Верь в любовь повесть в рассказах

ИСКУШЕНИЕ
После выпускного вечера одноклассники, взяв палатки и съестное, по­ехали отдыхать на лодках на луга. Недалеко от реки, на берегу глубокого озерца под большими тополями, на уютной полянке, развели кос­тер и стали варить уху, рыбу для которой наловили бреднем деревенские ребята во главе с Ленькой.
Ленька был в своей родной стихии - заготовлял дрова, орудуя умело топором, командовал, где и как ставить палатки. Играли мышцы на его оголенном по пояс теле, глаза светились мужской силой. Сегодня на него по особенному по­глядывала Соня, которой он тщетно пытался понравиться в начале учебного года: дарил небольшие подарки - шоколадки, авторучки, вы­краивая из денег, что давала мать на пропитание в районном городке, где заканчивал десятилетку. Он посвящал ей стихи, водил в кино, провожал до дому из школы, но за все время ему не удалось ее даже раз поцеловать! А так хотелось добиться взаимности... Ночами он просыпался оттого, что явственно видел, как обнимает Соню, целует... Но об этом он мог лишь мечтать, ибо Соня была девушкой целомудренной. Правда, в последнее время, в связи с предстоящими экзаменами, или еще по какой причине, его любовные желания угасали.
Когда Ленька около кустов вытесывал колышки для палаток, Соня подошла к нему и нежно сказала:
- Почему меня не замечаешь?
- Неправда... – возразил Ленька, но, осознавая, что уже нет того чувства, когда на уроках влюблено смотрел только на нее, доба­вил: – Наверное, мы сейчас озабочены, что делать после школы - готовимся к новой жизни! Хотелось бы получить высшее образование. Мать на это подталкивает, вот и пилит меня каж­дый день - учи, учи, учи...
- Может, поедем поступать в один институт?.. – предложила Соня.
- Но мы с другом решили в военно-морское училище – девчо­нок туда не берут, – ответил Ленька.
- И все-таки ты меня сторонишься... – так грустно сказала она, что у Леньки затеплилось в груди. Он пристально посмотрел на Соню, что грациозно стояла в белой футболке, в обтягивающем стройные ножки спортивном трико, и светло, с возродившейся надеждой на взаимность, улыб­нулся.
Потом они сидели у костра, соприкасаясь плечами, пели сла­женно песни, наконец, вместе со всеми выпили под наваристую уху по ста­кану пива. Соня шепнула Леньке:
- Пойдем, прогуляемся. Но сначала я...
Выждав с минуту, Ленька догнал ее в кустах ивняка. Она повернулась к нему всем телом, и он, как бы наткнувшись на нее, крепко обнял за плечи и быстро нашел губами ее губы - они были приоткрыты, податливы и пахли ухой.
Помня, что невдалеке горит костер, и оттуда всегда кто-либо может придти и обнаружить их целующимися, Ленька повел Соню за руку через кусты на берег реки. Как была река в ночи прекрасна - серебрилась от разноцветных огней плывущих судов, тихо и сонно накатывала на песчаный берег волны!
Расположившись на густой мягкой траве, на кромке обрыва, Ленька с Соней продолжали целоваться. Под его легким усилием она легла на спину, и он грудью коснулся ее тела. Потом он, не получая сопротивления, снял с Сони футболку и увидел блеснувшие в свете ночи матовые, очень красивой формы - именно такими их и представлял - груди. «Как я мечтал об этом!» – подумал он восторженно.
Осторожно, действуя, как герой-соблазнитель любовных романов, он уже запус­тил пальцы под резинку трико, но она придержала их рукой. Глаза ее в темноте наполнились слезами, и с огромным доверием она сказала:
- Я люблю тебя...
- И я... - начал говорить Ленька и вдруг осекся. Он пытался вы­молвить слова признания, но они будто прилипли к глотке. Он удивился, ибо раньше в стихах, да и наяву не раз искренне признавался Соне в своем чувстве. А те­перь словно онемел.
- Помнишь, я писал тебе стихи, – сказал он и прочитал негромко:

Шепот звезд. Гипноз луны.

Ты и я.
Сонный плеск речной волны.
Ты - моя.
Трава мятная в росе.
Мы на ней...
Мир в таинственной красе!
Но нет тебя милей.
- Как будто предвидел эту ночь! - прошептала она.
- Видимо, очень хотел - вот и сбылось, - ответил он.
Он осознал, что, сочиняя стихи, чувства испытывал несравненно более глубокие, чем сейчас. Как у айсберга видна на поверхности воды лишь восьмая часть, так и его строчки были только малой долей нежности, которая жила в его сердце. Теперь эта нежность почему-то исчезла... «Ведь вот она, моя любимая и когда-то недоступная. Бери ее», - удивленно подумал он.
Тем временем глаза Сони наполнялись слезами. «Может, мне отплатить сейчас за ее былое невнимание ко мне? Овладеть ею...» - подумал он, но отва­лился на спину и уставился в звездное небо.
- Что с тобой? - спросила тихо она.
- Наверное, я тебя... - но слова «не люблю» опять застряли у него, ибо еще пытался наскрести из остатков чувства малую горсточку. «А мо­жет, скажу, что люблю - и чувство возродится со временем?.. – размышлял он – А если не возро­диться? И я буду обманщиком, воспользовавшимся доверием девушки».
Он лежал в мучительных раздумьях, не зная, что предпринять... Вдруг раздался с берега голос Мишки:
- Ленька, где ты? Поехали кататься на водных лыжах! – И раздалось урчание мотора.
В другой момент Ленька бы промолчал, а сейчас ответил на спасительный призыв:
- Я здесь! – и кинулся с обрыва вниз, подумав, однако, с досадой: «Может, я все-таки размазня - отказался от любви очень милой девушки?»
Зато потом с легкостью в душе и в теле, осознавая себя порядочным пацаном, он катил за быстрой лодкой по глади ночной реки на водных лыжах, окатываемый брызгами, серебрившимися в лунном сиянии, и кричал:
- Я люблю тебя, жизнь! Я люблю!


