Артемий Юрьевич Романов

2. История изучения русского жаргона 
 
 
2.1. Русская внелитературная лексика в XIX и в начале XX века 
Исследование лексики, находящейся за пределами русского литературного языка, 
началось еще в ХIХ веке. Среди образованных людей русского общества того времени 
появляется интерес к обычаям, обрядам, преданиям и суевериям народа, а также к 
диалектам и жаргонам, бытующим в России. К середине ХIХ века одновременно с 
процессом установления самобытных, национальных основ литературного языка 
укрепляется понимание того, что лексико-стилистическое богатство языка основывается 
на постоянной подпитке языка из местных наречий, диалектов, социальных и 
профессиональных жаргонов. В деле изучения народной речи огромную роль сыграло 
издание “Толкового словаря живого великорусского языка” (Даль 1863 – 1866). В 50-е 
годы XIX века исследовательский интерес В. И. Даля был сосредоточен на сборе и 
анализе слов и выражений, принадлежащих к “искусственным” языкам. Исследователь 
уделил внимание разбойничьему языку волжских грабителей, кантюжному языку нищих и 

---

18 
воров в Рязанской и Тверской губернии (Даль 1852), байковому языку преступников в 
Санкт-Петербурге и Москве. Любопытно, что в целом недолюбливая иностранные 
заимствования, В.И. Даль, при описании собранного материала, старательно избегал 
употребления широко распространенных к тому времени в европейской лексикографии 
терминов “жаргон”, “арго” и “сленг”. Во второй половине века усилия российских 
любителей словесности оказываются направленными на сбор слов и выражений из речи 
крестьян и рабочих, портных и сапожников, семинаристов и университетских студентов,
бродячих торговцев и охотников, каторжных и нищих и т.п. (Голышев 1874; 
Добровольский 1899; Кайдалов 1876; Крестовский 1867; Максимов 1871; Мельников-
Печерский 1909; Наумов 1882; Романов 1890; Романов 1876; Тиханов 1895; Чернышев 
1898 и др.). 
В начале ХХ века известный польский лингвист, профессор Петербургского 
университета, Бодуэн де Куртенэ в своих наблюдениях над жаргонными языками 
указывал, что условные и секретные языки гимназистов, семинаристов и учащихся 
университетов по своей природе смыкаются с блатной музыкой. Отмечая то, как различия 
в классе, уровне образования и социальном происхождении носителей языка сказываются 
на их речи, он вместе с тем находил общие элементы в условных языках бродячих 
торговцев, студентов и представителей “криминальных структур”, в частности, в 
активном употреблении иноязычных заимствований в их жаргонах (Бодуэн де Куртенэ 
1963). Бодуэн де Куртенэ также утверждал, что многие заимствованные слова в русской 
блатной музыке являются интернационализмами и используются в языке 
деклассированных элементов и в других странах, что отражает определенную общность 
мышления представителей преступного мира вне зависимости от их национальной 
принадлежности. “Как носители всемирных идей господства над людьми, социального 
переустройства, науки, искусства, торговли и т.д., точно также и носители “блатного” 
промысла и “блатных” профессий принадлежат не одному народу, а всему человечеству” 
(1963, 162). Польский языковед одним из первых стал рассматривать жаргон в качестве 
социального диалекта, ибо его “носителями являются люди, составляющие в известном 
смысле отдельный класс, отдельное сословие” (Бодуэн де Куртенэ 1963, 161). 
Как в ХIХ веке, так и в начале ХХ века, язык семинаристов продолжал привлекать 
внимание языковедов. В своем исследовании сленга семинаристов Д. Зеленин (1905) 
выделил следующие причины появления жаргонных выражений в речи учащихся 
религиозных учебных заведений: стремление засекретить от посторонних некоторые 
неприглядные дела слушателей семинарий; необходимость назвать вещи и явления, не 
имеющие общепризнанного обозначения в литературном языке; заменить частотные 
слова, потерявшие свою экспрессивность и ставшие монотонными, на более свежие и 
яркие слова и значения (имея в виду, прежде всего переносные значения слов).