100 лет со дня рождения

Л.С. Вейцман
ки солнечных пятен и счёт их. Ни у кого не бывало больше пятен, 
чем у Алёши, он считал все до самых маленьких. Зарисовывать же 
их у него не всегда хватало терпения. 
Алёшу всегда влекло к эксперименту, но для длительных экс-
периментов не всегда хватало терпения, а при тонких эксперимен-
тах подводили руки. Он огорчался этим до тех пор, пока не понял, 
что он по существу своему 
–
теоретик, и голова его, всегда ясная, 
никогда его не подводила. 
Ещё в 1925
–
1926 годах Алёша рассказал об идее П.П. Лазарева 
проверить мысль А. Вегенера об образовании лунных кратеров в 
результате падения на лунную поверхность метеоритов. Первые 
опыты ставились с порошкообразными материалами на Солянке в 
квартире Ляпуновых. Нам было лет по 14. Опыты ставили вполне 
серьёзно, долго к ним готовились. В самый разгар опытов, когда 
мы тщательно замеряли диаметры полученных кратеров, высоту 
барьера и центральной горки, и, конечно, были все вымазаны ма-
териалами, с которыми имели дело, пришла мать Алёши, Елена 
Васильевна, и заботливо повязала ему вместо перед 
ничка чью-то 
маленькую рубашонку. Он посмеялся, поблагодарил мать, а даль-
ше мы продолжали весело делать свое дело. (В семейном архиве 
Ляпуновых сохранились фотографии «лунных кратеров», получен-
ные в те далекие годы, некоторые из них приведены здесь).
Алёша всегда очень любил и уважал Елену Васильевну. Ещё в 
школе часто можно было встретить Алёшу вечером на прогулке с 
Лунные кратеры
Алексея Ляпунова

---

308
VI. ВОСПОМИНАНИЯ УЧЕНИКОВ, ДРУЗЕЙ, КОЛЛЕГ ОБ А.А. ЛЯПУНОВЕ
нею, тогда ещё очень красивой и очень молодой женщиной. Иног-
да в школе его с некоторым ехидством спрашивали: «С кем это ты 
вчера вечером гулял?». Алёша несколько удивлённо отвечал: «Как 
с кем? С мамой!». Он не мог понять, почему ребята смеются, вроде 
бы, не верят ему. 
Помню Алёшу и в школе 
–
мальчиком, и на работе в Институ-
те у П.П. Лазарева, и в МОЛА 
–
уже юношей. Где бы он ни был, в 
гостях, на заседании МОЛА, на прогулке, 
–
как часы подходили 
к 11, он вскакивал и говорил: «Я должен идти домой, меня мама 
ждет». Не знаю, насколько это верно, но я слыхала, что в день 
своей кончины, он также встал и сказал: «Надо идти, меня мама 
ждет», но уже через несколько минут его не стало. Двоюродная 
сестра А.А., Анна Львовна и её дочь Зана, в доме которых А.А. 
скоропостижно скончался, подробно описали последние часы жиз-
ни А.А. Он был очень оживлён, много и увлечённо рассказывал о 
своих рабочих делах, о перспективах, об учениках. Живо интересо-
вался делами Заны… А потом посмотрел на часы, и действительно
сказал: «Мне пора идти, я остановился у мамы, она будет волно-
ваться»… Вышел в прихожую, упал… и всё было кончено…
 
В этом тоже 
–
весь Алёша. 
Я очень благодарна Алёше за то, что он привлек меня к работе 
в Институте П.П. Лазарева. Была организована группа из пяти мо-
лодых людей, (куда входили и мы с Алёшей), к которым П.П. Ла-
зарев предъявлял одно условие 
–
«чтобы была голова на плечах». 
Числились мы в Институте геофизики (при гидрометцентре), а ра-
ботали в помещении и в окружении сотрудников Института физи-
ки и биофизики на Миусской площади. Интересно заметить, что 
Институт прикладной математики (ИПМ), куда А.А. был пригла-
шён в 1953 г., располагался (и располагается до настоящего време-
ни) в том здании, которое было построено в предреволюционные 
годы специально для Института П.П. Лазарева. Здесь А.А. в 1930 го-
ду начал работать лаборантом. Обстановка и форма работы, да и 
сама работа были очень интересны и увлекательны. Этот период во 
многом определил всю мою дальнейшую жизнь. У каждого из нас 
была своя тема, кроме того, мы слушали лекции. По физике нам 
читал лекции П.П. Лазарев, по математике 
–
Г.А. Гамбурцев. Прак-
тические занятия вели Б.В. Дерягин, М.П. Воларович и др. В рабо-
те нам также помогал и сам Лазарев, который интересовался всем 
до мелочей, заставлял нас думать и делать всё максимально само-
стоятельно. Он отводил кого-то из нас к механику и просил 
–
на-
учите его сделать электрод по этому эскизу, к стеклодуву 
–
научите 
её выдуть кювету по этому эскизу и т. д. Таким образом, мы пости-