ОЦЕНКА
Перед получением аттестата об окончании среднего образования к Леньке в коридоре школы подошла его «классная» Валентина Ивановна и озабоченно сказала: «Учитель физкультуры хочет выставить тебе тройку!» Женщина она была добрая и переживательная и поэтому заявила: «Я его к директору вызову и переговорю. Ты столько для школы сделал…»
Действительно, за два года учебы в районном городке Ленька немало потрудился на благо школы – был общественным фотографом, и его снимки с разных мероприятий вывешивались на школьную настенную газету, активно участвовал в оборудовании школьного музея, да и в классе был комсомольским секретарем некоторое время. Однако Ленька не гордился своими заслугами, ему просто было интересно заниматься общественными делами и никаких наград и снисхождения он за это не ждал. Обидело другое - он, который дальше всех пацанов школы (аж на восемьдесят метров) кидал гранату, поднимал самую тяжелую штангу, участвовал в школьных соревнованиях по лыжам в десятке лучших, ну а если бы устраивались соревнования по конькам, то бы точно стал первым, оценен так низко! Он, здоровый и сильный пацан (прошел без заминки две строгие медицинские комиссии для поступления в военное училище) и не лодырь, вдруг получает по физкультуре тройку в аттестат! Это была несправедливость, тем более что остальные оценки пятерки и четверки! Редко у кого имелось «отлично» по сложным физике и химии, а у него - да! А так как он собирался поступать в высшее военное училище, где учитывается средний бал аттестата, то тройка могла помешать…
Ленька расстроился, у него защипало глаза.
Валентина Ивановна сказала Леньке об оценке по физкультуре негромко, но, тем не менее, это слышал одноклассник, один из лучших спортсменов школы, худощавый легкоатлет Эдик, приятный, чувствительный парень. Он подошел к Леньке и наедине сказал: «Ты сам виноват – наш Степаныч (так спортсмены называли моложавого физрука, имевшего ядовитую ухмылку) не любит, когда его не слушаются и не смотрят ему в рот». - «Он что, мне отец родной, чтоб я ему в рот смотрел?» - Ленька грустно усмехнулся и вспомнил, что действительно недолюбливал физрука. Для того ученики были вроде бессловесных слуг, солдат, низших существ, которые беспрекословно должны исполнять приказания. Умеешь – не умеешь, устал - не устал, но делай, а если не выполнил, то можешь получить подзатыльник, пинок или ехидную кличку «заяц хромоногий», «коза пузатая». Физрук обладал большой фантазией в прозвищах и очень радовался, когда выдумывал новенькое и презрительное оскорбление, аж смаковал его во рту. Пару раз дал пинка пацанам, которые пришли в спортзал без второй обуви… И пусть Ленька выполнял его задания, но внутренне протестовал против такого отношения к ученикам и смотрел на физрука неодобрительным взглядом, а иногда уходил с игры в баскетбол и занимался в соседней со спортивным залом комнате тяжестями – поднимал штангу. Пару раз он пропустил физкультуру, чтоб в субботу (прожив целую неделю в городе на квартире у старухи) уехать на последнем автобусе в родное село. Получалось, за это физрук решил ему мелко и пакостно отомстить!?
Видимо, Валентина Ивановна нашла нужные слова и средства, как «надавить» на физрука, так что в выданном Леньке на руки аттестате по физкультуре стояла четверка, хотя по справедливости, конечно, должно стоять «отлично». Ленька ее мысленно поблагодарил и уехал домой в село готовиться к экзаменам в военное училище…
Вскоре он узнал трагическую новость: его одноклассник Эдик, якобы любимый ученик физрука, который занимался с детских лет в легкоатлетическом кружке, умер во время городских соревнований, когда бежал трехкилометровый кросс – вдруг зашатался, упал без чувств и скончался до приезда «скорой». Выяснилось при вскрытии, что у него изношенное сердце старика, в рубцах и спайках…А ведь за несколько секунд до смерти, когда Эдик стал отставать, почувствовав себя плохо, его тренер Степаныч злобно орал, стоя около беговой дорожки: «Быстрей, быстрей! Заяц хромоногий…Суслик зачуханный». Загнал бедного паренька в семнадцать лет «отец родной».