Верь в любовь повесть в рассказах

ПОЗДРАВЛЕНИЕ
Перед тем как идти на бал-маскарад в клуб, Ленька долго наряжался, ибо сегодня хотел увидеть свою воз­любленную и, конечно же, ей понравиться. Он акку­ратно и тщательно выгладил черные брюки, наведя на них ровные стрелочки, выгладил голубую руба­шечку, которую к Новому году купила ему мама. Наконец, вы­чистил гуталином до блеска коричневые теплые ботиночки - и побежал в клуб. На улице было градусов тридцать мороза, звезды огромными светляками горели в вышине, снег ис­крился голубовато-зеленым светом, отчего мир казался удивительно прекрасным.
В клубе гремела музыка, сновали молодые и взрос­лые, наряженные в зверей, в масках. Громкие радостные разго­воры и счастливые глаза создавали изумительную атмосферу праздника. Это ввело Леньку в восторжен­ную дрожь – внутри все завибрировало в предчувствии какой-то тайны и на­дежды, связанной с любимой девочкой Надей. Но ее в клубе не оказа­лось!.. Ленька оббежал все помещения, заглянул даже в курилку и биль­ярдную, ища свою милую и желая окунуться в ее бездон­ные зеленые глаза. Зато он заме­тил ее родителей: красивую, с каштановыми густыми волосами молодую мать и сурового, немного заносчивого отца, который ра­ботал главврачом летнего курорта. Под­слушав разговор, Ленька понял, что их дочь нянчится с маленьким ребенком - трехлет­ним братишкой, кото­рого одного дома не оставишь...
В это время из проигрывателя зазвучала любимая Ленькина песня:
Зачем ты робко стоишь,
о чем задумалась ты опять?
Звучит веселый мотив -
зовет он нас танцевать!
Как захотелось сейчас Леньке подойти к Наде и, пригласив на танец, трепетными руками, волнуясь, об­нять за плечи! Но, увы... И Ленька, поглядев на ее танцующих счастливых подруг, подумал с жалостью и нежностью: «Мы здесь веселимся, встречая Новый год, а она одна скучает дома...» В следую­щее мгновение он набросил на себя куртку и кинулся к дому главврача, находившемуся километрах в трех от клуба, за околи­цей. От крайних домов села он по знакомой дорожке протоптанной среди сугробов, побежал на курорт, безжизненные приземистые корпуса которого темнели впереди. Неожиданно на­встречу выскочили с лаем три собаки - псы охранника, грозный голос которого раз­дался позади: «Стой! Стрелять буду...» Ленька с ис­пугу дал та­кого стрекача, что зверюги еле успевали за ним, а потом подобрал большую палку и со зловещим видом замахал перед их мордами. Они, опешив, по­вернули назад.
Другой бы пошагал с опу­щенной головой обратно в клуб, но только не Ленька. Ведь хотя прямой путь был отрезан, имелся обходной - вдоль берега Камы. И Ленька, утопая в ботиночках по колено в глубоком снегу, по­шагал к дому девчонки, огоньки в окошках которого мелькали среди огромных мрачных тополей. Но когда до дома оставалось близко, собаки снова учуяли паренька - и подняли истошный лай, а сле­дом раздался зычный злой голос здоровенного (Ленька его хорошо знал) охранника. Опять пришлось убегать...
Отдышавшись, Ленька двинулся по полю - это был путь самый дальний и страшный, ибо пробираться при­шлось вдоль кладбища, кресты и оградки которого зловеще торчали из снега, освещаемые тусклым све­том луны. Ноги задубели и перестали чувствовать хо­лод, но мальчик упрямо шел вперед, порой полз по пояс в сугробах – и, наконец, кубарем скатился с холма прямо к дому главврача. Передохнув, с бешено бьющимся сердцем он забрался на веранду дома и за­глянул в окно ме­жду занавесками.
Надя, укрывшись теплой пуховой шалью и подог­нув ноги, сидела на диване и увлеченно читала книжку. По­любовавшись ею, Ленька осмелился посту­чать в окошко. Надя испуганно встрепенулась, схва­тила лежавшее рядом (как Ленька его не заметил?) ру­жье отца - а он был заядлым охотником - и наста­вила на окно. Ленька инстинктивно пригнулся - и только когда На­дя подошла к окну вплотную и смогла мальчика рассмотреть, он приветливо улыб­нулся и помахал ру­кой: дескать, это я! Открыв дверь, Надя с удивлением уставилась на него. Он, топчась замершими ногами, протя­нул ей вытащенную из забитого снегом кармана шоколадку, и скороговоркой сказал:
- Пришел с Новым годом поздравить!
