Верь в любовь повесть в рассказах

СТА­РЫЙ ДОМ
Этот дом, по­тем­нев­ший от вре­ме­ни, с ржа­вым вед­ром вме­сто кир­пич­ной тру­бы на дощаной кры­ше, в детстве вну­шал Лень­ке ужас. От не­го ве­я­ло пле­сенью, и да­же жар­кое лет­нее сол­н­це и вет­ра, не­су­щие с по­лей слад­кий аро­мат цве­тов, не мог­ли ис­т­ре­бить гни­ло­ст­ный за­пах. Днем, про­хо­дя ми­мо до­ма, Лень­ка сво­ра­чи­вал на про­ти­во­по­лож­ную сто­ро­ну ули­цы и не­воль­но убы­ст­рял ша­ги, а в по­тем­ках его за­ра­нее на­чи­на­ла тря­сти мел­кая дрожь, сер­д­це за­мед­ля­ло уда­ры, по­яв­ля­лись мыс­ли од­на страш­нее дру­гой. Ка­за­лось, сто­ит по­рав­нять­ся с до­мом, как из ржа­во­го вед­ра с ди­ким улю­лю­кань­ем вы­рвет­ся тол­стый столб пла­ме­ни, а из тем­но­го про­ема ок­на по­тя­нет­ся не­и­мо­вер­ной дли­ны ко­с­т­ля­вая ру­ка, схва­тит за шею и втя­нет в дом.
Из­ред­ка во дво­ре до­ма сре­ди ог­ром­ных ло­пу­хов, под ко­то­ры­ми, слов­но под зон­та­ми, мож­но пря­тать­ся от до­ждя, Лень­ка ви­дел древ­не­го бо­ро­да­то­го ста­ри­ка в дли­нном чер­ном паль­то, в гряз­ной шля­пе с рва­ны­ми по­ля­ми и ни­зень­кую ста­руш­ку в те­ло­грей­ке с круп­ны­ми раз­но­цвет­ны­ми за­пла­та­ми. Он ду­мал, что это "не­чи­стая си­ла", что­бы не вы­зы­вать по­до­зре­ния у лю­дей, при­ки­ды­ва­ет­ся ни­щи­ми. А лох­ма­тые зе­ле­ног­ла­зые кош­ки, си­дя­щие ско­пом на кры­ше, и низ­ко­рос­лые, в репь­ях от хво­ста до шеи ко­зы, под­ре­мы­ва­ю­щие на ка­ме­ни­стой за­ва­лин­ке, - это под­руч­ны­е ле­ше­го и ведь­мы – чер­ти. Они не за­кры­ли гла­за, а, при­щу­рив­шись для об­ма­на, вы­смат­ри­ва­ют се­бе жер­т­ву.
У ро­ди­те­лей о до­ме и его оби­та­те­лях Лень­ка ни­ког­да не спра­ши­вал - бо­ял­ся, что "не­чи­стая си­ла" про­зна­ет о его по­до­зре­ни­ях, за­хо­чет ото­мстить, и од­наж­ды не­на­ст­ной ночью под за­вы­ва­ние вет­ра он ис­чез­нет из кро­ва­ти...
Про­шло несколько лет, в те­че­ние ко­то­рых Лень­ка о сво­их де­тских стра­хах не вспо­ми­нал. И, воз­мож­но, во­об­ще не вспом­нил бы, не зай­ди раз­го­вор о ме­с­т­ном сель­ском пья­ни­це и мел­ком во­риш­ке Гришке, ко­то­рый око­ло ма­га­зи­на про­да­вал се­реб­ря­ные лож­ки. Он про­бол­тал­ся, что на­шел их в ста­ром безлюдном до­ме.
- По­че­му к ста­ри­ку со ста­ру­хой не при­ез­жа­ли ни де­ти, ни род­ст­вен­ни­ки? – спро­сил Лень­ка у ма­те­ри.
- У них и не мог­ло быть де­тей - это брат с се­с­т­рой, – от­ве­ти­ла она и рас­ска­за­ла все, что зна­ла об этих лю­дях.
