|
ILMIY AXBOROTNOMA FALSAFA 2019-yil, 6-son
64
мысли. А потому каждая новая эпоха склонна не только говорить о Монтене, но и мысленно
беседоватьсним; его искусство не нявязчиво быть собеседником,умение как
-
бы
«читать»,дезавуировать наши глубоко завуалированные сокровенные мысли,всегда будоражил и до
сих пор продолжает будоражить живую философскую и художественную мысль.
В период эпохи Возрождения новоевропейский человек обрел уверенность в том, что он
способен к изменению и построению нового мира в связи с существующими идеями, среди которых
выделялась концепциякатолических монахов по построению национального государства.Кроме
того,
социальность по
-
новому преломилась в самом характере ренессансной творческой среды и
заговорила на языке культурых ценностей
[10, c
.153].Было сформировано убеждение, что будущее
является абсолютно открытой информацией, оно подвластно человеку, и он сам способен
производить улучшение и изменение собственной жизни в разных ее измерениях. Подвергнуто
было изменению само восприятие действительности, которая уже не была замкнута в отношении к
таким категориям, как настоящее и прошлое, но всегда открыта будущему
в рамках процесса
постоянного
развития.
Необходим
только
опыт
этой
постоянно изменяющейся
действительности[10].
Особенно показательны в данном контексте «Опыты» М. Монтеня со своим скептицизмом
и пафосом: «Человеческий разум настолько недостаточен и слеп, что нет ни одной вещи, которая
была бы ему достаточно ясна... что все явления и вся природа единодушно отвергают его
компетенцию и притязания» [6, с. 140] и Монтень здесь вовсе не оригинален, когда
восклицает«Если даже та доля разума, которой мы обладаем, уделена нам Небом, как же может эта
крупица разума равнять себя с ним? Как можно судить о его сущности и его способностях по
нашему знанию!» [8, с. 12]. Далее философ указывает: «Не смешно ли, что это ничтожное и жалкое
создание, которое не в силах управлять даже собой и предоставлено ударам всех случайностей,
объявляет себя властелином и владыкой Вселенной, малейшей частицы которой оно даже не в
силах познать, не то, что повелевать ею!» [6, с. 141]. Оригинальность же Монтеня, прежде всего, и,
главным образом, именно в тех скептических выводах, которые он делает из фидеистической
позиции [12;13].Поскольку истина Откровения неизмеримо превосходит все человеческие понятия
и представления, постольку «потусторонние стремления» внушают автору «Опытов»не отказаться
от разума, но подвергнуть его испытанию, посмотреть, чего он стоит, будучи предоставлен самому
себе.
Монтень страстно прибегает к цитированию Плиния Старшего: «Нет ничего достоверного,
кроме самой недостоверности, и нет твари более злополучной и более заносчивой, чем человек» [6,
с. 574]. На основании этого можно понять причину выражения Монтеня «нет ничего более
правдоподобного и полезного, чем пирронизм. Он рисует человека нагим и пустым; признающим
свою природную слабость; готовым принять некую помощь свыше; лишенным человеческого
знания и тем более способным вместить в себя знание божественное» [6, с. 206]. Автор говорит о
потребности «оскудеть разумом» человеку, чтобы им можно было легко управлять.
В «Апологии Раймунда Сабундского» процесс изобличения разума человека начат со слов
апостола Павла: «Наша мудрость
-
лишь безумие перед лицом Бога» [6, с. 140]. В качестве образца
подобного рода скептицизма выступает также работа А. Неттесгеймского «О недостоверности и
тщете наук», относящаяся к 1526 г.
Очевидная раньше разумность мира, для которого были
характерны господство симпатий и антипатий, расслаивается на бытие природы, которое лишено
форм разума, и на только возможный разум. Прежнее понимание мира воспринимается в качестве
простых домыслов, в основу которых положены не разум, а чувства страсти и корысти, а также
воображение. Действительность, которая оказывает на человека непосредственное влияние,
постоянно им в какой
-
то степени оговаривается и осмысливается, в связи с чем она является
действенной. «...Нет такой зародившейся в человеческом воображении выдумки, сколь бы
сумасбродной она ни была, которая не встретилась бы где
-
нибудь как общераспространенный
обычай и, следовательно, не получила бы одобрения и обоснования со стороны нашего разума» [6
,
с. 141].
Следует отметить, что знаменитые философы древнего периода, к которым относятся
Фалеса, Пифагор, Демокрит, Платона и т.д., прибегали быстрее к силе воображения, чем к разуму и
рассудку. «Меня нелегко убедить в том,
-
говорит Монтень,
-
что Эпикур, Платон и Пифагор
принимали за чистую монету свои атомы, свои идеи, свои числа: они были слишком умны, чтобы
верить в столь недостоверные и спорные вещи» [6, с. 212].
Мыслитель в своих рассуждения указывает на то, что если реальность измышляема, то в
первую очередь необходимо очищение разума для последующего начинания своей деятельности и
Do'stlaringiz bilan baham: |
