Философия под общей редакцией

2 Гумбрюст X. У. Как «антропологический поворот» может затронуть гумани­
тарные науки? // Новое лит. обозрение. 2012. № 114.

---

связей и сил бытия, особых моделей представления последних 
(Дильтей, Бергсон, Гартман, Уайтхед, Хайдеггер). В самом созна­
нии гносеологический аспект ставится вровень или даже уступает 
другим аспектам усмотрения и связывания сил бытия.
Второй поворот диктуется необходимостью более конкретно 
представлять системы бытия, их особые способы существова­
ния, формы их взаимодействия. Этот поворот является, по сути, 
социально-онтологическим. Коммуникационные, феноменологи­
ческие, семиотические, психологические повороты оказываются 
частными формами выражения этого поворота, ибо именно в соци­
ально-онтологическом плане впервые ставится проблема субьект- 
ности онтологии, ее полисистемности, разнообразия субъектов 
и систем, ею описываемых (Т. Адорно, Ю. Хабермас, И. Приго- 
жин, Ж. Делёз, Э. Гидценс, П. Бурдье, И. Валлерстайн).
Эта тенденция четко выявляется в текущих дискуссиях. Она 
же помогает не просто указать на новые отношения философии 
и науки, философии и повседневности, но и показать проблемы, 
которые возникают в этих новых взаимоотношениях.
В последней четверти XX столетия повседневность попадает 
в фокус философии и всех социально-гуманитарных дисциплин. 
Она диктует предметы и методы теперь уже не только гуманитарно 
ориентированным направлениям исследований, но и социальным 
наукам (вроде социологии и даже экономики), которые еще сов­
сем недавно придерживались классических объектных воззрений 
относительно устройства социального бытия.
Представления людей о предметах их повседневных забот ока­
зываются важнее предметно-методологического разделения между 
дисциплинами. Люди в своей обычной жизни не разделяют про­
блему выживания, самоидентификации или устойчивого развития 
на психологический, экологический, экономический и социологи­
ческий аспекты. Они нуждаются в знании, в том числе и в науч­
ном знании о своей повседневности, но это знание должно быть 
вписано в масштабы их опыта, адаптировано к его формам. Систе­
матизация этого знания происходит не по стандартам разделения 
196

---

и связи научных дисциплин, а под действием проблем, вопросов 
и проектов, которые вырастают из практики повседневной жизни.
Погружение философии и наук в повседневность ведет к их 
неизбежной гуманитаризации. Скажем, взгляд социолога со сто­
роны, который он обосновывал соображением «люди не ведают, 
что творят», оказывается одним из вариантов повседневного пред­
ставления социального бытия. Социолог, как и другие, «ведал, 
что он творил», только он придавал своим представлениям осо­
бый вес, как бы сдвигая на периферию обыденные представления. 
Теперь ситуация меняется. Образы философского, социологиче­
ского, исторического знания становятся в ряд с другими картинами 
повседневного бытия, и их обоснованность, доброкачественность, 
продуктивность должны быть доказаны во взаимодействии с дру­
гими представлениями повседневности.
Взаимодействие философии и мира повседневности может 
развиваться по различным сценариям. Представим два наиболее 
вероятных и уже, по сути, реализующихся.
Первый. Философия (и наука) принимают правила, по которым 
«играет» повседневность. Они приспосабливаются к непосредст­
венно прагматическим потребностям и интересам, к действующим 
структурам, отказываются от своего творческого и критического 
потенциала, упрощают работу своего теоретико-методологиче­
ского аппарата до уровня ближайших целей. Сбывается мечта 
критиков научной рациональности, феноменологов и психологов, 
настаивающих на непосредственном переживании жизни «здесь 
и сейчас». Философия из набирающей вес университетской акаде­
мической дисциплины превращается в «гламурное приложение» 
к разного рода образовательным и информационным услугам, 
предлагаемым не очень разборчивым заказчикам и покупателям. 
То же самое происходит и с другими научными дисциплинами. 
Социологи, например, формируют особую область публичной 
социологии, рассчитанную на более плотный контакт с общест­
венностью. Но они вынуждены обсуждать отрицательные резуль­
таты этого взаимодействия. Желание «польстить» повседневно­
сти и быть более активно вовлеченной в нее грозит социологии