Ста­ри­ка зва­ли Ан­д­ре­ем Пла­то­ны­чем. Умер он еще в то вре­мя, ког­да Лень­ка учил­ся в на­чаль­ной шко­ле. А при­ехал он сю­да, спасаясь от ста­лин­ских ре­пре­ссий, дав­но (мать Лень­ки еще ма­лень­кой бы­ла), из боль­шо­го го­ро­да, где был круп­ным ин­же­не­ром-стро­и­те­лем. В се­ле стал ра­бо­тать учи­те­лем. Хо­дил в длин­ном чер­ном паль­то, к бо­тин­кам при­вя­зы­вал мо­ча­лом по­рван­ные ка­ло­ши. В клу­бе пе­ред филь­мом лю­бил ма­лы­шам, ле­жав­шим ку­чей на по­лу воз­ле эк­ра­на, фи­гу­ры ру­ка­ми по­ка­зы­вать: свет на них па­да­ет и от­бра­сы­ва­ет на эк­ран тень то в ви­де зай­ца, то ор­ла, то ла­ю­щей со­бачьей го­ло­вы. Удив­ля­ло сель­чан, что кар­тош­ку он высаживал стро­го по мер­ке: за­ко­па­ет клу­бень, по­том ре­еч­ку на зем­лю по­ло­жит и за­ме­т­ку сде­ла­ет, где на­до сле­ду­ю­щую ям­ку рыть. Се­с­т­ра его Ан­на Пла­то­нов­на ни­ког­да не ра­бо­та­ла и жи­ла по­сле смер­ти бра­та очень бедно. Од­наж­ды ее, за­мер­з­шую и го­ло­дную, при­вез­ли в боль­ни­цу, и с тех пор она каж­дую зи­му про­во­ди­ла там - и теп­ло, и кор­мят, и уха­жи­ва­ют. По­том ее ус­т­ро­и­ли в Дом пре­ста­ре­лых, так она ехать не хо­те­ла, де­ржа­лась за спин­ку кро­ва­ти и просила, чтоб по­хо­ро­нили ря­дом с Ан­д­рю­шей. Ей клят­вен­но обе­ща­ли, но просьбу не вы­пол­ни­ли - ко­му хо­чет­ся брать на се­бя лиш­ние хло­по­ты?!
В сол­неч­ный пол­день Лень­ка ре­ши­тель­но на­пра­вил­ся к ста­ро­му до­му. Уг­рю­мая его гро­ма­да при­бли­жа­лась, и в гру­ди Лень­ки стал по­яв­лять­ся хо­ло­док, как буд­то он опять ма­лень­кий и без­за­щит­ный. Че­ты­ре ок­на, за­би­тые кри­вы­ми до­ска­ми, по­кры­тые тол­стым сло­ем пы­ли, смот­ре­ли на не­го сле­пы­ми глаз­ни­ца­ми. С ис­пу­гом по­ду­ма­лось: "Вой­ду, а там ста­ру­ха - вся в бе­лом, с за­би­тым зем­лею ртом, по­смот­рит пе­чаль­но и ска­жет: "Не при­вез­ли ме­ня к Ан­д­рю­ше, так я са­ма при­шла..."
Ос­та­ва­лось толь­ко шаг­нуть за ви­сев­шую на од­ной пет­ле ка­лит­ку, но шаг Лень­ке не да­вал­ся, и он чуть бы­ло не по­вер­нул на­зад. В этот мо­мент, взды­мая за кор­мой лег­кую си­не­ва­тую дым­ку, про­шу­мел по Ка­ме бе­лый стре­ми­тель­ный "Ме­те­ор". Он-то и на­пом­нил, что «на дворе» двад­ца­тый век и что Лень­ка – со­вре­мен­ный образованный парнишка, а не су­е­вер­ная баб­ка, ко­то­рой мо­жет по­ме­ре­щить­ся не весть что.
