Бедные люди

Федор Михайлович Достоевский : Бедные люди 
42 
нибудь вымолвил, очинил перо, да и стал писать; я и отошел. Они, маточка, видите ли, может 
быть, и достойные люди все, да гордые, очень гордые, — что мне! Куда нам до них, 
Варенька! Я к тому вам и писал все это. Емельян Иванович тоже засмеялся да головой 
покачал, зато обнадежил меня, сердечный. Емельян Иванович достойный человек. Обещал 
он меня рекомендовать одному человеку; человек-то этот, Варенька, на Выборгской живет, 
тоже дает на проценты, 14-го класса какой-то. Емельян Иванович говорит, что этот уже 
непременно даст; я завтра, ангельчик мой, пойду, — а? Как вы думаете? Ведь беда не занять! 
Хозяйка меня чуть с квартиры не гонит и обедать мне давать не соглашается. Да и сапоги-то 
у меня больно худы, маточка, да и пуговок нет… да того ли еще нет у меня! а ну как из 
начальства-то кто-нибудь заметит подобное неприличие? Беда, Варенька, беда, просто беда! 
Макар Девушкин. 
Августа 4-го 
Любезный Макар Алексеевич! 
Ради бога, Макар Алексеевич, как только можно скорее займите сколько-нибудь денег; 
я бы ни за что не попросила у вас помощи в теперешних обстоятельствах, но если бы вы 
знали, каково мое положение! В этой квартире нам никак нельзя оставаться. У меня 
случились ужаснейшие неприятности, и если бы вы знали, в каком я теперь расстройстве и 
волнении! Вообразите, друг мой: сегодня утром входит к нам человек незнакомый, пожилых 
лет, почти старик, с орденами. Я изумилась, не понимая, чего ему нужно у нас? Федора 
вышла в это время в лавочку. Он стал меня расспрашивать, как я живу и что делаю, и не 
дождавшись ответа, объявил мне, что он дядя того офицера; что он очень сердит на 
племянника за его дурное поведение и за то, что он ославил нас на весь дом; сказал, что 
племянник его мальчишка и ветрогон и что он готов взять меня под свою защиту; не 
советовал мне слушать молодых людей, прибавил, что он соболезнует обо мне, как отец, что 
он питает ко мне отеческие чувства и готов мне во всем помогать. Я вся краснела, не знала 
что и подумать, но не спешила благодарить. Он взял меня насильно за руку, потрепал меня 
по щеке, сказал, что я прехорошенькая и что он чрезвычайно доволен тем, что у меня есть на 
щеках ямочки (бог знает, что он говорил!), и, наконец, хотел меня поцеловать, говоря, что он 
уже старик (он был такой гадкий!). Тут вошла Федора. Он немного смутился и опять 
заговорил, что чувствует ко мне уважение за мою скромность и благонравие и что очень 
желает, чтобы я его не чуждалась. Потом отозвал в сторону Федору и под каким-то 
странным предлогом хотел дать ей сколько-то денег. Федора, разумеется, не взяла. Наконец 
он собрался домой, повторил еще раз все свои уверения, сказал, что еще раз ко мне приедет и 
привезет мне сережки (кажется, он сам был очень смущен); советовал мне переменить 
квартиру и рекомендовал мне одну прекрасную квартиру, которая у него на примете и 
которая мне ничего не будет стоить; сказал, что он очень полюбил меня, затем что я честная 
и благоразумная девушка, советовал остерегаться развратной молодежи и, наконец, объявил, 
что знает Анну Федоровну и что Анна Федоровна поручила ему сказать мне, что она сама 
навестит меня. Тут я все поняла. Я не знаю, что со мною сталось; в первый раз в жизни я 
испытывала такое положение; я из себя вышла; я застыдила его совсем. Федора помогла мне 
и почти выгнала его из квартиры. Мы решили, что это все дело Анны Федоровны: иначе с 
какой стороны ему знать о нас? 
Теперь я к вам обращаюсь, Макар Алексеевич, и молю вас о помощи. Не оставляйте 
меня, ради бога, в таком положении! Займите, пожалуйста, хоть сколько-нибудь достаньте 
денег, нам не на что съехать с квартиры, а оставаться здесь никак нельзя более: так и Федора 
советует. Нам нужно но крайней мере рублей двадцать пять; я вам эти деньги отдам; я их 
заработаю; Федора мне на днях еще работы достанет, так что если вас будут останавливать 
большие проценты, то вы не смотрите на них и согласитесь на все. Я вам все отдам, только, 
ради бога, не оставьте меня помощию. Мне многого стоит беспокоить вас теперь, когда вы в 
таких обстоятельствах, но на вас одного вся надежда моя! Прощайте, Макар Алексеевич, 

---