|
ILMIY AXBOROTNOMA
FILOLOGIYA 2016-yil, 2-son
«Смотрел, словно завороженный на красивый стан вдовы», а его восторженное состояние
воспринимается стариком за каприз и неподвижность: «Ты что нос воротишь?» [3.с.6].
Расстановка персонажей в небольшом пространстве на супе и около неё позволяет автору
неоднократно менять нарратора, уточняя оттенки психологического состояния всех
персонажей. Восторг Хаджикула выражается в его молчании «жалко было потерять такую
женщину», старик злится на это, ведь он воспринимает Зубейду по-другому; он словоохотлив,
чтобы разрядить обстановку, отвлекает от главной темы разговором о кувшине. Важно, что
именно старик как бы центрирует всех на супе, он интонационный и доминирующий центр
«сватовства»: «Вот мы решили тебя выдать замуж, за сына Абдурахмана». Если неловкость
Зубейды выражалось поначалу, лишь во внешних проявлениях, М.Дост неоднократно
подчёркивает «покраснела, опустила глаза»; то после нелестной характеристики её покойного
мужа, всё происходящее пропущено через восприятие вдовы: «Зубейда с укором посмотрела на
Хаджикула: эх, ты, всё успел выложить» [3,с.6]. М.Дост переносит «центр тяжести» в диалоге
на эмоциональное состояние женщины, которая по ментальности не должна, так открыто
говорить о своих проблемах, но ситуация позволяет обсуждать самое сокровенное: «Плохо
быть вдовой. Только и думаю, как бы на язык кому не попасть» [3,с.7]. Дополнительный
источник в жизни Зубейды- её сын Сайфуль-Мулюк, копия отца, которому требуется мужская
рука –«воспитателя бы хорошего». Более того, портрет мальчика даётся в рассказе в
восприятии любящей мамы и Ибадуллы Махсума за исключением небольшого оттенка:
«
странный такой, вялый… огромные ясные глаза, длинные загнутые кверху ресницы, хилый и
бледный, вылитый отец» [3,7]. Странная реакция мальчика на такое важное дело пугает
старика, но объясняет психологическое состояние Зубейды («готовая разрыдаться»), которая
знает равнодушный нрав сына, его инертность.
Как уже было отмечено, небольшой рассказ имеет ярко выраженные «нарративные
зоны». Выделим «зону» Зубейды, так, как М.Дост воссоздаёт эмоциональный «внутренний
монолог» вдовы, имитируя сбивчивость мыслей, выраженный в повторах одних и тех же слов.
Монолог инициирован поведением сына: «сидит, моргает да шмыгает носом-обидно». Монолог
вклинивается автором в настороженную тишину, поэтому возможен на фоне общего
угнетённого состояния персонажей: «Спросить она, но сама испугалась, вдруг сын скажет-
«нет». Она на всё была согласна… дай бог, чтобы он отказал, она уверена, сын им откажет, они
ещё долго будут упрашивать её…» [3,8]. Молчание 12 летнего сына настолько потрясает
сватов, что даже провокация старика «взбунтовать» мальчика безрезультатна. Единственная
реакция жениха – «жалобно промолвил». М.Дост мотивирует неожиданную злобу Зубейды, как
долго копившуюся обиду на свою жизнь, то есть тем самым подчёркивает, что злые слова лишь
вершина «айсберга»: «захрипела, тяжёлый комок подступил к горлу… Не сын, а слюнявый
телок, хуже телка… Я как коза хозяина… зарыдала» [3,8]. Уничижительная лексика,
выраженная в сравнениях, усиливает негатив восприятия Зубейды стариком («потеряла
присущую вдовам гордость» и женихом («лицо её стало некрасивым»). И только
самообладание Ибадуллы Махсума спасает эту позорную для всех сцену, возвращением к
ритуалу: «иди, принеси дастархан, жена Хазрата… Нельзя уходить из дома, не отведав хлеба».
[3,9], то есть старик всё же пытается сохранить лицо. М.Дост меняет мизансцену прощания, в
которой не участвует жених, «весь багровый от обиды и возмущения встал с места».
Финал короткого рассказа сделан автором так объёмно, что вновь важны все
составляющие системы (предмет, мизансцена, движение и конь, интонация говорящих). А
напряжённость и обида Хаджикула выражена М.Достом в его подчёркнутом молчании,
игнорировании Ибадуллы Махсума. Эти чувства и определяют тональность нарратива. Чувства
Хаджикула настолько оголены, что уже не принимается в расчёт простая вежливость и
уважение к старику. Можно вспомнить его поведение до сватовства и спроецировать на
обратный процесс. Это выражено в движении («отвязывал своего коня»), в жесте презрения
(«не предложил коня»), в подчёркнутом молчании («пошли рядом, молча»). Состояние
внутреннего протеста героя М.Дост усиливает монологом старика в «пустоту»; а то, что
выражение лица у Хаджикула ужасно, становится понятным по реплике: «Если ты хочешь
поминать мою мать, то только здесь, я не люблю, когда меня за глаза честят» [3,9]. Реакция
Хаджикула закреплена за ситуацией: «недобро посмотрел, но промолчал», то есть первый раз
посмотрел в лицо Ибадуллы Махсума. Как видим, для психологической картины в данной
финальной ситуации важны такие инструменты, как молчание Хаджикула, его холодность,
80
Do'stlaringiz bilan baham: |