---

отождествлением с формами обыденного мышления и потерей 
специфики, а, стало быть, и позиции. Неразличимость позиции 
профессионального исследователя приводит и к утрате интереса 
к нему со стороны субъектов повседневных взаимодействий, 
к потере какого бы то ни было социального значения. Но вовле­
ченность философии и науки в структуры повседневности может 
приобретать принципиально иной характер.
Второй. Важной задачей для философии и научного позна­
ния становится конкретизация взглядов на мир повседневности. 
Оказавшись «внутри» этого мира, философия и обществознание, 
обладающие различными средствами фиксации и описания бытия, 
по ходу своего погружения в обыденность отображают многоо­
бразие этого мира, его неоднородность, его несводимость к некой 
абстрактной характеристике повседневности. Повседневность 
«в общем виде», напоминающая, кстати, метафизическое пред­
ставление бытия или реальности «в общей форме», перестает быть 
некой метафизической сущностью, философским клише, журна­
листским штампом.
«Погружение» научного обществознания в мир повседнев­
ности приводит к усмотрению того факта, что повседневность 
устроена сложно. Она структурирована, содержит системы жест­
ких и гибких форм, использует особого рода гипотезы, объяснения 
и предсказания. В некотором смысле она напоминает научную кон­
цепцию: у нее есть «твердое ядро», т. е. воспринимаемая людьми 
как некая аксиоматика совокупность ценностно-нормативных 
допущений, у нее есть частные концепции для отдельных аспек­
тов поведения людей, есть свои теории «на случай». Структура эта 
обустроена особыми формами классификации и типизации, наме­
чающими для индивидов карту ситуации или картину мира. Соб­
ственное поведение индивида опирается на воспроизводящуюся 
совокупность ожиданий, ориентаций, функций, статусов, ролей, 
установок, связанных некой скрытой логикой.
В данном случае важно отметить, что за открытием сложной 
структурированности повседневного бытия последовало откры­
тие разных типов повседневности, а вслед за этим обнаружилась 
198

---

проблема ее множественности. Повседневность перестала быть 
единым миром и предстала в разнообразии своих миров.
В пределе это означало, что отдельная научная дисциплина 
может рассматриваться как относительно замкнутый мир повсед­
невности, в котором парадигма, традиции, обычаи, конвенции, 
общепринятые понятия значат для ее воспроизводства гораздо 
больше, чем объективно-теоретические характеристики предмета 
исследований. В этом плане социология — например, американ­
ская социология структурно-функционального анализа или рос­
сийская социология позитивистской ориентации — может быть 
описана с позиций социальной антропологии как особая субкуль­
тура, опирающаяся на специфические социальные, исторические, 
повседневно-поведенческие формы.
Такая проблематизация повседневности — заслуга прежде 
всего философии и научного обществознания, поскольку они 
на этом этапе были вынуждены преодолеть научные и обыден­
ные стереотипы о сводимости науки к формам повседневности 
и о некой метафизике повседневности, редуцирующей различные 
ее области к универсальным характеристикам. В некотором смы­
сле это произошло благодаря тому, что наука сохранила дистан­
цию с повседневностью, чувствительность своего традиционного 
исследовательского аппарата и попыталась нащупать новые сред­
ства исследования, уместные в этой ситуации.
Другим важным фактором «расколдовывания» повседневно­
сти оказалась возросшая плотность контактов и конфликтов в сов­
ременном социальном мире. Разные регионы повседневности сдав­
ливаются, пересекаются и «наезжают» друг на друга. Их прежняя 
жизнь в тени «больших структур» и «больших теорий» заканчи­
вается трансформацией последних. Прежние границы перестают 
выполнять привычные функции разделения и соединения. Обще­
ство более не привязано к территории, субкультура — к месту, лич­
ность — к функции. Социальная структура более не вещь, а соци­
альное взаимодействие — не заранее определенная форма.
Задача науки в этой ситуации — прояснить различия между 
регионами повседневности. Прояснение различий есть условие

