди, как отец, — люди, служившие великому делу революции.