процентов американцев ежедневно в той или иной степени испытывают
состояние потока — то есть настолько увлекаются работой, что забывают о
времени. Однако более трети американцев очень редко или, никогда не
испытывали это состояние. Так обстоят дела не только у американцев:
опрос,
проведенный
в
Германии,
дал
аналогичные
результаты.
Исследователи использовали разные методы для измерения состояния
потока в нашей повседневной жизни: интервью с теми, кто его только что
испытал, письменные тесты, измерения в режиме реального времени в
момент переживания. Все эти измерения показали, что состояние потока
наступает
лишь временами, в основном ненадолго, и его невозможно
поддерживать искусственно в течение дня. Некоторые люди склонны к
нему в большей, а некоторые — в меньшей степени.
Во время наших бесед Далай Лама обратил мое внимание на то, что
существуют разные уровни и категории счастья. Как вы помните, в
предыдущей книге «Искусство быть счастливым» он указал на различие
между двумя родами удовлетворения: удовольствием и счастьем.
Удовольствие дает временное состояние счастливости и сопряжено с
сильными эмоциями. Далай Лама объяснил, что удовольствие возникает на
основе чувственных переживаний. Будучи зависимым от внешних условий,
оно является ненадежным источником счастья. Далай Лама подчеркнул,
что настоящее счастье есть плод работы ума и сердца. Счастье, зависящее
от физических удовольствий, непостоянно:
сегодня оно есть, а завтра —
нет. Настоящее счастье для Далай Ламы наполнено смыслом и является
следствием определенного образа мыслей и взгляда на жизнь. Такое
счастье достигается путем систематических духовных тренировок. В
процессе этих тренировок человек избавляется от деструктивных эмоций
— таких, как ненависть, злоба, зависть, жадность, — и сознательно
вырабатывает у себя противоположные качества: доброту, терпимость,
чувство удовлетворенности и сострадания ближним. Настоящее счастье
достигается непросто и требует определенных усилий. Зато оно помогает
нам перенести любые жизненные испытания.
Все это возвращает нас к разговору о потоке. Описывая тот тип
удовлетворения,
который
дает
состояние
потока,
большинство
исследователей проводят четкое различие между удовольствием и счастьем
и однозначно помещают состояние потока во вторую категорию.
Удовольствие они рассматривают как
удовлетворение биологических
потребностей. Состояние потока, считают они, приносит нам удовольствие
иного рода — духовное наслаждение, удовлетворенность сделанным. Это
наслаждение, как считают ученые, длится гораздо дольше, чем собственно
состояние потока. По словам исследователей Жанны Накамура и Михали
Шиксентмихали, «раз испытав состояние потока, человек стремится снова
и снова погрузиться в занятие, доставившее ему такое наслаждение, и с
течением времени совершенствует свои навыки». Таким образом,
состояние потока — это сила, которая заставляет нас развивать и
совершенствовать свой потенциал.
Но Далай Лама идет в своих выводах гораздо дальше этих
исследователей. Признавая полезность состояния потока, Далай Лама
считает, что оно не
главный стимул духовного роста, что человек может
достичь счастья и без него. Дорога к счастью начинается с признания
наших главных положительных качеств — доброты, терпимости, умения
сострадать и прощать, честности. Именно они являются источником
подлинного счастья — как на работе, так и дома. Вера в их абсолютную
ценность — это тот фундамент, на котором
человек будет строить свое
духовное развитие, вырабатывать новые взгляды и новое отношение к
жизни.
Возвращаясь к истории моего преподавателя, легко заметить, что он
вовсе не образец для подражания. Будучи блестящим ученым,
исследователем, автором множества работ, он, тем не менее, славился
капризным
характером, был нетерпелив и излишне требователен.
Студенты не любили его и боялись работать с ним. Предпочитая
уединяться в лаборатории, он проявлял мало интереса к преподаванию,
предоставляя это занятие своим ассистентам.
На той же кафедре работал еще один преподаватель, о котором я часто
вспоминал впоследствии. Он не был крупным ученым, почти не был
известен и научных кругах. Но если студенты обращались к нему, то, чем
бы он ни был в тот момент занят, он охотно отвлекался, чтобы
побеседовать с ними. И очень часто разговор переходил с химии на
бейсбол или новый фильм. Может быть, этот
человек не сделал крупных
открытий и никогда не испытал состояния потока. Но у него был явный
преподавательский талант. Он легко находил общий язык со студентами и
умел пробудить у них интерес к предмету, несмотря на то, что многие
считали химию и трудной, и скучной одновременно. Студенты
боготворили его. Для многих он стал наставником не только в учебе, но и в
жизни. Я думаю, что за сорок лет работы он смог увлечь своей наукой и
дать добрый совет многим студентам — даже тем, для кого химия не была
основной дисциплиной. Не сомневаюсь, что не только Я вспоминаю об
этом человеке с теплотой.
Нетрудно догадаться, кто из этих двух
преподавателей чувствовал себя счастливее — и на работе, и дома.