---

возможности организации связи между ними. Однако науки — 
в силу традиций разделения труда— пока не готовы к такой работе. 
Их традиция — сводить различия к общему. А здесь стоит задача 
построить общее, исходя из различий. И это одна из важных задач 
современной философии.
Проблема философии и заключается в том, как поставить эту 
задачу. Внешняя задача заключается в разработке схем бытия, 
представляющих отдельные научные дисциплины как различные 
формы деятельности людей с соответствующими им предметами 
и инструментами.
Внутренняя задача заключается в переработке традицион­
ных философских концепций взаимосвязи общего и особенного, 
абстрактного и конкретного, социального и индивидного, систем­
ного и структурного, процессуального и предметного. Нужен 
логико-методологический аппарат, ориентированный на воспро­
изведение бытия как процесса, как полисистемного взаимодейст­
вия, как полисубъектной связи, спасающий нас от грубых эскизов 
бытия.
Позиция философии перестает быть местом где-то на вершине 
пирамиды, создававшейся традиционной философией. Но она 
перестает быть и местом в системе разделения труда наук, сек­
тором обобщений и абстрактных определений общества. Она не 
место, она — форма деятельности, преобразующая систему раз­
деления труда и традиционную философскую методологию для 
целей проблемного и человекоразмерного отображения динамики 
социального бытия.
Остается лишь конкретизировать вопросы для дальнейшего 
обсуждения этой темы. Очевидно, что традиционные формы опре­
деления современности оказываются недостаточными. Можно 
было бы вообще закрыть эту тему и объявить эру постсовременно­
сти. Однако та самая проблематика полисистемного бытия и поли- 
субьектного общества, о которой мы только что говорили, не дает 
нам этого сделать. Новые критерии современности необходимы 
для решения повседневных практических задач, которыми заняты 
различные социальные субъекты и в которые втянуты различные 
200

---

природные и общественные системы. Транспорт, информация, 
торговля, международное право, обеспечивающие становление 
и развитие современного человеческого сообщества, нуждаются 
в общих формах для разных систем. Здесь уже не действуют хроно­
логические, линейно-исторические или топологические (совмест­
ность) критерии. Нужны практически устойчивые и вместе с тем 
динамические формы. Их общность, видимо, смещается из обла­
сти логической в область проблемно-практическую. Поскольку 
они призваны связывать разные времена и разные пространства, 
они будут иметь хронотопический (социально-пространственный) 
характер. Поскольку они призваны связывать разных социальных 
субъектов, они будут конкретизированы в логике социального хро­
нотопа3. Что может предложить философия для выработки таких 
критериев?.. Этот вопрос требует специального обсуждения.
В ряду этих задач стоит и вопрос разрыва с классической 
метафизикой. Такой разрыв неизбежен, поскольку картину мира 
надо выстраивать и постоянно обновлять, опираясь на различные 
формы человеческого опыта. Но тогда вопрос о разрыве тран­
сформируется в вопрос о преобразовании метафизики, поскольку 
в работу по строительству новых онтологий идут и новейшие кон­
цепции (социальный хронотоп, неклассические объекты), и дости­
жения классики (концепция чувственно-сверхчувственных качеств 
вещей), не привлекавшие до сих пор внимание ученых.
Современность как таковая нам не дана, нужны специальные 
средства, инструменты, специальная «оптика» для ее обнаружения 
и освоения. Философия и вырабатывает эту «оптику», причем не по 
капризу и не по произволу, не в ходе споров об определениях, а там 
и тогда, где и когда люди сталкиваются с практическими и науч­
ными проблемами, не поддающимися привычной логике и мето­
дологии. Это происходит, когда, например, выясняется, что про­
блема общества — это не только проблема замкнутой в пределах 
государства социальности. В другом аспекте — когда люди стал­
киваются с освоением «неклассических» объектов, с построением