---

309
Л.С. Вейцман
гали все этапы экспериментальных работ. Это всё способ ствовало 
тому, что большинство прошедших школу этого института учёных 
были совершенно самостоятельны в своих будущих экспериментах. 
Очень полезны были научные коллоквиумы 
–
научный праздник 
очень интересных учёных. По идее члены нашей группы должны 
были стать узкими специалистами, готовыми к самостоятельной 
работе по геофизике. Подготовка у нас была прекрасная, если бы 
всё не оборвалось в 1931 году в связи с арестом П.П. Ла зарева. 
После защиты докторской диссертации, весной 1950 года 
Алексей Андреевич вернулся к геофизике. Он начал работать в от-
деле экспериментальной сейсмологии, куда его привлек Григорий 
Александрович Гамбурцев, увлечённый задачами, связанными с 
прогнозом землетрясений и изучением глубинного строения сей-
смоопасных зон. 1950 год был вторым годом работ Северо-Тянь-
шанской экспедиции, где разрабатывался метод глубинного сей-
смического зондирования. Алексей Андреевич, всегда оживлённый 
и увлечённый, одним своим присутствием оживлял всё. Он всегда 
был окружён молодёжью, которую увлекал неистощимой энергией 
и запасом знаний, идей и увлечённости. Он всегда был готов вы-
полнять любую работу. Трудно было отвлечь его от погрузки ма-
шины, и от других не всегда посильных работ. Тут, в экспедиции, 
он сумел применить свои познания топографии, приобретённые в 
армии. Он квалифицированно помогал разбивать профили, таскал 
и закапывал сейсмографы, внимательно прислушиваясь к советам 
Григория Александровича, который большое значение придавал 
тщательности при установке приборов. Житейски плохо приспо-
собленный ко всяким превратностям, Алексей Андреевич был 
очень скромен и щепетилен. С трудом допускал он по отношению 
к себе какие-либо привилегии, а иногда даже просто индивидуаль-
ное внимание. Когда, зная, что у него язва желудка, пытались его 
покормить чем-то не тем, чем кормили всех, он категорически от-
казывался. Единственное, что он допускал 
–
это лишний чайник 
чая. Чай он любил и пил его много, говоря, что он им лечится. 
Первые дни в интерпретаторской он смеялся над нами и иро-
низировал, говоря: «И что же вы тут коррелируете?». Но уже через 
несколько дней он настолько вошел во вкус, что выделял на сей-
смограммах уже едва заметные «цапочки», вполне сравнимые с 
фоном, которые даже опытные интерпретаторы не выделяли, од-
нако некоторые из них имели смысл. Он так увлёкся идеей необ-
ходимости бороться за выделение таких «цапочек», что это послу-
жило стимулом для специальных работ по повышению отношения 
сигнал
–
помеха. С этой целью зимой 1950
–
1951 года на льду Сенеж-

---

310
VI. ВОСПОМИНАНИЯ УЧЕНИКОВ, ДРУЗЕЙ, КОЛЛЕГ ОБ А.А. ЛЯПУНОВЕ
ского озера были поставлены опытные работы по круговому груп-
пированию сейсмографов с целью увеличения эффективной чувст-
вительности. На лёд он вывез, кроме лаборантов Павлова и Миро-
новой, всю созданную им группу математиков 
–
Е.М. Ландиса и, 
впоследствии докторов наук, профессора МГУ Дубовицкого и 
Е.В. Гливенко. Основной задачей этой группы было изучение свя-
зи сильных и слабых землетрясений. Этому вопросу посвящено 
несколько статей, написанных под руководством А.А. Ляпунова. 
1951 год был трудным. Трудно было удержать некоторых, даже 
очень нужных сотрудников. В частности, никак не удавалось при-
нять в штат Института Ландиса, чрезвычайно одарённого матема-
тика, прекрасно ориентирующегося в сейсмологии, но … с пятым 
пунктом. Одно время его оформляли по договору, как чертёжника, 
некоторое время он работал, вообще не будучи оформленным. 
Алексей Андреевич просто делился с ним своей зарплатой, а на 
работу Ландис ходил вполне исправно, так как не хотел, чтобы 
дома знали, что он по существу не имеет постоянной работы. 
Весной 1951 года, когда Северо-Тяньшанской экспедиции 
угрожала опасность ликвидации, в связи с тем, что бывший на-
чальник экспедиции выделил свой отряд в отдельную экспедицию, 
утверждая, что если он получит такие же деньги, как отряд глубин-
ного сейсмического зондирования, то он и своими методами (элек-
трометрия) достигнет таких же глубин. Экспедиция осталась без 
начальника. Алексей Андреевич, желая помочь сохранить её, дал 
согласие быть её начальником. Он был готов на любые работы, 
хотя в организационных делах был сущим ребёнком…

---

311
М.Г. Гаазе-Рапопорт
М.Г. Гаазе-Рапопорт