|
Гив привозит Рустаму письмо Кей-Хосрова
Лишь на письмо поставил шах печать,
Стал богатырь Хосрова восхвалять.
Для Гива было то письмо утешно,
Он в Сеистан отправился поспешно.
С собою взял он двадцать верховых,
Творца в молитвах поминал своих.
Он вдоль Хирманда рысью по пустыне
Скакал, как вестник, думая о сыне.
Он сокола затмил бы мощью крыл,
Двухдневный путь за сутки он покрыл.
Он мчался по тропам долин и взгорий,
А в сердце, словно меч, вонзалось горе.
Дозорный страж на всадника взглянул
И закричал, чтоб услыхал Забул:
«Какой-то витязь, конных возглавляя,
Примчался из неведомого края,
Рукою меч сжимает боевой,
И реет бранный стяг над головой».
Дастан, услышав донесенье стражи,
Сел на коня проворного тотчас же,
Навстречу поскакал смельчак седой:
«Быть может, люди прибыли с враждой?»
Но посмотрел Дастан — увидел Гива:
В тоске, в слезах, он ехал торопливо.
Подумал: «Новая стряслась беда,
Затем-то Гива шах послал сюда».
Казался Гив бессильным от недуга.
Приветствовали витязи друг друга.
Спросил Дастан, как поживает шах,
Затем спросил о доблестных мужах.
Воскликнул Гив: «Тебе, о седоглавый,
Поклон от шаха и вельмож державы!»
Он о своей кручине рассказал,
Об узнике, о сыне рассказал.
«Ты видишь, как лицо мое увяло?
От слез, как шкура барса, пестрым стало!»
Внимал ему с волненьем старый Заль,
В душе почуяв ярость и печаль.
Несчастный Гив спросил о слонотелом,
Сказал: «К нему я прибыл с важным делом».
Ответил Заль: «Охотится Рустам,
Но близится конец его трудам».
Промолвил Гив: «Коня к нему направлю.
Ему письмо Хосрова я доставлю,
А ты Рустама жди в жилье своем,
Вернемся — побеседуем втроем».
А Заль: «Останься здесь, гони заботы,
Вернется скоро мой Рустам с охоты».
Они пошли к Дастану во дворец,
В пути с отцом беседовал отец.
Вдруг топот Гив услышал поседелый:
С охоты возвратился мощнотелый!
Прибытием Рустама просветлен,
Сойдя с коня, отвесил Гив поклон.
Лицо его в слезах, в пыли одежда,
А в сердце с горечью слилась надежда.
Рустам увидел, что беда стряслась,
Что лик его омыт водою глаз.
Подумал: «Видно, горькая година
Настала для страны, для господина».
И, Гива к сердцу своему прижав,
Спросил он о властителе держав,
О Тусе, о Гударзе, Густахаме,
О воинах, что были смельчаками,
О храбрых, как Руххам, Шапур, Фархад,
Бижан, Гургин, что знатностью богат.
В душе у Гива запылала рана,
Когда он имя услыхал Бижана.
Стонал, и плакал, и стонал опять.
В слезах Рустама начал восхвалять:
«Привет тебе, вожатый исполинов,
Оплот земли, избранник властелинов!
Обрадовался я тебе, Рустам,
Твоим расспросам и твоим речам.
Погибшему вернешь ты душу снова,
И превратишь ты старца в молодого.
У тех, кого назвал ты, жизнь светла,
От них тебе привет, поклон, хвала.
Один Бижан томится в темной яме,
Он, сказывают, скован кандалами.
О богатырь, ты посмотри, я стар,
А принял от судьбы такой удар!
Я был отцом возлюбленного сына,
Из-за него гнетет меня кручина,—
Он с глаз моих исчез: у нас в роду
Кто испытал подобную беду?
Вот почему на долю мне досталось,
Как солнце, мчаться, позабыв усталость.
В безумии влачу печаль свою
И всем вопрос о сыне задаю.
Но чашу поднял щах благословенный,
В той чаше — отражение вселенной.
Молясь творцу, восславил властелин
Добро Ормузда, месяц фарвардин.
Покинув храм и думая о боге,
Венец надел он в царственном чертоге,
Взглянул на чашу, словно чаровник,—
Весь мир в ее сиянии возник!
Увидел шах, что мой Бижан в Туране
Скорбит в цепях под бременем страданий.
Тогда Хосров послал меня скорей
К тебе, вожатому богатырей.
Я пожелтел, в тоске смыкаю вежды,
А все же не утратил я надежды:
Поможешь мне, избавишь от беды,—
Ведут ко благу все твои труды!»
Сказав, замолк и вздох издал глубокий,
Кровавой влагой оросились щеки.
Письмо вручив, прибавил он к письму,
Что шах Гургина заключил в тюрьму.
Взял богатырь письмо, огнем пылая,
В нем ненависть к врагам зажглась былая,
К Афрасиабу ненависть зажглась,
Из-за Бижана кровь текла из глаз.
Рустам с семейством Гива породнился.
На дочери Рустама Гив женился,
Был на его сестре Рустам женат,
Был Фарамурз, их сын, умом богат.
Бижан — отваги, доблести вершина —
От дочери родился исполина...
Сказал он Гиву: «Не горюй теперь.
Я с Рахша не сниму седла, поверь,
Пока спастись не помогу Бижану!
Как божий гнев, я на врагов нагряну,
Разрушу я оковы и тюрьму,
Верну свободу сыну твоему».
Миниатюра из рукописи «Шах-наме» XVII века.
Do'stlaringiz bilan baham: |