- Проходи, раз появился, - Надя поставила на элек­трическую плитку чайник.
Ленька скромно сел на краешек стула и стал рас­сказывать, как весело всем сейчас в клубе… Выпив чайку, они долго молчали. Он не знал, о чем сейчас думала Надя, просто купался в волнах ее запаха, ее обаяния и словно оттаивал. Наконец Надя посмотрела на часы и строго сказала:
- Скоро придут родители. Тебе пора.
Ленька послушно собрался и вышел вместе с Надей на веранду, чтоб перемахнуть через дощаное ограждение и по­бежать в клуб с чувством ис­полненного долга.
- Не хочешь выстрелить? - спросила вдруг Надя, подавая ему ружье.
Ленька привычным движением взял двустволку и, вскинув в звездное небо, надавил оба курка, чтоб ду­плетом салютовать началу Нового года! Но курки не сработали. Ленька снял предохрани­тель - и вдруг по­чувствовал, что его словно кто-то держит за руку. Он задумался и медленно опустил ружье. Тень то ли раз­очарования, то ли успо­коения пробежала по Надиному лицу. Она взяла ружье, закрыла дверь на ве­ранду, а Ленька помчался прочь, счастливый и успоко­енный.
На следующий день, катаясь по улице на лыжах, он встретил Надю с подругой, идущих на репетицию тан­цевального кружка.
- Извини, - Надя покраснела. - Но я ведь хотела тебя подставить с вы­стрелом...
- Не понял? - удивился Ленька.
- Отец мне твердо приказал, если придет кто – стре­ляй: прибежит сторож...
- А зачем? - растерялся Ленька.
- За то, что меня напугал, - сказала строго Надя. - Да и отец, увидев твои следы, спросил бы, кто ко мне приходил... Так и случилось. Я еле отверте­лась!
- Понятно, - пролепетал Ленька и с любовью по­смотрел Наде вслед.
МАЛЫЙ
Среди одноклассников старшей сестры Леньки все ребята были рослые, крепкие, жилистые и лишь один отличался тщедушностью и неприятным писклявым голосом, да еще и но­сил очки, что у деревенских пацанов считалось хило­стью и ущербностью, и поэтому его они прозвали Коля-малый. Прозвище это, приклеившись в детстве, преследовало его в юности, и даже окончив педагогическое училище и повзрослев, он ос­тался для одноклассников тем самым Колей-малым…
Прозвище это унижало его, ставило в неравное положение с остальными, да и в пору, когда хочется нравиться девчонкам, а они на тебя смотрят без симпатии, снисходительно, как на малыша, это досадовало. Он и юности обижался и дулся, когда его так называли, а теперь, если по привычке друзья так окликали, злобно шипел: «Какой я тебе малый? Уже давно детство кончилось, а вы все - малый и малый!»
Чтоб выглядеть внушительнее и солиднее, он ходил прямо, как будто ломик проглотил, и говорил хриплым гортанным голосом, заглушая естест­венные писклявые звуки. И вот вдруг этого Колю-малого назначили после окончания учи­тельского техникума в родную школу работать трудо­виком и одновременно физкультурником. Ленька тогда подумал: "Какой из него физкультурник, если он спортом-то никогда толком не занимался?!»
