|
Алексеев В. М.
Китайская литература: Избранные
труды. М ., 1978. С. 260.
270
А. С.
М артынов.
КОНФУЦИАНСТВО
Лу Цзи, как нам кажется, действительно был
прав. Его вэнь выскочило за тесные границы, кото
рые предписывала функция управления государством
и обществом, границы, в которых, согласно конфу
цианской традиции, находился даже Ф у Си с его ве
ревками и триграммами. Лу Цзи же предпочел уно
ситься к облакам. И как свидетельствует история
китайской литературы, многие мастера художествен
ного слова поддержали его в этом стремлении.
Следующий и решающий вклад в отрыв вэнь
как художественного слова от конфуцианской дог
матики сделал Лю Се (465?— 520?), автор фунда
ментального и воистину всеобъемлющего трактата
«Резной дракон литературной мысли». Конечно, Лю
Се может быть зачислен в ряды «совершенных му
жей» не без оговорок. По причине крайней бедно
сти в юности ему пришлось стать монахом, а перед
смертью он вновь ушел в монастырь и даже принял
монашеское имя. Но Лю Се получил хорошее кон
фуцианское образование и довольно долгое время
служил, занимая видное положение при император
ском дворе династии Лян (502— 557), так что по
всем главным критериям он вполне подходит под
разряд государевых людей с конфуцианской систе
мой ценностей.
В своем трактате Лю Се поставил себе почти
невыполнимую задачу — обозреть и проанализиро
вать все накопленные к тому времени литературные
сокровища и внести в них строгий порядок. Лю Се
хотел одновременно быть и литературным критиком,
и литературоведом, и теоретиком литературного про
цесса. Результатом его усилий стал трактат, насчи
тывающий 50 глав, но нас будет интересовать лишь
первая, посвященная самой общей проблеме — сущ
ности вэнь как художественного слова, — которая
Ч
асть
2. К
о н ф у ц и а н с т в о
(О
б щ и й
о ч е р к
)
271
носит название «Юань дао» («Исследую Дао художе
ственного слова»). Поскольку наиболее интересная
и актуальная для нас часть рассуждений Лю Се из
ложена довольно трудным и достаточно отвлеченным
языком, мы попытаемся не давать ее очередной пе
ревод — их уже насчитывается достаточно много, —
а изложить суть дела своими словами.
«Сколь велико вэнь, если его рассматривать как
дэ» — такими словами начинается трактат Лю Се.
Попробуем дать им свою интерпретацию. Поскольку
Лю Се начинает анализ вэнь с космогонического про
цесса, то мы вправе приписывать категории дэ в дан
ном контексте значение творящей силы или энер
гии, приводящей мир в то состояние, в котором мы
его видим, — как совокупность тьмы вещей. В этом
случае нам придется признать, что Лю Се хочет
представить вэнь в качестве компонента космогене
за. Это предположение подтверждается тем, что да
лее Лю Се начинает описывать космогенез, начиная
с хаоса, с того состояния, говоря языком Лю Се,
когда «фиолетовое и желтое были перемешаны», то
есть не было еще ни неба, ни земли. Начало генезиса
заключается в появлении первых форм — круглого
и квадратного, то есть неба и земли. Вслед за фор
мой небо и земля приобретают выявляющие их
внутреннюю сущность узоры: небо — солнце и лу
ну, земля — реки и горы. Этот космогонический
процесс можно рассматривать как онтологический,
применительно к любой вещи и любому времени.
Единичное бытие достигает полноты своего рас
крытия за две фазы. Первая — обретение формы,
вторая — проявление сущности как узорчатости.
Все сущее подчиняется этому закону: все животные,
начиная с дракона и феникса, имеют свой узор, все
деревья, цветы и травы несут на себе свои онтоло
272
А.
С М артынов.
КОНФУЦИАНСТВО
гические знаки. Человек не является исключением.
Его онтологическим узором является письменное сло
во. «Если бессознательные твари в изобилии имеют
свою отличительную раскраску, то неужели же со
суд, наделенный сознанием, не имеет своего узо
ра?!» — восклицает Лю Се и сам себе отвечает: ко
нечно же имеет. Таким образом, и это надо под
черкнуть, поскольку представляется нам новым и
важным, Лю Се трактует вэнь как некий сущност
ный узор, как стадию в индивидуализации всего суще
го, стадию, сопоставимую с обретением формы, до
полняющую форму и наиболее полно раскрывающую
полноту индивидуального бытия. Надо сказать, что
в этом пункте Лю Се как эстетик выходит на уни
версальный уровень и перекликается с европейской
эстетической традицией, склонной трактовать пре
красное как наиболее полное развитие индивиду
ального бытия. Далее, к сожалению, автор «Резного
дракона» возвращается на проторенную дорожку.
Переходя к характеристике вэнь как узора у
«наделенного сознанием сосуда», Лю Се возводит его
начало к великому пределу, той стадии, когда тем
ная божественность или одухотворенность еще не
приобрела оформленности. Затем она оформилась в
виде знаков «перемен», которые нарисовал и упоря
дочил Ф у Си, а Конфуций снабдил «крыльями», то
есть комментариями. На самом деле, в «Лунь юе»
нет никаких следов интереса Конфуция к «переме
нам». Но традиция упорно утверждает, что именно
он следует за Ф у Си, который сам, вне всякого со
мнения, является достоянием мифологического соз
нания. По мнению Лю Се, Конфуций своими «крыль
ями» закончил процесс образования «узорной сущ
ности» в человеке, и эта «узорная сущность» полу
чила свое окончательное выражение в гексаграммах
Ч
а сть
2. К
о н ф у ц и а н с т в о
(О
б щ и й
о ч е р к
)
273
Do'stlaringiz bilan baham: | 