Во­о­ру­жив­шись палкой, Лень­ка стал сби­вать вы­со­кие стеб­ли кра­пи­вы, ко­то­рая за­по­ло­ни­ла весь двор. Взмах за взма­хом до­брал­ся до кры­леч­ка и за­ме­тил на чи­с­то вы­мы­тых до­ждя­ми и сне­га­ми сту­пень­ках за­сох­шие сле­ды от са­пог - ве­ро­ят­но, Гришиных... Ще­кол­да с ви­сев­шим на ней зам­ком бы­ла вы­рва­на. Лень­ка широко от­во­рил дверь, чтоб впу­стить боль­ше све­та, и ос­то­рож­но сту­пил в сен­цы.
В тем­ном уг­лу ком­на­ты око­ло сте­ны сто­ял покосившийся чер­ный ро­яль, лак на нем об­лу­пил­ся, а кла­ви­ши бы­ли вы­рва­ны. Под но­га­ми за­хру­сте­ли ва­ляв­ши­е­ся на пыль­ном по­лу раз­би­тые чаш­ки и та­рел­ки тон­ких фар­фо­ро­вых сер­ви­зов, из­го­тов­лен­ных (Лень­ка про­чел да­ту на че­реп­ке) в про­шлом ве­ке! Ря­дом с от­кры­ты­ми раз­ва­лив­ши­ми­ся сун­ду­ка­ми во­ро­хом ле­жа­ли изъ­е­ден­ные молью на­ряд­ные платья, коф­точ­ки. Ткань ис­т­ле­ла, сгни­ла и рас­пол­за­лась в паль­цах от лег­ко­го на­тя­же­ния.
В дру­гой ком­на­те Лень­ка уви­дел множество кни­г! Они ле­жа­ли гру­дой в яме про­ва­лив­ше­го­ся по­ла, сре­ди зем­ли и до­сок. С интересом Лень­ка стал ли­с­тать гряз­ные от мок­рых раз­во­дов стра­ни­цы, до­га­ды­ва­ясь, что не­ко­то­рые на ан­г­лий­ском, фран­цуз­ском и не­мец­ком язы­ках. От­дель­ной стоп­кой Лень­ка сло­жил двад­цать тол­стых то­мов ста­рин­ной эн­цик­ло­пе­дии в кожаном ко­рич­не­вом пе­ре­плет­е. И вот, рас­смат­ри­вая од­ну из книг по ис­кус­ст­ву, из­дан­ную еще в царское время, меж­ду тон­ких по­жел­тев­ших стран­иц он об­на­ру­жил по­дер­ну­тую по­лу­проз­рач­ным на­ле­том фо­то­гра­фию. Вы­со­кий юно­ша, оде­тый в стильный тем­ный ко­с­тюм, держал­ся ру­кой за вы­гну­тую спин­ку рез­но­го сту­ла и при­вет­ли­во смот­рел впе­ред. Ря­дом с ним си­де­ла кра­си­вая бе­ло­ку­рая де­вуш­ка с неж­ным ли­цом, в ши­ро­ком платье с бан­том на гру­ди. Она ко­кет­ли­во улы­ба­лась - ка­за­лось, ее пол­ные губ­ки вот-вот дрог­нут и она звон­ко рас­сме­ет­ся. Лень­ка по­вер­нул фо­то­гра­фию и на об­рат­ной сто­ро­не про­чи­тал: "Ан­на и Ан­д­рей. Ми­лой ма­мень­ке. г. Пе­тер­бург". Ему вдруг ста­ло душ­но, и с ужа­сом, ко­то­рый был на­мно­го силь­нее, чем в де­тстве, он вы­бе­жал из до­ма. С впер­вые ос­т­ро воз­ник­шим воп­ро­сом: "Что та­кое жизнь? За­чем она так коротка?" Бы­ло ощу­ще­ние, что че­го-то не ус­пел, что-то недо­де­лал, как-то не так жи­вет, пу­с­то... Не­стер­пи­мое ощу­ще­ние!