Впрочем, назначили, ну и назначили - какое Леньке дело, но только Коля-ма­лый его невзлюбил. Может, потому, что Ленькина старшая сестра отвергла его ухаживания, и он с тех пор, затаив обиду, решил на ее братишке отыг­раться, а может, просто позавидовал, что в свои че­тырнадцать лет Ленька, высокий, крепкий и симпатич­ный папенек, выглядит более солидно, чем он в два­дцать с лишним… Ленька стал замечать его косые взгляды, а когда в сельский магазин привезли два оди­наковых светлых плаща – дорогих и модных - то один приобрел учитель, а другой купила Леньке мать…И вот когда в школу они пришли в оди­наковых даже по размеру плащах, Коля-малый бросил на Леньку злой взгляд: дескать, ты - сопляк, и я - учи­тель не должны ходить в равной одежде… С тех пор он колко заявлял, что и табурет, который делал Ленька в мастерской, косой, хотя он был гораздо прямее, чем у остальных, и что прыгать-то со своими страусиными ногами Ленька мог бы дальше на физкультуре, хотя он и так прыгал далеко…
Однажды, когда классом шли из школы на уроки труда в мастерскую, Ленька по пути (проходили рядом с домом) заскочил в туалет на минуту, а когда добежал до мастерской, в которую одноклассники во­шли, учитель вдруг запер перед его носом дверь. Ленька стучал, заглядывал в окна, но учитель дверь не открыл. Хотя, во все другие дни дверь была открыта просто так. Не понимая, в чем провинился (может, учитель хотел потом написать на Леньку жа­лобу директору, что пропускает занятия, или выста­вить за четверть «трояк», Ленька, проторчав на улице минут двадцать, понуро направился домой, куда пришла на обед мать. «Пойду разберусь!» – рассердилась она и решительно направилась в мастерскую. Что уж там было, что она говорила учителю (а сказать она умела умно и жестко, да и должность в селе занимала такую, что на уровне директора школы, и человеком в селе являлась уважаемым и заметным) Ленька не ви­дел и не слышал, так как остался на улице. Выйдя, она Леньке сказала: «Иди и никого не бойся…» Он вошел и, что удивительно, Коля-малый даже не взглянул на него, сделал вид, что Ленька вообще не отсутст­вовал...
Желание Леньку осадить, доказать себе да и остальным ученикам, что он все-таки сильнее мальчугана (хотя тот с ним и не собирался со­перничать), в учителе продолжало саднить. Однажды на суб­ботнике, где ученики перекатывали бревна и пилили на дрова, учитель подошел к Леньке и, словно играючи, вдруг схватил за поясницу и хотел бросить на землю: дескать, вот как я тебя, чтоб знал, кто здесь хозяин… Ленька отреагировал молниеносно и ответно схватил учителя. Напрягшись, они стали топтаться вокруг бревен. Леньке было не­удобно применять силу против учителя, да и не было желания позорить перед учениками их физкуль­турника. Потом он все-таки изловчился и бросил учи­теля между бревен на траву. Тот растеряно посмотрел на Леньку, молча поднялся, отряхнулся и отошел прочь. Товарищ Мишка Леньку удивленно и востор­женно похвалил: «Ну, ты и шандарахнул нашего Колю, - и добавил: - «малого».
На следующий год Коля уехал работать в город и Леньке стало легче учиться, ибо вполне воз­можно, что их взаимоотношения могли дойти до драки, хотя Ленька на учителя злобу не таил. Ну и что ж, что «малый», раз уродился такой (хотя отец и мать были вполне рослые и солидные), главное, чтоб душа большая была…
ОСЕЧКА
Наступает пора, когда каждому мальчишке кажется, что стал сильным и взрослым, что все дозво­лено и даже за дурные по­ступки останешься безнаказан­ным. Особенно это проявляется в сплоченной группе, где тот, кто сильнее, испытывает неосознанное желание быть лидером, ну а заслужить уважение свер­стников можно только очень смелыми поступками... О, сколько преступлений совершается по этой причине, сколько судеб бывает искалечено!
Ленька лет в шестнадцать попал в такую группу. В этот день, постояв в бездействии у плетня, они решили нагрянуть в со­седнюю маленькую деревню и по­живиться в садах се­мечками, яблоками, а если удастся, и медком.
Сев на дюралевую моторную лодку, они помча­лись вдоль скалистого высокого берега, поросшего орешником и соснами, вверх по Ижу, где километрах в шести располага­лась деревня. Причалив к берегу, ребята враскачку, шумно матерясь, и не скрываясь от жите­лей, пошли прямиком к садам и огородам. Да и кого было бо­яться?! В селе, похоже, уже умирающем, им встретились только старики в фуфайках, покуривающие у ворот самосад, да убогие старушки в калошах, лузгающие на завалинках семечки.
Ребята залезли в один огород, где нарвали самых отборных подсолнухов, потом в другой, где, зрели очень ароматные, словно налитые медом яблоки. Наконец, направились к пасеке и уже пере­лезли через забор к вожделенным ульям, когда навстречу вышел пожилой, но еще крепкий и жилистый мужик с топо­ром и без испуга сказал:
- Парни. Вы зашли в мои владения, я могу сейчас, сделав предупредительный выстрел в воздух, пальнуть по вам и мне ничего за это не будет.
Опешив, ребята, тем не менее, не ретировались, а начали выкрикивать, нагоняя боевой дух:
- Ты не пугай. И топором не маши - у нас у самих топоры есть! - и по­казали пару топориков. - И ружьем не хвались - еще неизвестно, кто раньше пальнет!
Мужик, покачав головой, медленно ушел во двор. Дорога вроде была свободна, но хозяин лодки - парень рассудительный и спокойный - охладил пыл друзей:
- Не стоит лезть на рожон. Ведь, в самом деле, пальнет...
Нехотя ребята вылезли из сада и направились по улице к дру­гому, где хозяин окажется трусливее или совсем уж разбитым стариком. Но вдруг стали распа­хиваться ворота и из дворов выбежали му­жики и бабы - несмотря на пожилой возраст, все до­вольно-таки бодрые, и в руках у них были вилы, мо­тыги, а у двоих и ружья. Скопом они дви­нулись на ре­бят, которые сначала медленно отступали, а потом, видя, что на­мерения у жителей серьезные, побежали - одни к лодке, ну а Ленька с другом, коим путь туда был отрезан, кинулись по лугу через кусты тальника к Ижу. На берегу они замешкались, думая, как переби­раться через реку, ибо их уже окружали местные жители. Оставалось или позорно сдаться или плыть. Вдруг в кустах заметили одинокую лодку-плоскодонку без весел, от­толкнули ее на воду и стали грести стланями, а вскоре благополучно причаливали к противоположному бе­регу. Вдо­гонку раздался выстрел, но не в них, а в воз­дух. Испугавшись, что преследование продолжится, Ленька с товарищем побежали через бурелом и пеньки в луга, пока не выдохлись. А, убедившись, что погони нет, поша­гали к родному селу, огоньки кото­рого далеко и призывно мигали в быстро наступавших сумерках. С досадой и даже злобой товарищ говорил:
- Ничего, ничего! Завтра тоже возьмем ружья - и тогда посмотрим, кто кого! Мы их погоняем по селу-то! Стариков-разбойников!
Ленька согласно кивал. Обидно было осознавать, что несокрушимую компанию разогнали как трусли­вых зайцев. И кто?! Какое-то хилое старичье…
Уже совсем стемнело, когда они вышли на берег Ижа, за которым рас­полагалось родное село. Оно было рядом, но без лодки до него не добраться. Однако подфартило - нашлась старая развалюха-лодка, но на середине реки она заполнилась через щели водой и села на мель.
- Эх, где наши друганы? – загрустил Ленька. – На­верное, уже дома чай пьют.
Вскоре со стороны подвергнувшейся набегу де­ревни раздался шум мо­тора. «Неужели это жители едут жаловаться нашим родителям? - испугался Ленька. - Ведь и убежать нельзя. Сейчас-то они и схватят нас...» Шум приближался, и вот из темноты возникла знакомая лодка, в которой находились их друзья. Какая это была радостная встреча! Они обни­мались, доволь­ные тем, что никто не пострадал, что все нашлись! Выясни­лось, что ребята на лодке целый час плавали вдоль деревеньки и пугали стоявших на берегу жите­лей карами и искали Леньку с товарищем.
«Мы их накажем... Мы им покажем... - наперебой говорили наиболее смелые. Ленька вдруг представил, что произойдет, если начать мстить: ведь прольется кровь, а если этого не случится, все равно будет вме­шана милиция, которая без труда дознается, кто из па­цанов разбойничал - вот стыда будет и родителям, и в школе...
- Неужели войну объявим? - сказал он. - Но ради чего пугать стариков? Ради яблок и меда? Так этого добра у нас у каждого в доме полно! Да и правда на их стороне. А нам нечем гордиться…
Потихоньку все успокоились и уже не помышляли о возмездии. Ви­димо, кое-что поняли... Хотя, еще долго и весело вспоминали о произошед­шем. Это ведь здорово, когда умеешь над собой иронизировать! Спа­сает от худшего!